Башню кружит. Не соображаю ни черта. Занимаю горизонтальное положение на мягкой кровати. Спустя какое-то время немного прихожу в себя, потому что Ванесса вздумала играть в обольстительницу.

— Слезь с меня, дурочка.

— Я так скучала по тебе, — льнёт к моей груди.

— Вэнс, мы виделись позавчера, — заплетающимся языком отвечаю ей. Перед глазами плывут цветные круги. Давно я так не напивался.

Чувствую её губы.

— Вэнс, — предупреждаю.

Поднимает голову. Смотрит на меня своими голубыми глазищами, а потом порывисто прижимается губами к моей скуле.

Еле отдираю девчонку от себя. Вообще выбрала ***ть время.

— Не отталкивай меня, ну пожалуйста, — ноет капризно, уткнувшись носом в изгиб шеи.

— Просто… не лезь… — прошу устало, потирая висок.

— Зачем ты так со мной? — качает головой и есть ощущение, что плачет.

— Ты снова начинаешь? — выходит довольно резко, но она меня уже задолбала.

Всё бесит в ней. Цвет волос. Цвет кожи. Приторно сладкие духи.

— Я просто хочу быть рядом…

*ля. Ни хера уже не соображаю. Что-то там лепечет.

— Ты мне… как сестра…

Говорить сейчас я могу только наипростейшим набором слов. На большее — точно не способен.

Дёргается в сторону.

— Ты же спал со мной!

— Мы оба были под таблетками.

Ревёт. Твою мать.

— Там на теплоходе ты просто жалел меня, да? Не больше? — резко переходит на крик. Не разобрать половины. Спать хочется адски. А не концерты эти слушать. — Мне показалось, что у нас может получиться…

— Не может, — честный ответ.

— Ясно!

— Принеси воды, а?

— Мы можем просто спать с тобой. Я же не говорю про отношения! — выдаёт она полную чушь, хватаясь за мою футболку.

Закрываю глаза. Как они все меня за*бали.

— Нет, Вэнс. Не можем.

— Я так люблю тебя. Всегда любила. Все эти годы, — срывается её голос в глухие рыдания, и она ещё крепче стискивает меня в объятиях. — Ты мне нужен! Ты нужен мне, понимаешь?

— А мне нужна Смит.

Становится легче дышать. Встала, наконец, с меня. Хлопнула дверью.

В башке будто обезьяны маршируют с барабанами и тарелками. Много обезьян. Идут друг за другом стройными рядами. И лица дебильные-предебильные. И вся эта какофония продолжается довольно долго. До тех пор, пока я не слышу её голос.

— Твоя вода…

Прикладываю неимоверные усилия, чтобы оторвать тело от мягкой подушки. Протягивает стакан. Холодная жидкость кажется сейчас самой желанной вещью на свете. Жадно пью.

Какое-то время мы молчим. Тру отяжелевшие веки, борясь с неимоверным желанием вырубиться.

— Мир? — спрашиваю, глядя на присевшую рядом девчонку.

*********

По ощущениям я как будто из комы выхожу. Я в ней не был, но подозреваю, что так это и происходит. Тело ватное и будто не моё. Разлепить глаза получается далеко не сразу. Понять, где нахожусь — вообще не вариант. Осознать, что рядом чьё-то голое тело — тем более. Но самое страшное, пожалуй, не это.

Я ни хера не помню. Что *ля было вчера… Мозг как-будто организовал собственные похороны. Вообще отказывается работать и помогать мне. Закрываю глаза снова. Игнорируя мигрень, пытаюсь вспомнить события вчерашнего вечера. Спустя какое-то время мне это частично удаётся.

«Логово». Пили. Дорога возможно, но не факт. Какая-то девка. Всё бессвязными обрывками.

На построение этой простой цепочки небось целый час уходит. Но в целом — абсолютный провал…

Улавливаю движение.

Девушка, которая лежала всё это время передо мной, поворачивается, обнимает меня и сладко сопит.

*б твою мать!

Как я мог так облажаться…

Белое и прекрасное. Но такое по ощущениям… не моё.

Я продолжаю внимательно смотреть на себя в зеркало, даже после того, как Он ушёл.

«Эй, Рид, как тебе платье сестры?» — зачем-то спросила Его Меган.

