— Хорошо, — ответил Майкл, кладя дымящиеся остатки тряпки в раковину.

Хаул повернулся к Персивалю:

— Думаю, я знаю, что с вами произошло. Придется хорошенько поработать, чтобы вытащить вас, но я попробую — завтра, когда вернусь.

Хаул подошел к двери и остановился, положив ладонь на ручку.

— Софи, вы всё еще не разговариваете со мной? — несчастным тоном спросил он.

Софи знала, Хаул мог бы и в раю выглядеть несчастным, если это выгодно для него. И он только что использовал ее, чтобы добыть информацию из Персиваля.

— Нет! — прорычала она.

Хаул вздохнул и ушел. Софи подняла взгляд и увидела, что ручка повернута черным вниз. «Всё, с меня довольно! — подумала она. — Мне плевать, что завтра день летнего солнцестояния! Я ухожу».

Занялась заря дня летнего солнцестояния. Примерно в то же самое мгновение Хаул ввалился через дверь с таким шумом, что Софи подскочила в своем закутке в уверенности, что Ведьма мчится за ним по пятам.

— Они так много думают обо мне, что всегда играют без меня! — проревел Хаул.

Софи поняла, что он всего лишь пытался спеть кастрюльную песенку Кальцифера, и легла обратно, но тут Хаул упал поперек кресла и так зацепился ногой за стул, что тот пролетел через всю комнату. Затем он попытался подняться к себе через кладовку и через двор. Похоже, это его немного озадачило. Но в конце концов он нашел ступени — все, кроме нижней — и упал на них лицом вперед. Весь замок содрогнулся.

— В чем дело? — спросила Софи, просунув голову между перил.

— Собрание Регбийского клуба, — заплетающимся языком, но с достоинством ответил Хаул. — Вы ведь не знали, что я раньше летал за крыльевого[7] в команде моего университета, а, миссис Нос?

— Если ты пытался полететь, видимо, ты забыл, как это делается.

— Я был рожден со странностью очей, и вижу суть явлений и вещей, и как раз направлялся в кровать, когда вы отвлекли меня. Я знаю, куда ушли года и кто копыто дьяволу рассек.

— Иди спать, дурак, — сонно произнес Кальцифер. — Ты пьян.

— Кто? Я? — ответил Хаул. — Заверяю вас, друзья мои, я резв как окнышко.

Он встал и прошествовал наверх, держась за стену так, словно думал, будто она сбежит от него, если он оторвется от нее хоть на мгновение. Но сбежала дверь в спальню.

— Какая это была ложь! — заметил Хаул, входя в стену. — Мой блестящий обман станет моим спасением.

Он еще несколько раз вошел в стену в разных местах, пока не обнаружил дверь своей спальни, после чего ввалился в нее. Софи слышала, как он падает там, возмущаясь, что кровать убегает от него.

— Он невыносим! — Софи решила уйти немедленно.

К несчастью, произведенный Хаулом шум разбудил Майкла и Персиваля, который спал на полу в комнате Майкла. Майкл спустился, заявив, что раз они всё равно окончательно проснулись, можно пойти собрать цветов для гирлянд на день летнего солнцестояния, пока еще прохладно. Софи не против была в последний раз посетить место с цветами. Там стояла теплая молочная дымка, насыщенная запахами и приглушенными красками. Софи простукивала тростью вокруг себя, проверяя болотистую почву, слушала жужжание и щебет тысяч птиц и чувствовала, что будет скучать. Она погладила влажную атласную лилию и прикоснулась пальцами к одному из лохматых фиолетовых цветов с длинными припудренными тычинками. Она обернулась на высокий черный замок, который выдыхал туман позади них. Софи вздохнула.

— Он значительно всё здесь улучшил, — заметил Персиваль, кладя охапку гибискусов в летающий тазик Майкла.

— Кто? — спросил Майкл.

— Хаул. Вначале здесь были одни кусты — маленькие и сухие.

— Вы вспомнили, что бывали здесь раньше? — взволнованно спросил Майкл; он ни за что не собирался отказываться от теории, что Персиваль — принц Джастин.

— Возможно, я бывал здесь с Ведьмой, — с сомнением ответил Персиваль.

