— Ненавижу тебя, дрянь, — звучит тихо, но так яростно, что даже теряюсь на секунду, вздрагивая.

Ненавидит значит…

Сглатываю. По щеке катится слеза. Я чувствую, как она медленно сползает вниз, оставляя после себя влажную дорожку.

— Давай сделаем это, — произносит, зарываясь пальцами в мои волосы. — Ты ведь хотела, верно?

— Рид…

Взмах мокрыми ресницами. Глаза в глаза. Так остро… Невыносимо тяжело.

Он не выдерживает этот мучительный поединок первым. Его безумный взгляд опускается ниже и задерживается на моих истерзанных губах.

Замирает. Наши сердца стучат как сумасшедшие, опережая ритм друг друга.

— Сука, это просто ад какой-то, — качает головой, закрывая глаза.

Наклоняется, прислоняется своим лбом к моему. И этот неожиданный, не характерный для него жест отдаётся тупой, ноющей болью под рёбрами.

Он так близко…

Запах виски. Горячее дыхание опаляет губы, и нервная дрожь жаркой волной разливается по телу.

— Что ты делаешь со мной, девочка… — тихо-тихо, будто сам с собой разговаривает.

Открывает глаза. Тёмные. Жаждущие.

Рид, не надо…

Но он целует. И совершенно не так, как тогда на кухне. Осторожно, медленно, едва касаясь. Сдерживая свой пыл. Будто действительно опасается того, что я оттолкну его…

Отпускает мои запястья, и мне бы воспользоваться ситуацией, но вместо этого я растворяюсь в собственных ощущениях. Ярких, как чёртова радуга после долгожданного дождя.

Стирает пальцем слезу.

Голос разума взывает к совести.

Но я не могу…

Не могу оттолкнуть его. Потому что эти губы сводят меня с ума. Ну и пусть, что через минуту пожалею. Хочу поцеловать его сама хотя бы раз спустя столько лет. Так сильно хочу…

Подаюсь вперёд, отвечаю. Горячо, нежно.

Рид шумно выдыхает мне в рот.

— Ещё, — то ли приказывает, то ли просит, отрываясь от меня всего на секунду.

Прикасается ко мне. Беспорядочно трогает волосы, лицо. Жадно сминает мои губы. Нетерпеливо углубляет поцелуй, и когда наши языки, наконец, встречаются, я уже не могу сдержаться. Внутри — ураган из красок, чувств, эмоций.

Феерия. Уносит. Поднимает выше облаков. Туда, где всегда был мой рай и ад одновременно.

— Ммм…

Как же хорошо физически и как больно душе…

Целует скулу, подбородок.

— Смит, — срывается в страстный шёпот его голос.

Покрывает мою шею короткими поцелуями. Его руки повсюду. Грудь. Бёдра. Плечи. Гладят, сжимают до сладкой боли. Заставляют задыхаться, всё глубже и глубже погружаться в нирвану.

Спускается вниз, нетерпеливо задирает футболку и целует живот.

Боже… Упираюсь взглядом в потолок. То, как он делает это, просто не передать никакими словами.

Я прекрасно понимаю, к чему всё идёт. Я хочу этого не меньше, чем он. Но его волосы вдруг цепляются за помолвочное кольцо и я… просто замираю. Реальность бьёт словно камнем по голове.

Какого ты творишь, Дженнифер?

Так нельзя. Нельзя. Всё это так низко.

Не могу. Нет. Он прав. Дрянь и есть…

Я чувствую себя отвратительно. Предавая Исайю сейчас таким образом.

Не заметила даже, как по лицу потекли слёзы. Всхлипываю.

— Смит, — Рид останавливается.

Закрываю лицо руками, пытаясь успокоиться. Собраться с мыслями, убежавшими в разные стороны из пустой, глупой головы.

— Слышишь? — громче.

Он хочет обнять меня, но я не позволяю.

Да ты просто королева логики, Смит! Сперва сама отвечаешь на его поцелуи, а потом динамишь, потому что вспомнила о том, что ты невеста. Очень вовремя, Дженнифер! Одиннадцать баллов по десятибалльной шкале!

Дура…

— Что не так? — в его голосе звенит недовольство, и я не могу винить его за это.

Шмыгаю носом и вытираю слёзы ребром ладони.

— Смит, говори со мной, — требует он, наблюдая за тем, как я отодвигаюсь и опускаю босые ноги на пол.

— Всё не так, Рид. Всё…

Почему-то сейчас мне хочется оказаться как можно дальше отсюда. То напряжение, которое повисло между нами, пугает и явно является предвестником чего-то нехорошего.

