Я резко отдернула от лица руку с полоской для тестирования аромата, но выбросить не решилась. Кажется, она заметила мое смущение.

— Пр-приятный, — пробормотала я и принялась сосредоточено разглядывать содержимое полок напротив, запихивая блоттер к себе в карман.

— А теперь, Зоя, — снова привлекла Латти мое внимание, протягивая мне полоску плотной бумаги белого цвета, на которую нанесла парфюм, и загадочно улыбаясь: — Расскажи мне, какая ты? Строгая девушка, выбирающая лишь классические запахи и тяжелые ноты?..

Я вдохнула сложный, тягучий запах и поморщилась, вызвав усмешку у Златы.

— Или же темпераментная молодая душа, предпочитающая сладость чувств и эйфорию вдохновения?

Меня словно посвящали в таинство ароматов. Я отдалась в руки своей наставнице и окунулась в ауру протянутого ею запаха. Пачули, жасмин, капля бергамота, чуточка розы и… терпкий ветивер, который роднил его с ароматом Себастьяна.

— Ну как? — тихо спросила меня Латти.

Я восторженно вдохнула запах, который захотелось оставить на себе:

— Безумно нравится!

— Так и знала! — восторженно хлопнула она в ладоши. — «Коко Мадмуазель» от Шанель. Я была уверена, что вы полюбите друг друга!

Заразившись ее улыбкой, я опустила взгляд на флакон. Квадратный, нежно-розовый, украшенный белой крышечкой, с элегантной и стильной надписью.

Мои глаза расширились, как только я увидела цену.

— Я хочу их тебе подарить! — заявила Злата и взяла нераспечатанную коробочку с дорогим ароматом.

— Что?! Нет-нет! — я попыталась остановить ее, схватив за руку. — Не надо, прошу тебя!

Злата вскинула брови и посмотрела на меня:

— Я отобрала у тебя всю обувь и одежду…

— А взамен отдала новую! — я перебила ее, чувствуя себя крайне неловко.

— Зоя! — резко оборвала она меня. — Я чувствую себя паршиво из-за этого! И если ты позволишь подарить тебе эти духи, то мне станет намного лучше. Мне и малышу.

Контрольный и бескомпромиссный аргумент. Понимая, что у меня нет выбора, я закусила губу и обреченно вздохнула:

— Хорошо.

— Ну вот! — заулыбалась та и, подхватив меня под руку, потянула к кассе. — Мы с малышом невероятно счастливы! Вот бы еще черничный маффин перехватить для полного блаженства!

***

— Знаешь, Зоя, — с печальной улыбкой на губах, обратилась ко мне Злата, когда мы сидели в ее любимой кофейне. — Порой мне кажется, что я тебе навязываюсь, а ты из-за своей доброты не смеешь мне об этом намекнуть. Скажи честно, я утомила тебя своим обществом?

Услышав слова Златы, я чуть не опрокинула на себя горячий чай, который принес мне любезный официант.

— Что?! Нет! Нет, конечно! — стала уверять ее я, одновременно осознавая, что боюсь потерять ее общество.

— Правда? — неуверенно спросила Латти.

Я вдруг увидела нас, словно со стороны. Странно, что она подумала, будто я терплю ее общество, боясь обидеть. Ведь это не так!

— Злата, — так трудно говорить откровенно с кем-то кроме себя! — Я не умею дружить. Из-за этого и веду себя, так… как будто не умею дружить.

Она внимательно выслушала меня, потом улыбнулась и сжала мою руку.

— Я тебя понимаю. Первые друзья у меня появились, когда я была почти в том же возрасте, как ты сейчас. Мне также было сложно доверить свои мысли кому-то кроме себя. Но однажды я поняла, что больше так не могу. Рискнула и ни разу не пожалела об этом, и я уверена, что никогда не пожалею!

Закусив губу, я раздумывала о своем невыносимом желании рассказать ей о своих мыслях и о вчерашнем почти-поцелуе Себастьяна. А еще о том, что рисую его, как помешанная…

Черт, мне хочется так много ей поведать!

— Я учту. Спасибо! — я даже сжала кулаки под столом, пытаясь удержать в себе словесный поток, жаждущий прорваться наружу.

Я украдкой вдыхала ауру парфюма, который нанесла на себя по настоянию дарительницы. Для меня это так непривычно! Я еще никогда не пользовалась духами. Только хранила воспоминания о маминых.