«Отличное», — сухо произнёс сквозь зубы. — «Главное не в чём ты выходишь замуж, а за кого, верно Смит?»

Эти его слова прозвучали ледяным тоном. В маленьком, красивом зале, украшенном цветами, повисла напряжённая, гробовая тишина. Словно все присутствующие тоже прочувствовали остроту момента…

Мне не по себе. И дело тут только в одном. Надев это платье, я вдруг поняла, что сомневаюсь. Сомневаюсь в правильности своего решения.

Меня колотит, но не от яркого предвкушения. Слёзы просятся наружу, но не потому что я растрогана волшебным мгновением, которого ждёт каждая невеста. И тревога, затопившая грудную клетку — это не предсвадебный мандраж, о котором говорила Грейс. Это страх. Страх того, что мы с Исайей вот-вот совершим самую большую ошибку в нашей жизни.

Судорожно снимая платье в примерочной одеревеневшими пальцами, я думаю лишь о том, что хочу поскорее выбраться на воздух. Я так разволновалась, что мне всерьёз стало плохо. Наспех попрощавшись с девочками, потерянная и неуверенная ни в чём, я выхожу из магазина.

Без платья от Веры Вонг.

Его для меня отложила та самая фальшиво-улыбчивая продавщица, заявив, что оно непременно меня дождётся…

Дождётся ли…

На улице пасмурно. Тяжёлые свинцовые тучи затянули небо, громыхающее раскатами. Бреду по бульвару и не могу отделаться от гадкого чувства. От чувства, что обманываю всех вокруг. Близких и дорогих мне людей, своего жениха и себя саму.

До чего ты дошла Дженнифер? Ночами ты вспоминаешь поцелуи и прикосновения того единственного парня, от которого сходишь с ума, а днём примеряешь платье невесты, чтобы выйти в нём замуж за другого. За человека, который когда-то был тебе лучшим другом.

Когда ты стала настолько глупа?

В какой момент всё пошло не так?

Признайся себе, наконец, ты любишь только одного из них. Ты хочешь только одного из них. Ты знаешь, что Он — навсегда под кожей, глубоко в сердце и твоей измученной терзаниями и сомнениями душе. Когда-то он стал для тебя всем. Всем и остался по сей день. Ничего не прошло. Ничего…

Кого ты пыталась обмануть?

За что цеплялась?

В чём видела выход? В том, чтобы рядом с тобой страдал ещё один ни в чём не повинный человек? В том, чтобы и он стал несчастным?

Исайя совершенно этого не заслужил. Он любил тебя, заботился о тебе, дарил своё тепло… Такова твоя благодарность, Дженнифер?

Капли дождя смешиваются со слезами, которые безостановочно катятся по моим щекам. Я вдруг понимаю, что совершенно случайно оказалась в том самом месте, где несколько лет назад оплакивала потерянную надежду на общее будущее с тем парнем, которого отчаянно и так не вовремя полюбила.

На пустынном пляже молодая мамаша спешно собирает копошащихся детей. Девочка отказывается снимать с себя дурацкий розовый круг с голубыми дельфинами, а мальчик (судя по всему её брат) пытается защитить от проливного дождя выстроенный замок. В итоге, отец сгребает в охапку их обоих и уносит в сторону парковки. Женщина, уложив пляжные принадлежности в рюкзак, торопится за ними следом.

Вот такой семьи у меня никогда не будет… Патрик, Роджер и Сиси — это точно не про нас.

Я скрываюсь под большим зонтом. Забираюсь с ногами на лежак, кутаюсь в любимую отцовскую куртку и долго ещё смотрю на бушующий океан, обняв руками коленки. Он отражает всё то, что происходит у меня внутри.

Я заигралась с ними обоими. Слишком далеко всё зашло. Не по совести это. Я сбита с толку и растеряна, но в то же время, осознаю, что как никогда полна решимости покончить со всем этим. Поставить точку.

В кармане настойчиво вибрирует телефон. Роуз. Беспокоится обо мне, просит скинуть адрес и уже через двадцать минут забирает меня.

— Ты вся промокла, — она качает головой, набрасывает мне на ноги тёплый плед. Ловит мой благодарный взгляд. Что бы я делала без этой девчонки?

Пока мы едем по Кенсингтон Авеню, я звоню Ванессе.

— Джен? — отвечает она почти сразу же. — Всё в порядке? Ты нас напугала.