Они набрали два полных тазика цветов. Софи заметила, что, когда они пришли во второй раз, Майкл покрутил ручку на двери несколько раз. Наверное, это как-то было связано с чарами против Ведьмы. А потом, конечно, пришлось делать гирлянды для дня летнего солнцестояния. На них ушло немало времени. Софи собиралась оставить работу на Майкла и Персиваля, но Майкл был слишком занят тем, что задавал Персивалю хитрые вопросы, а Персиваль работал очень медленно. Софи понимала, что взбудоражило Майкла. В выражении лица Персиваля появилось нечто такое, словно он ждал чего-то, что должно вот-вот произойти. И Софи задумалась, насколько он еще находится во власти Ведьмы. Ей пришлось сделать большинство гирлянд. Все возможные мысли о том, чтобы остаться и помочь Хаулу против Ведьмы, исчезли. Хаул, который мог одним мановением руки сделать все гирлянды, храпел так громко, что она слышала его даже из магазина.

Они так долго делали гирлянды, что время открывать магазин наступило раньше, чем они закончили. Майкл принес им хлеба и меда, и они ели, пока разбирались с первой гигантской волной покупателей. Хотя день летнего солнцестояния, как это в обычае у праздников, выдался в Маркет Чиппинге пасмурным и холодным, половина города в лучших нарядах явилась купить цветов и гирлянд для фестиваля. Снаружи на улице собралась обычная толкучка. В магазин пришло столько народу, что только к полудню Софи удалось, наконец, украдкой подняться по лестнице и войти в шкаф для метел. Они получили столько денег, что запас Майкла под плитой очага увеличится в десять раз, подумала Софи, укладывая в котомку немного еды и свою старую одежду.

— Ты пришла поговорить со мной? — спросил Кальцифер.

— Подожди секунду, — ответила Софи, с котомкой за спиной проходя через комнату.

Она не хотела, чтобы Кальцифер поднял крик по поводу своего договора.

Она протянула руку снять с кресла трость, и тут кто-то постучал в дверь. Софи застыла с вытянутой рукой и вопросительно посмотрела на Кальцифера.

— Дверь поместья, — сказал Кальцифер. — Плоть и кровь, безобидный.

Стук повторился. «Вечно это происходит, когда я собираюсь уйти!» — подумала Софи. Она повернула ручку оранжевым вниз и открыла дверь.

На дороге за статуями стояла коляска с запряженной в нее добродушной парой лошадей. Она виднелась позади массивного лакея, который и стучал.

— Миссис Сашеверелл Смит наносит визит новым владельцам, — объявил лакей.

«Как неловко!» — подумала Софи. Вот последствия новой краски и занавесок Хаула.

— Нас нет до… — начала она, но миссис Сашеверелл Смит отодвинула лакея и вошла.

— Подожди в коляске, Теобальт, — велела она лакею, проплывая мимо Софи и закрывая зонтик от солнца.

Это была Фанни — Фанни, которая выглядела невероятно процветающей в кремовом шелке. На ней была шляпка из кремового шелка, украшенная розами, которую Софи помнила слишком хорошо. Она помнила, как говорила этой шляпке, когда украшала ее: «Ты выйдешь замуж за деньги». И по виду Фанни сразу становилось ясно, что ее слова сбылись.

— Ох! — произнесла Фанни, осматриваясь. — Здесь какая-то ошибка. Это людская!

— Ну… э… мы еще не совсем въехали, мадам, — сказала Софи.

Интересно, что почувствовала бы Фанни, если бы узнала, что бывший шляпный магазин находится прямо за кладовкой.

Фанни развернулась и изумленно приоткрыла рот.

— Софи! — воскликнула она. — Силы небесные, дитя, что с тобой случилось? Ты выглядишь на девяносто! Ты тяжело болела?

И к удивлению Софи, Фанни отбросила шляпу, зонтик и все великосветские манеры, чтобы со слезами обнять Софи.

— О, я не знала, что с тобой случилось! — рыдала она. — Я пошла к Марте и послала к Летти, и ни та, ни другая понятия не имели. Они поменялись местами, глупые девчонки, ты знала? Но никто ничего не знал про тебя! А ведь я назначила вознаграждение. И вот ты здесь — работаешь как прислуга, когда могла бы жить в роскоши на холме со мной и мистером Смитом!