— (Куда же вы?) — закричал ей вслед дух, но ведьма даже не обернулась. Незримый гость собрался улетать, но Сагарат, почувствовав это, поторопился остановить его. Дух остался. После обыденных приветствий и расспросов, — «Почему же ты заговорил?» Невидимый пришелец, ни сто ни с сего, только уточнил.

— (Вы — Сагарат, верно?) — владыка был удивлён, подобным вопросом. Ведь до этого они общались, как словно давно знакомы. Не менее удивительным было то, что духи исчезли из замка. Это тоже донёс до владыки незримый собеседник. На самом деле, они приготовились к чему-то, а последний дух, как герой событий, их просто перестал видеть. Всех кроме Смерти, что приветливо помахала ему. Под обтягивающей её лицо кожей, что-то шевелилось.

— Да. Я — Великий Мейстер Сагарат! — гордо ответил он духу. Преисполненный собственными мыслями о своей мощи, которую духи, наконец-то, решили оценить. Но всё, что оценил гость так это: невероятно красивая аура Сагарата.

— (Вы будете здесь всё время или куда-то отойдёте?) — спросил дух.

— Зачем тебе это? — переспросил Сагарат с присущим ему недоверием.

— (О, мне надо будет вас найти, позже. Я хотел уточнить, где вы будете, чтобы больше не терять время.)

— Зачем тебе меня искать? — удивился Сагарат, а Сола понемногу устала от какого-то спектакля в исполнении её мужа да на непонятном языке. Когда Сагарат не контактировал с ней, она переставала его понимать.

— (Вы нужны моим друзьям, но позже.) — Сагарат решил, что с ним хотят переговорить могущественные духи и потому ждут определённого времени.

— Я буду ждать их в тронном зале с этого момента и до утра! — самонадеянно произнёс Сагарат, уверенный в том, что приглашает гостей на аудиенцию с ним. Он успел представить, как Смерть дарует ему вечную жизнь. Как какой-нибудь светлый дух освобождает его от печати демона. Но Сагарат и не подумал о том, что у духов — всегда обмен.

— (Завтра вечером.) — дух не дождавшись ответа, ушёл.

***

Сагарат крутился на троне, переполненный нетерпением. К нему до сих пор никто не обратился, а прошло около четырёх часов. Вот-вот солнце потянется к закату. Сола, Тилинда, Жоньес, Леонс, Маира, Сетерит, свита из двух дюжин инквизиторов, Коваль — всех, кому, хоть на толику Сагарат доверял, он согнал в зал, смотреть на его триумф и переговоры с самой Смертью. Леонс Ле Ветер решил, что Сагарат окончательно тронулся умом и постоянно поглядывал на карманные часы. Он тихо обсудил свои подозрения с госпожой Жоньес, что полностью их разделила. Даже Сетерит, абсолютно чокнутая на голову, решила, что великий мейстер спёкся. Напряжение нарастало с каждой минутой. На улице воцарилась тьма, и как апофеоз накопленного нетерпения, грянул колокольный звон… Из восточного крыла замка донеслись испуганные вопли, а затем стража забила тревогу.

— На нас напали! — закричал Коваль и помчался прочь из зала, ему предстояло руководить обороной замка.

Что ж, первичная задумка провалилась, а потому нужно отвлечь всю стражу Сагарата, дабы самый ловкий смог настигнуть его. Ещё при свете дня Зверь, Иртон и Тай-Фу вошли в городок при замке. Минуя многочисленные отряды койонов, затерялись среди торговцев на рынке. Больше всего подозрений вызывал, как это ни странно, именно волкиец. Койоны не раз хотели подойти к странной троице, но когда замечали Иртона, что специально демонстрировал свою принадлежность к роду человеческому, передумывали. Их нисколечко не удивляла причудливая броня людина, поскольку в нечто подобное облачалась госпожа Жоньес Ле Саннер, силой своей магии. Возможно и этот людин, один из инквизиторов, так умеет, а в броне он ходит по городу, так как на службе. Эти двое его провожатые, да, именно так. Койоны боялись людинов, за их жестокость. На базаре троица разделилась, и Тай-Фу вечерами искал подступ к замку.

С тыльной стороны к королевскому двору, взбираясь по практически отвесной горе, в покои Сагарата пытались проникнуть Аиша, Дерин и рыцарь Трибифон. Колдунья создавала ледяную лестницу, по которой было легко преодолевать высоту. Когда троица оказалась на стенах замка, она распалась на два отряда. Поддержка, в лице Аиши и Трибифона, должна была поднять суматоху, на случай если кого-то обнаружат. Явление кружил среди них, и он отправился с Дерином в тронный зал, предупреждая охотника о возможных нежелательных встречах. Никакого труда попасть в замок для Дерина не составило, но он не мог попасть в тронный зал, к тому же выяснилось, что Сагарат окружён всей своей свитой, это не было столь важным, хватило бы и одной стрелы, но нужно было место откуда произвести выстрел.

