— Можно, я возьму гитару? — спросила мисс Ангориан, прижимая ее к себе. — Как память о Бене.

Дрожь в голосе мисс Ангориан раздражала Софи.

— Нет, — ответила она. — Не стоит так ревностно к ней относиться. У вас нет доказательств, что это его гитара.

Она проковыляла к мисс Ангориан и схватила гитару за гриф. Мисс Ангориан уставилась на нее широко распахнутыми страдающими глазами. Софи потянула. Мисс Ангориан крепко держала. Гитара издавала ужасное нестройное треньканье. Софи дернула ее из рук мисс Ангориан.

— Не глупите, — сказала она. — Вы не имеете права заходить в чужие замки и забирать гитары. Я вам сказала, мистера Салливана здесь нет. А теперь возвращайтесь в Уэльс. Давайте.

И она воспользовалась гитарой, чтобы вытолкать мисс Ангориан обратно в раскрытую дверь.

Мисс Ангориан пятилась в ничто, пока наполовину не исчезла.

— Вы черствая, — с упреком сказала она.

— Да, я такая! — ответила Софи и захлопнула дверь у нее перед носом.

Она повернула ручку оранжевым вниз, чтобы помешать мисс Ангориан вернуться, и с резким бренчанием бросила гитару обратно в угол.

— И не вздумай рассказывать Хаулу, что она была здесь! — мятежно велела она Кальциферу. — Готова поспорить, она пришла увидеть Хаула. Всё остальное было лишь массой лжи. Чародей Сулиман поселился здесь годы назад. Должно быть, он сбежал от ее отвратительного дрожащего голоса!

Кальцифер хихикнул:

— Никогда не видел, чтобы от кого-то так быстро избавлялись.

Это заставило Софи почувствовать себя жестокой и виноватой. В конце концов, она сама пробралась в замок почти таким же образом и была вдвое любопытнее мисс Ангориан.

— Тьфу! — сказала она.

Она проковыляла в ванную и уставилась на свое сморщенное старое лицо в зеркалах. Софи взяла один из пакетиков, подписанных «КОЖА», а потом бросила обратно. Даже когда ее лицо было юным и свежим, оно не могло сравниться с мисс Ангориан.

— Тьфу! — сказала она. — Дура!

Софи быстро проковыляла обратно и взяла из раковины папоротник и лилии. С ними она проковыляла в магазин, капая водой со стеблей, и там утрамбовала их в ведро с питательными чарами.

— Будьте нарциссами! — велела она им безумным каркающим голосом. — Будьте июньскими нарциссами, гадкие растения!

Человек-пес засунул лохматую морду в дверь со двора. Увидев, в каком Софи настроении, он поспешно скрылся обратно. Когда минутой позже вошел веселый Майкл с большим пирогом в руках, Софи пронзила его таким взглядом, что Майкл тут же вспомнил про чары, которые Хаул просил его приготовить, и умчался через кладовку.

— Тьфу! — прорычала Софи ему вслед и снова склонилась над ведром. — Будьте нарциссами! Будьте нарциссами!

И от понимания, что она ведет себя глупо, лучше не становилось.

Хаул появился ближе к вечеру: он открыл дверь и, насвистывая, вошел небрежной походкой. Видимо, уже оправился после корня мандрагоры. От открытия, что он, оказывается, не был в Уэльсе, лучше Софи не стало. Она пронзила его самым свирепым своим взглядом.

— Милостивые небеса! — воскликнул Хаул. — Кажется, этот взгляд превратил меня в камень! В чем дело?

— Какой на тебе костюм? — прорычала в ответ Софи.

Хаул опустил взгляд на свой черный наряд.

— Это имеет значение?

— Да! — рявкнула Софи. — И не начинай опять, что ты в трауре! Который это на самом деле?

Хаул пожал плечами и поднял висячий рукав так, словно не был уверен, который на нем костюм. И уставился на него с озадаченным видом. Черный цвет стек от плеча в заостренный висящий кончик. Плечо и верх рукава стали коричневыми, потом серыми, тогда как заостренный кончик наливался чернильно-черным, пока Хаул не оказался одетым в черный костюм с одним серебристо-голубым рукавом, кончик которого словно окунули в деготь.

— Вот какой, — сказал он и позволил черному цвету разлиться обратно к плечу.

