Мужчина посмотрел на Кальцифера так, будто хотел, чтобы Кальцифер этого не знал.

— Правда? — спросил он.

— Тогда мы пока будем звать вас Персивалем, — Хаул развернул бывшего пса и посадил его в кресло. — Садитесь сюда и не волнуйтесь. И расскажите нам, что помните. Судя по ощущениям, вы уже какое-то время находитесь во власти Ведьмы.

— Да, — Персиваль снова потер лицо. — Она сняла мне голову. Я-я помню себя на полке, как я смотрел на остальное свое тело.

— Но тогда вы бы умерли! — пораженно возразил Майкл.

— Не обязательно, — сказал Хаул. — Ты еще не добрался до этого вида магии, но я могу отнять у тебя любую часть тела, какую захочу, и оставить тебя при этом живым, если правильно взяться, — он нахмурился на бывшего пса. — Но не уверен, что Ведьма правильно собрала его обратно.

— Этот человек не завершен, и в нем есть части от другого человека, — сообщил Кальцифер, который явно старался доказать, что усердно работает для Хаула.

На лице Персиваля появилось еще более обезумевшее выражение.

— Не пугай его, Кальцифер, — сказал Хаул. — Он и так, наверное, ужасно себя чувствует. Вы знаете, почему Ведьма сняла вам голову, друг мой?

— Нет, — ответил Персиваль. — Я ничего не помню.

Майкла вдруг озарила крайне волнительная мысль. Он наклонился к Персивалю и спросил:

— Вы когда-нибудь откликались на имя Джастин… или ваше королевское высочество?

Софи снова фыркнула. Она знала, что это предположение нелепо раньше, чем Персиваль ответил:

— Нет, Ведьма звала меня Гастоном, но это не мое имя.

— Не дави на него, Майкл, — сказал Хаул. — И не заставляй Софи снова фыркать. В ее нынешнем настроении в следующий раз она развалит замок.

Хотя его слова означали, что Хаул больше не злится, Софи поняла, что она-то зла, как никогда. Она прошаркала в магазин, где принялась грохотать, закрывая магазин и убирая всё на ночь. После чего пошла посмотреть на свои нарциссы. Что-то пошло ужасно неправильно. Они превратились в нечто мокрое и коричневое, свисающее из ведра, наполненного жидкостью с самым отвратительным запахом, что ей когда-либо встречался.

— О, да чтоб всё! — завопила Софи.

— И что тут такое? — спросил Хаул, заходя в магазин; он склонился над ведром и понюхал. — Похоже, у вас тут эффективное средство для уничтожения сорняков. Как насчет испробовать его на тех сорняках на дороге в поместье?

— И испробую, — сказала Софи. — Я как раз в настроении что-нибудь уничтожить!

Она хлопала всевозможными дверцами, пока не нашла лейку, после чего прошаркала с лейкой и ведром в замок, где распахнула дверь, повернув ручку оранжевым вниз — на дорогу поместья. Персиваль поднял встревоженный взгляд. Они дали ему гитару, как ребенку дают погремушку, и он сидел, извлекая из нее жуткое бренчание.

— Ты идешь с ней, Персиваль, — сказал Хаул. — В таком настроении она и деревья уничтожит.

Так что Персиваль положил гитару и осторожно взял ведро из рук Софи. Софи проковыляла в золотой летний вечер на краю долины. До сих пор все были слишком заняты, чтобы уделить внимание поместью. Оно было гораздо больше, чем представляла Софи. У него имелась заросшая сорняками веранда со статуями по краю и спускающаяся к дороге лестница. Обернувшись под предлогом велеть Персивалю поторапливаться, Софи увидела, что дом очень большой — с рядами окон и еще большим количеством статуй вдоль крыши. Но он был заброшенным. От окон по облупленным стенам стекала зеленая плесень. Многие окна были разбиты, а ставни, которые должны были прижиматься к стене рядом с ними, посерели, покрылись пузырями и болтались полуоторванные.

— Ха! — произнесла Софи. — Меньшее, что Хаул мог бы сделать — придать этому месту немного более жилой вид. Но нет! Он слишком занят, слоняясь по Уэльсу! Не стой столбом, Персиваль! Налей в лейку эту жидкость и иди за мной.