— Латти? — раздался мужской возглас рядом с нашим столиком, и мы одновременно обернулись.

— Привет, Ксавьер! — вежливо улыбнулась Злата красивому молодому мужчине с темной и кудрявой шевелюрой, подошедшему к нам. — Как ты?

Пока незнакомец склонился к ее щеке в дружеском поцелуе, я его рассматривала. На вид ему до тридцати, стильно и дорого одет — белые брюки и красное поло. На его губах играла красивая улыбка, а в темносиних глазах светилось самодовольство.

— Это моя подруга — Зоя Рольдан. Зоя, это друг Виктора — Ксавьер Варгос, — представила нас друг другу Злата, и он, чмокнув меня в щеку, чем очень смутил, уселся между нами.

— Какое необычное и красивое имя у тебя, Зоя! — обольстительная и уверенная улыбка на его лице говорила о том, что он имеет немалый успех среди женского пола. И гордится этим. — Откуда ты?

— Из Болгарии, — ответила я.

— Ксавьер, дорогой, — обратилась к нему Латти, и он нехотя перевел на нее взгляд. — Я понимаю, что сейчас ты активно принял на себя ношу моего Виктора в плейбойских делах, разумеется. Но прошу тебя, не пытайся очаровывать моих подруг, хорошо?

Он коротко рассмеялся:

— Как же это мило звучит: «Моего Виктора»! — ушел от ответа тот. — Ах, все же я ему завидую.

— О нет! Только не это! — вторила ему Латти. — Ты ведь знаешь, что будет, если до него дойдут твои слова.

— Что, все так же ревнив? — сочувственно улыбнулся парень.

— Недавно приревновал меня к булочнику, — шутливо пожаловалась Латти, и они рассмеялись.

— А я вот планирую свою выставку, — поведал нам Ксавьер. — Хотел арендовать «Четыре кота», но передумал в пользу ресторана «Рэй»… Он запнулся, потому что я закашлялась, когда глоток чая застрял в моем горле.

— Где? — спросила я с хрипом, отдышавшись.

— «Четыре кота», — все еще обеспокоенно глядя на меня, ответил он. — Это тот самый ресторан, где меню разрисовывал Пикассо? — с благоговейным трепетом в голосе уточнила я.

— Да, — непринужденно передернул он плечами.

— О, я же забыла сказать главное! — понимающе улыбнулась Латти: — Зоя — художница.

— Начинающая! — застеснявшись, поправила я ее.

— И фантастически талантливая. Она поступила в школу «Ллотия» и мечтает о собственной выставке.

— Неужели? — Ксавьер обратил на меня взгляд с неподдельным интересом. — Ты меня заинтриговала, детка!

— Ксавьер! — строго одернула его Латти.

Он поднял руки в знак своей безоружности:

— Я честно говорю! — рассмеялся он. — Но, к сожалению, мне пора.

Я с огорчением смотрела, как он поднимается со своего места. А мне так хотелось поговорить с ним о том знаменитом ресторане и о его выставке!

— Латти, — он опять чмокнул ее в щеку: — Вику — привет! А с тобой, — обратился он ко мне: — обязательно еще поболтаем, художница Зоя Рольдан.

Хоть про мужчин не привычно говорить таким образом, но фраза «и он упорхнул», как ни странно, очень точно подходила к описанию того, как удалился Ксавьер Варгос.

— Он фотограф, — пояснила мне Латти, когда я с грустью проводила его взглядом и снова посмотрела на нее. — Талантливый, богатый бабник. Так что будь осторожна, детка!

— Зоя, жизнь так коротка! Пролетит, словно один день. И спустя десяток лет ты пожалеешь, что в этот субботний вечер осталась дома!

Эти слова Златы вертелись в моей голове весь день, будто слоган новой жизни, убедивший меня пойти с их компанией в ночной клуб. Черт возьми, я в ночном клубе! С ума сойти. А еще там будет Себастьян. О, у меня даже коленки подкашивались от волнения. А сердце, словно соревнуясь своей силой с притупленным разумом, отчаянно разгоняло кровь по венам.

Я позволила Латти поколдовать над моей внешностью. Впервые в жизни мне на лицо нанесли макияж. Меня преображали, используя магию элитной косметики, которую даже по ТВ не рекламируют, ибо такие бренды в рекламе не нуждались. Шанель, Диор, Дольче… Как калейдоскоп роскоши, мелькали названия перед моими глазами.