— Я пытался рассматривать их как загадку и пытался просто делать то, что там говорится, — объяснил Майкл. — Но нам с Софи не удалось поймать падающую звезду…

— Великие боги! — воскликнул Хаул; он начал смеяться и прикусил губу, пытаясь подавить смех. — Но, Майкл, это не те чары, которые я оставил для тебя. Где ты это нашел?

— На верстаке — в куче вещей, которые Софи свалила вокруг черепа, — ответил Майкл. — Это были единственные новые чары, и я подумал…

Хаул вскочил и порылся среди вещей на верстаке.

— Софи снова наносит удар, — произнес он; вещи поползли направо и налево, пока он искал. — Я должен был догадаться! Нет, настоящих чар здесь нет, — он задумчиво похлопал череп по коричневой блестящей макушке. — Твоя работа, друг? У меня такое чувство, что ты родом оттуда. Гитара — так точно. Э… Софи, дорогая…

— Что?

— Деятельная глупая старушка, непослушная Софи. Правильно я думаю, что вы повернули мою дверную ручку черным вниз и сунули туда свой длинный нос?

— Только палец, — с достоинством ответила Софи.

— Но вы открыли дверь, — сказал Хаул, — и штука, которую Майкл принял за чары, проникла через нее. Ни одному из вас не пришло в голову, что оно не похоже на то, как обычно выглядят чары?

— Чары часто выглядят необычно, — заметил Майкл. — Что это такое на самом деле?

Хаул фыркнул:

— Подумай, о чем это. Напиши второй стих! О, Господи! — он побежал к лестнице и, когда его ноги затопали по ступеням, крикнул: — Я покажу вам.

— Думаю, прошлой ночью мы зазря потратили время, носясь по болотам, — заметила Софи.

Майкл уныло кивнул. Софи видела, он чувствует себя дураком.

— Это я виновата, — сказала она. — Я открыла дверь.

— Что было снаружи? — с величайшим интересом спросил Майкл.

Но как раз в этот момент Хаул сбежал вниз по лестнице.

— У меня все-таки нет той книги, — теперь он выглядел расстроенным. — Майкл, я правильно услышал, что ты пытался поймать падающую звезду?

— Да, но она до смерти перепугалась, упала в лужу и утонула, — ответил Майкл.

— Слава небесам! — воскликнул Хаул.

— Было очень грустно, — сказала Софи.

— Грустно? — повторил Хаул, расстроенный еще больше. — Идея принадлежала вам, не так ли? Наверняка! Прямо вижу, как вы прыгаете по болоту, поощряя его! Позвольте сказать, это самый глупый поступок, что он совершал за всю свою жизнь. Если бы ему удалось поймать звезду, было бы гораздо более, чем грустно! А вы…

Кальцифер сонно вспыхнул к дымоходу.

— Из-за чего вся суматоха? — вопросил он. — Ты сам как-то поймал звезду, не так ли?

— Да, и я… — начал Хаул, обратив на Кальцифера взгляд глаз-стекляшек, но взял себя в руки и снова повернулся к Майклу. — Майкл, обещай, что больше никогда не станешь пытаться поймать звезду.

— Обещаю, — с готовностью ответил Майкл. — Что это за бумага, если не чары?

Хаул посмотрел на серую бумагу в своей руке:

— Называется «Песня», и, полагаю, песней и является. Но она здесь не вся, и я не могу вспомнить остальное.

Он застыл, размышляя, как если бы его озарила новая идея, которая его явно обеспокоила.

— Думаю, следующий стих был важен. Мне стоит отнести ее обратно и посмотреть…

Хаул подошел к двери и повернул ручку черным вниз. И остановился. Он обернулся на Майкла и Софи, которые естественно оба уставились на ручку.

— Хорошо, — сказал Хаул. — Я знаю, Софи просочится сквозь дверь, если я оставлю ее дома, и это несправедливо по отношению к Майклу. Пойдемте со мной, оба, чтобы вы находились там, где я могу присмотреть за вами.

Он открыл дверь в ничто и шагнул туда. Майкл так поспешно рванул следом, что опрокинул стул. Софи в свою очередь вскочила, раскидав свертки направо и налево на плиту перед очагом.

— Смотри, чтоб ни одна искра на них не попала! — торопливо велела она Кальциферу.

— Если пообещаешь рассказать мне, что там снаружи, — ответил Кальцифер. — Кстати, ты получила подсказку.

