— Будто старая дева, — сказала Софи.

Не то чтобы она стремилась сбегать с графами, как Джейн Фарриер, или же желала, чтобы полгорода звало ее замуж, как Летти. Но ей хотелось делать что-нибудь — она не знала точно, что именно, — чуть более интересное, чем украшение шляп. Она подумала, что на следующий день найдет время пойти поговорить с Летти.

Но она не пошла. То она не могла найти времени, то сил, то расстояние до Рыночной площади казалось слишком большим, то она вспоминала, что, выйдя из дома в одиночку, окажется в опасности от чародея Хаула — как бы то ни было, каждый день становилось всё сложнее пойти повидаться с сестрой. Это было очень странно. Софи всегда считала, что она почти столь же настойчивая, как Летти. А теперь, когда не осталось предлогов, она обнаружила, что есть дела, которые может сделать только она.

— Просто смешно! — сказала Софи. — Рыночная площадь всего в двух улицах отсюда. Если я побегу…

И она поклялась самой себе, что сходит к Цезари, когда шляпный магазин закроется на Майский День.

Тем временем до магазина дошли новые сплетни. Говорили, король поругался со своим братом, принцем Джастином, и принц отправился в изгнание. Никто точно не знал причину ссоры, но пару месяцев назад принц переодетым прошел через Маркет Чиппинг, и никто не узнал его. Король послал графа Каттеракского на поиски принца, но вместо этого тот встретил Джейн Фарриер. Софи слушала, и ей было грустно. Похоже, интересные вещи происходили всегда только с кем-то другим. Тем не менее повидаться с Летти будет приятно.

Наступил Майский День. Веселье заполнило улицы с самого рассвета. Фанни рано ушла, но Софи надо было сначала закончить пару шляп. Работая, Софи пела. В конце концов, Летти тоже работала. В праздники Цезари были открыты до полуночи.

— Я куплю одно из их пирожных с кремом, — решила Софи. — Сто лет их уже не ела.

Она наблюдала, как люди в разнообразных ярких нарядах толпами проходят под окном — продающие сувениры, ходящие на ходулях, — и ее охватило радостное волнение.

Но когда она наконец накинула серую шаль поверх серого платья и вышла на улицу, Софи уже не была взволнована. Она чувствовала себя ошеломленной. Слишком много людей проносились мимо нее, смеялись и кричали, слишком много шума и толкотни. Софи казалось, будто месяцы сидения за шитьем превратили ее в старуху или полуинвалида. Она стиснула шаль на груди и крадучись пошла, держась поближе к домам, стараясь, чтобы люди не наступили ей на ноги своими лучшими туфлями и не толкнули локтями в висячих шелковых рукавах. Когда откуда-то спереди донесся внезапный залп взрывов, Софи чуть не потеряла сознание. Она подняла взгляд и увидела замок чародея Хаула прямо у подножия холма над городом — так близко, что казалось, он сидит на дымоходах. Синие языки пламени вырывались из всех четырех башенок замка, и вместе с ними вырывались шарики синего огня, которые устрашающе взрывались высоко в небе. Похоже, Майский День раздражал чародея Хаула. Или, может, он пытался присоединиться к нему в своей манере. Софи так испугалась, что ей было всё равно. Она бы вернулась домой, да вот только она прошла уже полдороги к Цезари. Так что она побежала.

— Что заставило меня думать, будто я хочу интересную жизнь? — спросила она на бегу. — Мне было бы слишком страшно. Это из-за того, что я старшая из трех.

Когда она добралась до Рыночной площади, стало еще хуже, если только такое возможно. Большинство постоялых дворов находились на площади. Толпа подвыпивших молодых людей важно расхаживала туда-сюда так, что плащи и длинные рукава развевались позади них, топала сапогами с пряжками, которые они ни в жизнь не надели бы в рабочий день, выкрикивая громкие замечания и заговаривая с девушками. Девушки прогуливались прекрасными парами, ожидая, чтобы с ними заговорили. Совершенно нормальная для Майского Дня картина, но Софи пугало и это тоже. И когда молодой человек в причудливом серебристо-голубом костюме заметил Софи и решил заговорить с ней, она отшатнулась к двери магазина и попыталась спрятаться.

Молодой человек посмотрел на нее удивленно.

