— Что, над всеми своими наложницами? — раздался рядом голос Яра Колима, друга Нуриэля и младшего советника Верховного Жреца.

— Какими наложницами? — возмущенно взвизгнула Леонесса, поворачиваясь к подъехавшему к ним колдуну. Волосы мужчины были заплетены в толстую косу. Тонкие черты лица, острый подбородок и светящиеся добротой синие глаза, совсем не вязались у Леонессы в сознании с образом узурпатора и захватчика.

— Ты что, не рассказал новой рабыне о своих женщинах? — удивленно воскликнул Колим и тут же притих, увидев, как полыхнули враждебностью глаза друга.

— А тебя не учили, не встревать в чужие разговоры? — зло процедил Нуриэль, чувствуя, как рядом с ним пыхтит возмущенная девушка.

— Не-а, — улыбнулся колдун. — Ты же ведь всего на всего со своей рабыней говорил. Кстати, что это ты ее в плащ кутаешь? Жарко ведь.

— Не твое дело!

— Понятно, — хмыкнул мужчина и внимательно посмотрел на девушку. — Красивая она у тебя. Теперь понятно, почему от нас прятал.

— Колим, — прорычал Нуриэль. — Ты уже достаточно сказал. Оставь нас!

— Ладно-ладно! Потом поговорим, когда со своей девчонкой разберешься, — миролюбиво проговорил он и, подмигнув Леонессе, направил коня галопом, оставив их позади уже через минуту.

— Наложницы, значит, — с ненавистью выплюнула слова девушка, яростно сжимая кулаки. — И сколько их?

— Четверо.

— А я, значит, буду старшей? — медленно проговорила она, борясь с клокотавшим в душе праведным гневом.

— Ну, да.

— Ах, ты негодяй! — завопила Леонесса, резко развернувшись в руках Нуриэля, и принялась колотить его в грудь маленькими кулачками. Колдун замер на мгновение, не в силах осознать, что его сейчас только что приревновали к наложницам, которых даже рядом нет, и довольно улыбнулся. Но последующая пощечина привела в чувство, и он довольно резко схватил разбушевавшуюся девушку за руку.

— Успокойся, ненормальная! Не позорь меня, а не то придется тебя снова на цепь посадить! — рявкнул он, глядя на негодующую рабыню.

— Это я ненормальная? Извращенец! Больше не смей дотрагиваться до меня! Верни меня обратно в повозку! Мне противно даже сидеть рядом с тобой!

— Предупреждаю в последний раз, — тихо проговорил Нуриэль. — На нас и так все вокруг смотрят. Или успокоишься, или кляп в рот засуну!

— Хотел меня сделать одной из своих грелок? Не получится! Мерз…

Щелчок пальцев и она больше не смогла произнести ни слова. Губы словно слиплись меж собой, и вместо внятной речи раздалось одно мычание.

— Так — то лучше, — улыбнулся колдун и крепче прижал к себе сопротивляющуюся девушку. — Хватит ревновать. Они сейчас далеко. Ну а если ты так против них, предлагаю обсудить все это мирно. Уверен, мы сможем договориться и прийти к взаимовыгодному решению данного вопроса.

При слове «ревновать» Леонесса присмирела и осознание того, что она и вправду повела себя как ревнивая дурочка, подействовала на нее словно ведро холодной воды. Неужели она действительно неравнодушна к своему похитителю? Ведь не просто же так она реагирует на его любовниц? От пришедших мыслей на глаза набежали злые слезы, и девушка всхлипнула. Она не хочет влюбляться в захватчика, в мужчину, лишившего ее свободы и почти лишившего чести. Что он ей предлагает? Место очередной наложницы? Одной среди многих? Но что сделать со своим глупым сердцем, которое разрывалось от боли, стоило представить в объятиях колдуна другую? Плечи затряслись, и горячие слезы соленым потоком хлынули из глаз. Дура! Какая же она дура! Как же жить теперь дальше? Как быть рядом с ним и делить его с другими? Да лучше смерть! А как жить без него, если удастся сбежать? Душу при этих мыслях тут же затопила безысходное отчаяние и тоска. Да, похоже, она здорово влипла, ведь, находясь сейчас в глубоком смятении, бороться со своими чувствами сил совсем не было.

— Леонесса, ты снова плачешь? — прошептал Нуриэль, стирая рукой слезы с нежных щек. — Ну, успокойся. Не переживай. Ты привыкнешь к ним со временем. Обещаю, буду пользоваться их услугами, только когда ты не сможешь разделить со мной постель.