Софи почему-то почувствовала еще большее раздражение, чем раньше. За нехваткой слов она яростно зарычала.

— Софи! — произнес Хаул самым смеющимся и умоляющим тоном.

Человек-пес открыл дверь, толкнув ее, и пробрался внутрь. Он никогда не позволял Хаулу долго разговаривать с Софи.

Хаул уставился на него.

— Теперь у вас английская овчарка, — сказал он так, словно обрадовался отвлечению. — На двух собак уйдет немало еды.

— Это один и тот же пес, — сердито сказала Софи. — Он под чарами.

— Правда? — Хаул устремился к собаке со скоростью, ясно показывавшей, что он был рад убраться от Софи.

Естественно, это было последнее, чего хотел человек-пес. Он попятился. Хаул бросился вперед и обеими руками ухватился за лохматую шерсть, прежде чем пес успел добраться до двери.

— Действительно! — Хаул встал на колени, чтобы заглянуть в наполовину закрытые шерстью глаза овчарки. — Софи, с какой стати вы не сказали мне об этом? Этот пес — человек! И он в ужасном состоянии!

Хаул развернулся на одном колене, по-прежнему держа пса. Софи посмотрела в стеклянные глаза Хаула и поняла, что он сейчас зол, по-настоящему зол.

Хорошо. Софи страшно хотелось поругаться.

— Ты мог бы и сам заметить, — она ответила столь же яростным взглядом, провоцируя Хаула на худшую реакцию с зеленой слизью. — В любом случае, пес не хотел…

Хаул был слишком зол, чтобы слушать. Он вскочил и потащил пса по плиткам.

— И я бы заметил, если бы у меня голова не была занята другим, — сказал он. — Давай. Я хочу показать тебя Кальциферу.

Пес упирался всеми четырьмя лохматыми лапами. Хаул волочил его, упирающегося и скользящего.

— Майкл! — завопил он.

В этом вопле было нечто такое, что заставило Майкла тут же примчаться.

— А ты знал, что этот пес на самом деле человек? — спросил Хаул, пока они с Майклом тащили сопротивляющуюся мохнатую гору по лестнице.

— Но он не человек, разве нет? — потрясенно и удивленно ответил Майкл.

— Значит, тебя я освобождаю от обвинений и возлагаю их только Софи, — сказал Хаул, протаскивая пса через кладовку. — Подобного всегда можно ожидать от Софи! Но ты, Кальцифер, знал, не так ли? — спросил он, когда они подтащили пса к очагу.

Кальцифер отодвигался, пока не прижался к задней стене дымохода.

— Ты не спрашивал, — сказал он.

— А мне надо спрашивать? Хорошо, я должен был заметить сам! Но ты противен мне, Кальцифер! По сравнению с тем, как обращается со своим демоном Ведьма, ты ведешь отвратительно легкую жизнь, и всё, чего я прошу взамен — чтобы ты говорил мне о том, что мне надо знать. Ты уже дважды подвел меня! А теперь немедленно помоги мне вернуть это существо в его собственный облик!

Кальцифер приобрел необычно болезненный оттенок синего.

— Хорошо, — хмуро произнес он.

Человек-пес попытался смыться, но Хаул подсунул плечо ему под грудь и подтолкнул, так что он волей-неволей встал на задние лапы. После чего они с Майклом удерживали его в таком положении.

— Чего глупое создание так упирается? — выдохнул Хаул. — Это ведь чары Ведьмы Пустоши, не так ли?

— Да. Их несколько слоев, — ответил Кальцифер.

— Давай в любом случае уберем собачью часть.

Кальцифер взмыл насыщенной ревущей синевой. Благоразумно наблюдая от двери шкафа для метел, Софи увидела, как облик лохматой собаки выцвел, уступив облику человека. Тот снова выцвел в собаку, а потом обратно в человека, расплылся и, наконец, затвердел. В итоге Хаул с Майклом оказались держащими за руки рыжеволосого мужчину в мятом коричневом костюме. Неудивительно, что Софи его не узнала. За исключением встревоженного выражения, на его лице не отражалось ни малейшего следа индивидуальности.

— А теперь скажите-ка: кто вы такой, друг мой? — спросил Хаул.

Мужчина поднял дрожащие руки и ощупал лицо:

— Я-я не уверен.

— Последнее имя, на которое он откликался, было Персиваль, — сообщил Кальцифер.