Первый отряд проник в замок, через слив для отбросов, что вывел в казематы замка. Звук, с которым Зверь вырубил путь в прутьях стальной решётки ценой пары лишних чешуек на руке, привлёк стражу. Трое койонов и ещё двое тинторов-львов, приготовившись, спустились вниз к заключённым, где в напольной решётке и было прорезано отверстие. Молниеносной атакой Тай-Фу и Зверь убили тинторов, а Иртон, появившись из одной камеры, сбил койонов. Он не смог нанести смертельного удара, благо друзья были смелей. Покойных сложили в тёмном углу. Оживившиеся заключённые просили освободить их, даже требовали. Некоторые так сильно кричали, что могли привлечь внимание остальной стражи. Тай-Фу пытался уговорить всех успокоиться, но тишина настала лишь тогда, когда Зверь просто заколол одного из бунтарей. Тай-Фу переоделся в красную форму стражников-тинторов и пошёл наверх из казематов, чтобы оценить обстановку. Мешковатая форма была специально сделана таким образом, чтобы любой переодевшийся в неё оставался не опознанным. К примеру, тканая маска и глухой капюшон — зачем они? Разумнее же, делать так, чтобы исключать подмену.

Было оговорено, чтобы Тай-Фу не попал под горячую руку, на его плече должна быть повязана чёрная лента, да отвратный запах сорных коллекторов, который Зверь бы ни с чем не спутал. Зверь и Иртон оставались среди заключённых. Сердце Иртона бешено колотилось, он боялся быть обнаруженным, и этот страх сохранялся даже тогда, когда диверсантов раскрыли. Средь брошенных, Зверь увидел одного сбитого и крепкого тинтора, истерзанного на столько, что его шерсть вытерлась, а кожа выкрасилась в бордовый цвет засохшей крови. На его голове был мешок, а сам он прикован к стене. Тинтор был единственным, кого так крепко сдерживали. Его мышцы пульсировали силой, а грудь крепко вздымалась, некто под капюшоном, несмотря на все истязания, был готов ринуться в бой при малейшей возможности. Зверь вошёл в камеру, и даже сомнения Иртона его не остановили. Герой хотел освободить всех несчастных, но для этого было другое более подходящее время, а сейчас важнее было оставаться скрытыми. Охотник содрал мешок с головы заключённого и отступил на нескоро шагов, изумлённый увиденным.

Перед ним был сам Хонрод — легенда тинторов! Он всё ещё жив! Обнаружение королевского командира было первым изменением в плане убийства Сагарата. Второе изменение было, когда Иртон озадаченный долгим пребыванием Зверя в камере, решил войти и убедиться, что всё в порядке. Хонроду тогда, только освободили крепкие руки да сбитые ноги, и не успев расправить плечи, Зверь видел, как ведро полное дерьма стремительно улетело в голову Иртона, сбив его с ног, и измазав.

— Чёрт, Хонрод! Остановись! — кричал охотник уже в след командиру, который умудрился вставить деревянный обломок в шлем, за мгновенье до его закрытия, а затем уже держал Иртона за голую шею. Людин был на волоске от случайной смерти. Пришлось второпях объяснять Хонроду всю схему действий. Королевский командир оценил все потуги очень просто, — «Дурацкий план!»

— У вас есть дракон! Нужно было врываться в замок на нём и жечь всё под корень. Даже не пытаться делать иначе! — Хонрод сохранял свою гордую стойку всегда, когда с кем-то говорил, он обыденно сцеплял руки за спину, выправляя грудь вперёд.

Его заключение длилось долго, и оно тянулось, словно время — это вязкий клей. Пару раз в неделю Сагарат забирал Хонрода для своих экспериментов, и всё больше поражался тому, что из-за своего заключения, голода и мучений тело Хонрода всё больше крепло, а масса тинтора росла. А главное Хонрод, не считая демона Вельзевула, был единственным живым существом, которое не поддалось на магию подчинения, сохраняя свою волю при себе. Пока коллеги владыки бились над этими вопросами, над ним издевались вельможи и аристократы верные Собору Крови, на столько погрузившиеся в учения кровавого бога, что стали настоящими безумными фанатиками, которые видят грех там, где его не может быть. Они считали, что перевоспитывают Хонрода. И когда тот сломается, то непременно примет истину. Королевский командир прекрасно осознавал единственную истину, что навязанная силой правда, как минимум, дурно пахнет. Он отрицал, всё что ему твердили, за это его били сильней, прижигали, притапливали, в целом, изгоняли дьявола из него всеми доступными методами. Огнём и мечом, корнем и стволом. На левой руке Хонрода не было ни одного ногтя — всё были выдраны. Правая рука пестрила волдырями от ожогов. Спина расчерчена в мелкую клетку, как школьная тетрадь, глаза слегка затёкшие и не хватает одного клыка во рту, не считая других выбитых зубов. Но за Хонродом ухаживали слуги замка. Простой народ верил в легенды о нём, целое поколение уже подросло на этих историях, и растёт второе. Служанки подкармливали его и поили, перевязывали. В женской любви и заботе, на зависть мужикам, Хонрод дефицита не испытывал даже в камере пыток. Койоны постарше считали его непревзойдённым воином и испытывали огромное уважение к нему, потому не препятствовали. Препятствовали в основном тинторы, нежели кровные враги койоны.