— Правда? — Софи слишком спешила, чтобы уделить внимание его словам.

В итоге ничто оказалось всего лишь не плотнее чернил. За ним обнаружился серый вечер с моросящим дождем и ведущая к садовой калитке цементированная дорожка. Хаул с Майклом ждали возле калитки. За ней проходила ровная, на вид твердая дорога, вдоль которой стояли дома. Дрожа под моросящим дождем, Софи оглянулась туда, откуда вышла, и обнаружила, что замок стал домом из желтого кирпича с широкими окнами. Квадратный и новый, как и остальные дома, с парадной дверью из рифленого стекла. На улице никого не было видно. Возможно, из-за моросящего дождя, но у Софи возникло ощущение, что на самом деле, несмотря на множество домов, это место находилось где-то на окраине небольшого города.

— Закончили разнюхивать? — позвал Хаул.

Его серо-алый наряд весь намок от дождя. Хаул покачивал связкой странных ключей, большинство из которых были плоскими и желтыми, будто в одном стиле с домами. Когда Софи пошла по дорожке, Хаул вдруг стал нечетким, точно моросящий дождь вокруг него внезапно превратился в туман. Когда он снова обрел резкость, его наряд оставался серо-алым, но приобрел другую форму. Висящие рукава исчезли, и весь костюм стал более мешковатым. Он выглядел поношенным и потрепанным.

Куртка Майкла превратилась в нечто с подкладкой длиной до талии. Он поднял ступню, обутую в парусиновую обувь, и уставился на узкие синие штуки, облегавшие его ноги.

— Я едва могу согнуть колено, — сказал он.

— Привыкнешь, — ответил Хаул. — Пойдемте, Софи.

К удивлению Софи, Хаул повел их обратно по садовой дорожке к желтому дому. На спине его мешковатой куртки красовались загадочные слова: «РЕГБИ УЭЛЬСА». Майкл последовал за Хаулом, шагая напряженно и важно из-за странных штанов. Софи опустила взгляд на себя и увидела, что тощие ноги над шишковатыми туфлями открыты вдвое больше. В остальном в ней ничего особо не изменилось.

Хаул отпер дверь из рифленого стекла одним из своих ключей. На цепочках рядом с ней висела деревянная табличка. «РИВЕНДЕЛЛ», — прочла Софи, когда Хаул подтолкнул ее в чистый блестящий вестибюль. В доме явно были люди. Из-за ближайшей двери доносились громкие голоса. Когда Хаул открыл дверь, Софи поняла, что голоса исходили от волшебных цветных картинок, которые двигались на передней стороне большой квадратной коробки.

— Хауэлл! — воскликнула женщина, которая сидела там и вязала.

Со слегка раздраженным выражением она отложила вязание, но прежде чем успела встать, на Хаула налетела девочка, которая до того очень серьезно смотрела волшебные картинки, уткнувшись подбородком в ладони.

— Дядя Хауэлл! — завопила она и запрыгнула на него, обвив ногами.

— Мари! — завопил Хаул в ответ. — Как дела, cariad[3]? Ты была хорошей девочкой?

И они с девочкой быстро и громко заговорили на каком-то незнакомом языке. Софи видела, они очень друг друга любят. Язык заинтересовал ее. Он звучал так же, как глупая кастрюльная песня Кальцифера, но сложно было понять наверняка. Между взрывами непонятной болтовни, Хаул сумел, словно чревовещатель, сказать:

— Это моя племянница Мари и моя сестра Меган Пэрри. Меган, это Майкл Фишер и Софи… э…

— Хаттер, — сказала Софи.

Меган сдержанно и неодобрительно пожала обоим руки. Она была старше Хаула, но очень похожа на него — с таким же длинным угловатым лицом. Только ее полные беспокойства глаза были голубыми, а волосы — темными.

— Тихо, Мари! — прорезал ее голос непонятную болтовню. — Хауэлл, ты надолго?

— Просто заскочил на секунду, — ответил Хаул, опуская Мари на пол.

— Гарета еще нет, — многозначительным тоном заметила Меган.

— Какая жалость! Мы не можем остаться, — Хаул улыбнулся теплой фальшивой улыбкой. — Я просто решил представить тебе моих друзей. И хочу спросить тебя кое о чем, что может показаться глупым. Нил случайно в последнее время не терял кусочек домашнего задания по английскому?