Персиваль смиренно выполнил ее указание. Помыкать им не было никакого удовольствия. Софи подозревала, Хаул именно поэтому отправил его с ней. Она фыркнула и излила свой гнев на сорняки. Что бы ни представляло собой вещество, убившее нарциссы, оно было сильным. Сорняки на дороге погибали, едва оно прикасалось к ним. Как и трава по краям дороги, пока Софи немного не успокоилась — вечер успокоил ее. С далеких холмов дул свежий ветерок, и группы деревьев, расположенные по краям дороги, величественно шелестели под ним.

Софи очистила от сорняков четверть дороги.

— Ты помнишь гораздо больше, чем говоришь, — обвинила она Персиваля, заполняя лейку. — Чего Ведьма на самом деле хотела от тебя? Зачем она привела тебя тогда в магазин?

— Она хотела разузнать про Хаула, — ответил Персиваль.

— Про Хаула? Но ведь ты же не знал его, правильно?

— Нет, но, наверное, что-то я знал. Оно имеет какое-то отношение к проклятию, которое она наложила на него, — объяснил Персиваль, — но я понятия не имею, что это. Понимаете, она поняла это после того, как мы пришли в магазин. Я чувствую себя виноватым. Я пытался не позволить ей узнать, потому что проклятие — зло. И для этого я думал о Летти. Она всегда была в моих мыслях. Не знаю, как я познакомился с ней, поскольку, когда я появился в Верхней Складке, Летти сказала, что никогда меня не видела. Но я знал о ней всё — достаточно, чтобы, когда Ведьма заставила меня рассказать о Летти, я сказал, что она держит шляпный магазин в Маркет Чиппинге. И Ведьма отправилась туда, чтобы проучить нас обоих. И там были вы. Она подумала, что вы — Летти. Я пришел в ужас, поскольку не знал, что у Летти есть сестра.

Софи взяла лейку и щедро полила сорняки, мечтая, чтобы они были Ведьмой.

— И она превратила тебя в собаку сразу после этого?

— Прямо за городом. Как только я позволил ей узнать, что она хотела, она открыла дверь экипажа и велела: «Беги. Понадобишься — позову». И я побежал, поскольку чувствовал, как за мной следовали какие-то чары. Они догнали меня, как раз когда я добрался до фермы, и люди там видели, как я превращаюсь в собаку, и решили, будто я оборотень, и попытались убить меня. Мне пришлось укусить одного, чтобы сбежать оттуда. Но я не смог избавиться от палки, и она застряла в живой изгороди, когда я пытался пробраться сквозь нее.

Слушая, Софи очистила от сорняков еще один изгиб дороги.

— Тогда ты пошел к миссис Фейрфакс?

— Да, я искал Летти. Они обе были ко мне очень добры, хотя и ни разу прежде меня не видели. И чародей Хаул постоянно приходил ухаживать за Летти. Летти он не нравился, и она попросила меня укусить его, чтобы избавиться от него, пока Хаул вдруг не начал расспрашивать ее про вас и…

Софи чуть не уничтожила вместо сорняков свои туфли. Гравий дымился там, где его коснулось вещество, так что хорошо, что она промахнулась.

— Что?

— Он сказал: «Я знаю кое-кого по имени Софи, и она немного похожа на вас». И Летти машинально ответила: «Это моя сестра». И тогда она ужасно встревожилась, особенно когда Хаул продолжил расспрашивать ее про сестру. Летти сказала, что готова была откусить себе язык. В тот день, когда вы пришли туда, она была мила с Хаулом, чтобы выведать, откуда он вас знает. Хаул сказал, что вы старая. А миссис Фейрфакс сказала, что видела вас. Летти всё время плакала. Она сказала: «Что-то ужасное случилось с Софи! А худшее состоит в том, что она думает, будто в безопасности от Хаула. Софи слишком добрая, чтобы понять, какой Хаул бессердечный!» И она так расстроилась, что я сумел превратиться в человека на достаточно долгое время, чтобы сказать, что пойду и присмотрю за вами.

Софи плеснула ядом для сорняков по широкой дымящейся дуге.

— Тьфу на Летти! Очень мило с ее стороны, и я нежно люблю ее за это. Я тоже сильно беспокоилась о ней. Но мне не нужен сторожевой пес!

— Нужен, — возразил Персиваль. — Или был нужен. Я появился слишком поздно.

Софи резко развернулась, забыв про яд для сорняков. Персивалю пришлось прыгнуть в траву и бегом спрятаться за ближайшим деревом. Трава увядала за ним попятам длинной коричневой полосой.