И дегенерат поймёт.

— Но было сказано никого не пускать… — в замешательстве произносит она, хлопая излишне длинными ресницами.

— Тупая курица, — не стесняется в выражениях Смит.

— Сара, — спокойно продолжаю я, при этом перебирая пальцами кудри Смит. — Дженнифер хотела сказать, что будет очень сожалеть, если вы потеряете работу.

— Эээ… что? — мямлит крашеная. Очевидно, не догоняя, что к чему.

Смит громко вздыхает и качает головой.

— Те журналисты, что лают за дверью, будут очень рады новому скандалу, но руководство больницы вам за это спасибо не скажет, — нетерпеливо поясняю я. — можете сразу писать заявление по собственному, если не собираетесь нас пропускать.

Наступает пауза, в течение которой Сара продолжает тупить.

— Эм, хорошо, — она растеряно осматривается по сторонам и тянет руку к телефону. — Наденьте халаты и бахилы. Поднимитесь на седьмой этаж, но там охрана мэра так что…

Но я уже не слушаю. Цепляю с вешалки голубой кусок ткани, беру бахилы. Прохожу мимо аморфного охранника этого унылого учреждения и накидываю на плечи дурацкий халат. Слышу, как Смит семенит следом.

Вызываю лифт, но краем глаза замечаю, что девчонка собирается подниматься по лестнице. Хватаю за руку и насильно впихиваю её в лифт, несмотря на протесты. Получается, естественно, не с первого раза. Сопротивляется, борется, как обычно. В итоге, двери закрываются вместе со мной.

Мля… эта девчонка реально сведёт меня в могилу.

Смит по-детски хихикает и отходит в дальний угол.

— Очень смешно!

Она пожимает плечами.

— А ты быстро нашёл его, — не может сдержать надменную ухмылку, в очередной раз напоминая мне о том, что я осёл.

Терпеливо молчу. Кладу палец на цифру 7. Мы начинаем подниматься вверх.

— Жаль, что я пропустила такое шоу. С удовольствием бы посмотрела, — веселится эта ненормальная.

Нарочно цепляет?

Посылаю в её сторону самый суровый взгляд из своего арсенала.

Улыбочка сходит с её лица так же быстро, как появилась. Но тормозов у этой язвы не было никогда. И чувства самосохранения тоже.

— Да брось, Брукс, нужно уметь посмеяться над собой…

— Мы с тобой в закрытом пространстве, Смит, — говорю я, понижая при этом голос. — Очень опрометчиво с твоей стороны вести себя сейчас подобным образом.

Она фыркает и закатывает глаза.

Ну всё зараза!

Раздумываю всего секунду. Жму на стоп. Лифт останавливается. Пару шагов — и я оказываюсь с ней рядом. Смит в ужасе пятится назад, когда я нависаю над ней несокрушимой стеной, зажимая в угол.

— Рехнулся? — спрашивает испуганно, дёрнувшись от моей руки, которую я выставляю, не давая ей сдвинуться с места.

Смотрю исподлобья.

Долго. Внимательно. Мрачно. Обжигая взглядом её гладкую, нежную кожу.

Она почти не моргает. Глядит в самую душу этими своими бездонными колодцами. Никогда не мог назвать цвет её глаз. Редкий и необычный.

Резко выдыхает и замирает, когда моя ладонь ложится на её тонкую шею, а затем грубо сгребает непослушные кудри на затылке в кулак.

К этим мягким, кофейным завитушкам хочется прикасаться постоянно.

Всегда хотелось… Даже в тот период, когда она меня жутко бесила.

— Хочешь, теперь я расскажу, как предпочитаю трахаться? — хрипло спрашиваю, прищуриваясь.

— Прекрати, — говорит полушёпотом, вспыхивая как маков цвет.

И это заводит меня ещё больше. Хочет поиграть в недотрогу? Ладно…

Разглядываю её красивое лицо, задерживая похотливый взгляд на приоткрывшихся от страха губах.

Влажных. Пухлых. Отчаянно зовущих меня.

Я бы точно нашёл им применение. В моей дурной голове неприлично много фантазий на эту тему.

Видимо, у меня тот ещё одержимый взгляд…

Она моментально хмурится. Отворачивается в сторону.

Вижу, как сбилось дыхание и, готов поклясться, что слышу, как её маленькое сердечко застучало быстрее.

— Тебе дурно станет, если я озвучу всё то… что хочу с тобой сделать, Смит, — честно говорю я ей.

Во рту пересохло. Потому что от острого волнения, исходящего от неё, я начинаю терять контроль.

