Перепалки и недопонимая продолжались недолго, пока ровным счётом каждый, хотя б, не представился. На госпоже графине Тейре Лампту свой взгляд и любопытство задержал несколько дольше, а затем поклонился в пояс, расцеловав её перста. Наконец-то кто-то вспомнил о почестях, которые обязательны для обращения к графиням.
Горгона пугала каждого, кто только на неё смотрел. Из-за этого на заставе чуть не случился бунт, но Лампту сдержал порядок в железном кулаке. Не было у медвега времени разбираться с новенькими. Так как к стенам, хоть и весьма условным, подходили демоны.
Из костей было их оружие, они визжали и кричали. Твари с бычьими черепами вместо голов и тяжело вооружённые — отдавали команды. Облезлые полумертвецы их исполняли. Огромные сердца на крабовых ножках несли деревянные башни для лучников, как боевые слоны. Рыжего цвета кони, с клыками в две пяди длинной, с пустыми глазницами. От копыт, гривы и хвоста шёл чёрный густой дым. Седлали их ещё более ужасающие, облачённые в броню, человекоподобные фигуры, состоящие целиком из копошащихся червей и жуков, удерживая тяжёлые копья. Куски мяса и жира — будто вывернутый наизнанку буйвол, цокая копытами, составляли оснащённую щитами пехоту. Вся эта многочисленная армия, которой края не видно, вышла под стены заставы, в сопровождении боя барабанов. Тела мёртвых, из спин которых простирались по четыре руки, словно из тени сотканных. Две уходили вниз и служили, как ноги, а остальные били в барабаны, отбивая ритм. Вся орда этих тварей шла под знамёнами, с изображением ухмыляющейся головы птицы-секретаря.
— Огонь! — завопил Лампту, когда поднялся к лучникам. Стрелы градом пошли по демонам, но создавалось впечатление, что вреда это им не наносило. Конница демонов остановилась, следом пехотинцы встали под стену. Бычьи сердца потащили осадные башни на штурм.
На стене средь наших было не больше семи сотен. В строю нашем виднелся волк с белоснежной шерстью бьющий без промаха, некоторые его стрелы поражали сразу двоих. Отдавая команды копейщикам стоял, вселяющий храбрость своим видом, Сонрал. Здесь был и Трибифон изрядно потрёпанный, но бесконечно уверенный в очередной победе. Зверь помогал отстреливаться.
— У них башни! — закричал Лампту, так он называл огромные сердца, — Хаку, защити сыновей своих!
Иртон стоял под стенами внутри заставы, прикрывая раненную Эшли и напуганную Тейру. Крики и нескончаемый гул, ливень, вой ветра и боевых труб. В схватке с противником, будь это дракон или иной кто-то, да даже если небольшой отряд, то полагаешься на свои силы, и только личные промахи или победы грядут. Но оказавшись на войне, где есть добрая рать братьев своих, а по ту сторону орда проклятая, окутывает плотный страх. Ты видишь смерть, она повсюду и это не твои ошибки, это вершится судьба — кому быть, а кому нет. Иртон рад остаться в тылу схватки из-за привитой воспитанием трусости, и оправдывать не стоило бы его, да только окажись на том самом месте, посмотрим какие песни запоёшь.
Мгновенья не прошло, и вот демоны на стене. Сердец всего шесть, а значит только шесть путей откуда на стену мог лезть враг. Аиша резала и била их глефой. Целые отряды демонов разлетались в стороны, пробитые ледяными кольями, от её «танца с копьём». Колдунья пробралась к части стены, где, спрятавшись за широким топором Лампту, принялась за новый шторм. Холодный ливень постепенно направился целиком на армию неприятелей, поднялся ветер из земли поднялись глыбы льда. Аиша закричала, взлетев в урагане над заставой, и ровно шесть толстых ледяных пик насквозь пронзили бесовские сердца, а после их мгновенно окутало льдом. Колдунья расставила руки, и столбы непостижимой силой раздвинулись прочь. Аиша приземлилась на стену, искусно взмахивая глефой.
Шум лязг и крики стояли плотной стеной, ноги Иртона то и дело подкашивались перед страхом, но доспех уверил в силы героя и придерживал его. Последнее, что слышал Иртон в шлеме, слова о том, что он готов. К чему он, вдруг, стал готов, доспех не пояснил.
Эшли зашипела, указав на небо. Откуда градом повалили летучие мыши, но с телом и головами женщин вместо своих обыкновенных. А крик их напоминал гоготание гиены. Иртон отмахивался от них мечом, а часть летунов падали в судорогах на землю. Не ясно почему не на всех демонов действует взгляд горгоны так как должен. Стало быть, и не на всех живых её взгляд работает.