Леонесса зарыдала еще горше, закрыв ладонями лицо. Боги! Как же больно! Как унизительно! Словно душу на части разрывают. И сердце готово выпрыгнуть из груди, только чтобы не чувствовать и не страдать больше!

— Успокойся. Прошу, не плачь. — Нуриэль поцеловал ее в макушку и тяжело вздохнул. Пойди, пойми этих женщин. То кричит, чтобы оставил ее в покое, то плачет из-за того, что у него, как и у всех нормальных мужчин несколько любовниц. Хотя, благодаря этому он все же теперь знает, что не так уж и безразличен своей маленькой строптивой рабыне. На лице расцвела довольная улыбка, и мужчина пришпорил коня. Еще полчаса и пора будет вернуть Леонессу в повозку. Ей стоит побыть одной и свыкнуться с мыслью о других женщинах. Он и так слишком много ей позволяет. Как бы не пожалеть об этом в будущем.

Леонесса набралась храбрости и выглянула из повозки, хотя ей строго-настрого было велено не высовываться. Уже заметно стемнело, и мир погрузился в полумрак, отчего дневная жара наконец-то уступила место вечерней прохладе. Легкий ветерок растрепал волосы, и девушка с удовольствием подставила проказнику разгоряченное лицо. Вдруг лошадь резко затормозила, и она полетела вперед, чуть не вывалившись из телеги и больно ударившись локтем о сундук. Да что же это за день такой невезучий? Она устало потерла ушиб и вновь устроилась на мягкой подушке, которую ей выделил колдун, когда вернул сюда еще днем. Вот зараза! И выглядел таким довольным предовольным, постоянно улыбаясь и кивая каким-то своим мыслям. Неужели так понравилась ее реакция на его любовниц? Она ему еще сотрет эту самодовольную ухмылку с лица! Она отомстит за все свои слезы! Никто не посмеет унижать ее и растаптывать гордость! Она ни за что не сдастся и будет бороться за свою честь до самого конца! Не видать ему очередной грелки!

Леонесса зло улыбнулась, но сердце почему-то болезненно сжалось. Она яростно сжала кулаки и глубоко вздохнула. Нет, она вырвет из себя все чувства к ненавистному колдуну, сбежит и забудет его как страшный сон! И пусть на душе так погано, и внутреннее сознание шепчет, что Нуриэля не забыть до конца своих дней, она не станет сейчас об этом задумываться и начнет реализовывать свой план, благо Кимера пару дней назад согласилась на побег. Видно, повар — жирдяй совсем допек.

Полог откинулся и человек, владеющий всеми мыслями Леонессы, молча протянул ей руку. Она не стала отказываться от удовольствия вдохнуть свежего вечернего воздуха и, быстро накинув плащ, переместилась в седло к Нуриэлю. Он крепко прижал к себе и жадно зарылся в водопад ее волос, целуя в макушку.

— Больше не злишься?

— Не вижу причин. Меня твои любовницы не касаются, — холодно ответила Леонесса. — Я же не собираюсь уподобляться им и раскрывать тебе объятия по доброй воле.

Мужчина напрягся и тяжело вздохнул.

— Значит, злишься.

Затем пришпорил коня, и они направились в сторону чернеющих неприступной громадой Ведьминых гор, стоявших на их пути, словно безмолвные стражи, и охраняющие границу Рамалана.

Они проехали мимо бесчисленных обозов, мимо тысяч молчаливых суровых колдунов, продолжающих стоять ровным строем, и выехали в первую линию, в которой на могучих жеребцах черной масти находились пять высокомерных мужчин, окидывающих каменную преграду пренебрежительными взглядами. Их светло-голубые одежды были так же, как и у Нуриэля украшены замысловатой серебристой вышивкой, из чего Леонесса сделала вывод, что это военная верхушка всей вражеской армии. От колдунов отделился старый мужчина, у которого волосы вместо белоснежных были уже просто седыми, лицо испещрено глубокими морщинами и медленно подъехал к ним. Выцветшие, некогда синие глаза, неприязненно впились в девушку и он строго проговорил.

— Зачем ты ее сюда притащил?

Леонесса под этим взглядом ощутила себя мелкой букашкой и тяжело сглотнула. Могучая сила, исходящая от этого старикашки, точно не была физической и, казалось, что стоит ей только посмотреть как-нибудь не так в его сторону, мигом обратится в прах.