Хочу её… Так сильно, что скоро умом двинусь, если не окажется подо мной.

Ресницы трепещут. Она зажмуривается.

Глупая… Думает, в этом спасение? Ни черта…

Зарываюсь носом в её волосы и шумно вдыхаю запах, от которого всё так же, как и четыре года назад, сводит скулы.

Девчонка дрожит, и от этого рвёт крышу, но я прекрасно понимаю, что сейчас не место и не время.

Всё будет, Смит. Но позже.

— Живи пока, — великодушно сообщаю я, открыто наслаждаясь её реакцией.

Она смущена. Растеряна. И наконец-то закрыла рот.

Отхожу, нажимаю на кнопку и поворачиваюсь к ней спиной.

— Дома продолжим этот интересный разговор…

Всё так же молчит, и я начинаю думать, что реально напугал её. Но вот двери открываются на нужном нам этаже, и Смит, пришедшая в себя, вздёргивая кверху нос, выходит первой.

Ну-ну…

Ухмыляюсь, глядя на то, как её тут же тормозит внушительного вида телохранитель. Опять начинает препираться.

Дженнифер Смит вообще не изменилась за эти годы… Если говорить о её характере.

Привалившись к белоснежной стене, звоню матери, и она появляется у лифта уже через минуту. Бледная, с трясущимися руками и осунувшимся лицом.

— Рид, сынок, — плачет, уронив голову мне на грудь.

— Мам, — обнимаю её и пытаюсь прогнать тревогу, перекрывшую кислород.

Смит закусывает губу и обеспокоено разглядывает Грейс.

— Пойдём, — аккуратно отодвигаю мать от себя.

Кивает, вытирает мокрые от слёз щёки. Проходим направо, заворачиваем в коридор, и она рассказывает о том, что отцу стало плохо через какое-то время после посещения ресторана, в котором они ужинали вместе с Максом и Бэт.

— Бен почувствовал себя нехорошо в кинотеатре, куда мы отправились после. Он попросил салфетку, на лбу выступила испарина. От воды отказался. Сказал, что ему надо выйти. А потом, — она всхлипывает, — потерял сознание. Его нашёл Макс.

Я сжимаю её ладонь.

— Чем отравили известно?

— Предполагают, что токсины. Скорее всего были подмешаны в еду или жидкость. Экспертизу надо делать. Это мне предназначалось, Рид. Думаю, виной тому чай, который Бен взял по ошибке.

— Можно к нему? — тихо спрашивает Смит, пытаясь быть спокойной и не выдать своё волнение. Но я вижу, как она механически скребёт свою ладонь, и всё становится понятно без слов. Очень переживает. Как и все мы.

— Нет, милая. Пока не пускают даже меня.

— Как он? — спрашиваю я и боюсь услышать в ответ что-то страшное.

— Сказали ждать. Ничего не знаю.

Я прошу её присесть.

— Мам, всё будет хорошо, — целую её ледяные пальцы. — Держись.

Она кивает, крепко стискивая мою руку в ответ.

Я смотрю на мать. Грейс Смит — сильная, независимая женщина, но я даже думать не хочу, что с ней будет, если она потеряет Бена.

— Мелкие где?

— У Мадлен, — тяжело вздыхает она. — Дженнифер, твоя мама тоже летит сюда. Я посчитала нужным сообщить ей о случившемся.

Отлично. Только этого нам не хватало! Его бывшей жены.

Дженнифер меняется в лице. Интересно, она вообще общалась с Эмили в течение этих четырёх лет?

— Миссис Смит, — доносится до нас низкий баритон, — Джером Сантьери, полиция штата. Могу я поговорить с вами?

В палату, естественно, никого не впускают. Оно и понятно, отделение реанимации.

Нэшью настойчиво гонит всех спать. Время позднее, и сидеть смысла нет. Но разве объяснишь это двум женщинам, чью тревогу можно ощутить почти физически?

Я видел, с каким облегчением выдохнула Смит, когда услышала новости от врача. Самое страшное позади. Бен восстановится, я уверен. А вот что теперь делать с тем фактом, что мать пытались отравить… я пока не знаю. Город хоть и небольшой, но недоброжелатели всегда найдутся. Не всем по душе, что пост мэра занимает человек не продажный и несгибаемый. И я, если признаться честно, начинаю за неё переживать. Может и зря она полезла в политику? Женщин в этой сфере в принципе не жалуют, а уж таких интеллектуально развитых и закалённых как она — тем более.