Тут-то, будто бед мало, возник мученик, что принялся плодится на количество смотрящих на него. Пока их было только четверо Иртон вступил в неравный бой, когда адреналин полностью заволок собой остатки разума. Правда, хвост Эшли приносил больше пользы. Она придерживала больную руку и ловко двигалась вокруг Иртона и его врагов.
Тейра, забыв обо всём на свете, напуганная забилась в мастерскую, где вооружилась острой полкой. Земля содрогалась с характерным гулом, ягуарша спряталась за большим сундуком. Из-за печи выскочил карлик, метр в прыжке, облезлый и облепленный мухами. Тейра завопила, как резанная, а демонёнок кинулся на неё, укусив за ногу. Зубы в его пасти задвигались по дёснам, как цепь бензопилы. Он, буквально, пробуравил ногу графине, захлебнувшейся собственным криком и болью.
Зверь, с пустым колчаном за спиной, схватил коротышку металлической рукой и запихнул его в раскалённые угли кузнечной печи. Ревя, извиваясь, в попытке освободиться, мелкая тварь, в конечном счёте, издохла.
Тейра верещала без остановки, держась за колено разодранной ноги, самой раны она коснуться не смела. Рукой, что накалилась в углях, пока Зверь держал демона, он схватил ягуаршу за место укуса. Кровь зашипела, а Тейру затрясло в судорогах, она неестественно перегнулась в пояснице, так громко зарычав, что в заполненном помещении эхо раздалось. Точным ударом эфеса по голове, Зверь усыпил Тейру, чтобы облегчить мучения. Дальше он попытался найти стрелы для арбалета, но в комнату со второго этажа ворвались те самые рыцари-жуки. Охотник, храбро рыкнув, кинулся на одного из них, пытаясь рубить его мечом, но вреда для них не нёс. Жуки разбегались в месте пореза, а затем обыкновенно собирались обратно по местам, словно всё в порядке.
Когда охотника ранили, его меч мгновенно покрылся красным заревом. Тогда Зверь пронзил одного из демонов, и в месте прокола оставил выжженные тельца, на которые остальные гады уже не поползли. Демоны выдавили волкийца под дождь во двор и уже целый отряд встал перед ним.
Иртон и Эшли, расправились со мучениками, пришли на помощь, они не могли навредить демонам, которые по бестиарию зовутся: «Калеоптерами». Они пробрались по принадлежавшей им части крепостной стены в башню, и вот они тут. Оглядевшись, Иртон заметил выстраивающихся лучников, над головами своих союзников. Эта осада будет последней, вот-вот прозвучит команда и град стрел зальёт двор гильдии.
— Стена щитов! — зарычал Сонрал, и воины закрылись от неприятелей, которых летучие твари подняли на укрепление.
Зверь танцевал с мечом вокруг врагов. Казалось он родился в обнимку с оружием, а с каждым поверженным его металлическая рука зарастала новой чешуйкой, до тех пор, пока меч светился.
Силы покидали обороняющихся, пришлось сдавать позиции. Иртона ударом огромного молота снесло в сторону. Его атаковал огромный калеоптер, тело которого было полностью из ос и шершней, а не простых насекомых. И снова тяжесть молота обрушилась прямо на грудь, Иртон успел закрыться щитом, но сила удара прошла через него насквозь. Он отполз в сторону, а демон будто улыбался и медленно следовал за ним, удерживая гигантское оружие двумя руками. Людин встал, опять взмах, который был удачно вскользь пойман щитом, и, извернувшись, Иртону удалось пронзить тело калеоптера, но почему-то насекомые построились в ухмылку на лице, то есть на том месте, где предположительно должно быть лицо. Молот и броня повалились с грохотом. Осы и шершни поползли по мечу Иртона, пытались лезть под доспех, облепили всё тело. Постоянно жалили! Вот чувствуются укусы под доспехом, как прикосновения самого огня. Гады заползли в глаза и рот. Доспех засветился и обдался электрическим разрядом, сверкая в ночи. Иртон пал на землю, пытаясь чесаться. Лицо его опухло и болело. Вокруг сгрудились опалённые тельца шершней и ос. Дождь ни капли не смущал насекомых, что гигантским роем полетели под молот с доспехами, медленно их вздымая. Калеоптер на сей момент прилично потерял в размерах, но оставался жив, к несчастью. Он не смог поднять своего молота и обнажил кинжал.