Раздражённо вздыхает. Поднимается с постели и отходит в сторону. Отодвигает занавеску и настежь распахивает окно, впуская в комнату первые алые всполохи рассвета.

Смотрю, как достаёт сигареты, щёлкает зажигалкой. Затягивается.

— Рид… зачем всё это?

Молчит. Как же сложно.

— Я не могу, понимаешь?

— Да ну? — усмехается.

— Ты ведь знаешь, что я…

— Почти замужем, я помню, — перебивает.

А я опять усердно пытаюсь подобрать нужные слова. Мы ведь должны поговорить в конце концов?

— Я…

— Ты противоречишь сама себе, Смит! — злится, разворачиваясь.

Да уж, попробуй поспорь с этим.

— Я знаю…

Встаю, расправляя футболку. Иду к нему. Достаю из пачки сигарету и себе тоже. Подкуривает. На конце загорается тлеющий огонёк. Разглядываю красное солнце, выкатывающееся из-за горизонта, пока дым медленно наполняет лёгкие.

— Мне не надо было ехать с тобой, вот и всё…

— Ты уже здесь! — напоминает мне он.

— А не должна быть, — говорю задумчиво.

— Кому что должна и не должна? — спрашивает насмешливо. — Ты всегда делала, что хотела.

— Не надо так, ты ведь понимаешь, что Исайя для меня…

— Не лей мне в уши эту дичь опять, — снова не даёт закончить.

— Это не дичь, а наши с ним отношения! И они много значат для меня! — гневно комментирую его реплику я.

— Так много значат, что ты без раздумий поехала со мной сюда, — явно потешается над ситуацией он.

— Не совсем так! — недовольно стреляю в него глазами.

Опять посылаем друг в друга взгляды-ножи.

— Херово было со мной сегодня? — смотрит с вызовом. Ждёт моей реакции.

Что мне на это ответить? Правду или ложь? То, что посередине?

— Нет, — признаюсь честно. — Спасибо за этот день, но…

– ***ть, что но? — тушит окурок в пепельнице. — На кой икс всё усложнять, Смит?

— И что это значит? — начинаю раздражаться тоже.

— Тебе хорошо со мной, не отрицай, — заявляет, убирая руки в карманы.

— Я и не отрицаю, — пожимаю плечами.

— Тогда в чём дело? — делает шаг навстречу.

— В том, что нас трое, неужели не понятно?

— Брось его, Смит, — выдаёт вдруг он.

Что? Ушам своим не верю.

— Ты серьёзно, Рид? Вот так всё запросто у тебя? Мы с ним знаем друг друга четыре года, пол года из которых встречаемся. Он был со мной рядом в трудный момент. У нас есть общее прошлое и планы на будущее. И да, на моём безымянном пальце его фамильное кольцо.

— Так сними его, — предлагает, ухмыляясь. — Оно давит на тебя и негативно влияет на твою сущность. Подавляет…

Да о чём я вообще?

— Ты не в себе, нет смысла говорить, — выбрасываю окурок и разворачиваюсь.

— Нет уж, Смит, давай сейчас, — останавливает, хватая за локоть. — Осточертели эти херовы ребусы!

— Отлично, мы наконец дошли до разговора! — не могу не съязвить.

— Однажды всё равно пришлось бы, — тянет за руку к себе, но я выдёргиваю свою ладонь из его.

— Не нужно.

— Не надоело прикрываться кольцом? — склоняет голову чуть влево.

— Я не прикрываюсь им, я пытаюсь объяснить тебе, что нельзя вычеркнуть близкого человека из жизни по щелчку. Исайя дорог мне.

— Да-да, — кивает, даже не пытаясь спрятать играющую на губах улыбку.

— Что тебя так забавляет, Рид? — не выдерживаю этого издевательства я.

— Настолько дорог, что ты самозабвенно целуешься с другим, — хохочет.

Чёрт… Вот ожидала чего-то подобного. И чем только думала.

Молчу.

— Или я принуждал тебя? — наигранно удивлённо вскидывает бровь.

— Нет, — теперь уже гневаюсь на саму себя за своё глупое поведение.

— А мог бы… Стонала бы безбожно всю ночь. Вряд ли вообще смогла бы ходить потом. Одними поцелуями не обошлось бы, поверь.

Хорошо, что в полутьме ему не разглядеть моих в миг раскрасневшихся от произнесённой им пошлятины щёк.

— Это просто минутная слабость, Рид. Больше не повторится, — качаю головой.