— Всё хорошо, серая мышка, — засмеялся он с явной жалостью. — Я только хотел купить тебе напиток. Не смотри так испуганно.

Полный жалости взгляд заставил Софи устыдиться. К тому же он был таким сногсшибательным типом: с узким утонченным лицом и тщательно уложенными светлыми волосами. И довольно старый: далеко за двадцать. Его рукава были длиннее, чем у всех остальных на площади — с резными краями и серебристыми вставками.

— О нет, спасибо, с вашего позволения, сэр, — пробормотала Софи. — Я… Я иду повидаться с сестрой.

— Тогда иди, конечно, — засмеялся модный молодой человек. — Кто я такой, чтобы удерживать красивую девушку вдали от ее сестры? Хочешь, я провожу тебя? Ты выглядишь такой испуганной.

Он сказал это с добрыми намерениями, но Софи устыдилась еще больше.

— Нет. Нет, спасибо, сэр! — выдохнула она и промчалась мимо него.

Он был еще и надушен. Запах гиацинтов преследовал ее, пока она бежала. «Какой изысканный молодой человек!» — подумала Софи, проталкиваясь между столиков на улице рядом с магазином Цезари.

Столики были забиты. Внутри толпился народ, и было так же шумно, как на площади. Софи нашла Летти в шеренге продавщиц за прилавком благодаря группе фермерских сыновей, которые, облокотившись о прилавок, выкрикивали ей громкие замечания. Летти, красивая как никогда и, возможно, немного похудевшая, со всей возможной скоростью складывала пирожные в пакеты, ловко закручивала каждый пакет, с улыбкой бросала взгляд из-под локтя и отвечала после каждого закрученного пакета. Там много смеялись. Софи пришлось пробиваться к прилавку.

Летти увидела ее. Мгновение она выглядела потрясенной. А потом ее глаза распахнулись, а улыбка стала шире, и она воскликнула:

— Софи!

— Могу я поговорить с тобой? — крикнула Софи. — Где-нибудь, — добавила она немного беспомощно, поскольку крупный хорошо одетый локоть оттолкнул ее от прилавка.

— Минутку! — крикнула Летти в ответ.

Она повернулась к стоявшей рядом девушке и зашептала. Девушка кивнула, ухмыльнулась и заняла место Летти.

— Придется вам довольствоваться мной, — сказала она толпе. — Кто следующий?

— Но я хочу поговорить с тобой, Летти! — крикнул один из фермерских сыновей.

— Поговори с Кэрри, — ответила Летти. — Я хочу поговорить с моей сестрой.

Никто вроде бы не возражал. Они протолкнули Софи к концу прилавка, где Летти подняла откидную доску, поманив Софи, и велели ей не задерживать Летти на весь день. Когда Софи пробралась за откидную доску, Летти схватила ее за запястье и потащила в подсобку, к комнате, заставленной множеством деревянных лотков, каждый из которых заполняли ряды пирожных. Летти выдвинула две табуретки.

— Садись, — велела она и, рассеянно заглянув в ближайший лоток, протянула Софи пирожное с кремом. — Оно может тебе понадобиться.

Софи опустилась на табуретку, вдыхая насыщенный запах пирожных и борясь с желанием заплакать.

— О, Летти! — воскликнула она. — Я так рада тебя видеть!

— Да, а я рада, что ты сидишь, — сказала Летти. — Понимаешь, я не Летти, я Марта.

— Что?! — Софи уставилась на девушку на табуретке напротив нее.

Она выглядела совершенно как Летти. На ней было второе лучшее платье Летти — чудесное синее, которое идеально ей подходило. У нее были темные волосы и голубые глаза Летти.

— Я Марта, — сказала ее сестра. — Кого ты застала за разрезанием шелковых панталон Летти? Я никогда не рассказывала Летти об этом. А ты?

— Нет, — пораженно ответила Софи.

Теперь она видела, что это Марта. Она склоняла голову Летти как Марта и как Марта сцепляла руки на коленях, крутя большими пальцами.

— Почему?

— Я до смерти боялась, что ты придешь проведать меня, — сказала Марта, — потому что знала: мне придется рассказать тебе. Какое облегчение, что теперь это позади. Обещай, что никому не расскажешь. Я знаю, ты не проболтаешься, если пообещаешь. Ты такая честная.