Майкл с Софи встали, приготовив перед собой по сапогу, ожидая движения одной из звезд.

Примерно час спустя Софи пришлось притвориться, что она не дрожит, поскольку она боялась встревожить Майкла.

Еще полчаса спустя Майкл сказал:

— Возможно, не то время года. Лучше всего август или ноябрь.

Полчаса спустя после этого он обеспокоенно произнес:

— Что будем делать с корнем мандрагоры?

— Давай разберемся с этой частью, а потом уже будем думать об остальном, — произнесла Софи, сцепив зубы, чтобы они не стучали.

Некоторое время спустя Майкл сказал:

— Идите домой, Софи. В конце концов, это мои чары.

Софи открыла рот сказать, что это отличная идея, когда одна из звезд оторвалась от небосвода и устремилась к белой полосе в нижней части неба.

— Вон звезда! — закричала Софи.

Майкл воткнул ногу в сапог и умчался. Софи оперлась на трость и умчалась секундой позже. Вжих! Плюх. Вниз, далеко в болота с туманом, и пустотой, и тускло мерцающими лужами во всех направлениях. Софи воткнула трость в землю и едва сумела устоять. Сапог Майкла темным пятном маячил рядом с ней. Сам Майкл был шлепающим звуком бешено бегущих ног где-то впереди.

И там была падающая звезда. Софи видела ее: спускавшийся белый язычок пламени в нескольких ярдах за темным движением, которое представлял собой Майкл. Яркая фигура спускалась теперь медленно, и, похоже, Майкл мог поймать ее.

Софи вытащила туфлю из сапога.

— Давай же, трость! — ликующе воскликнула она. — Доставь меня туда!

И она устремилась вперед, ковыляя изо всех сил, прыгая через кочки и запинаясь по лужам, не отрывая глаз от маленького белого огонька.

К тому моменту, когда она догнала Майкла, он, осторожно ступая, подкрадывался к звезде, вытянув руки, чтобы поймать ее. Софи видела его фигуру, четкую на фоне света звезды. Звезда дрейфовала на уровне рук Майкла всего в паре шагов от него. И нервно оглядывалась на него. «Как странно!» — подумала Софи. Звезда состояла из света, который озарял белый круг травы, тростника и черных луж вокруг Майкла, и при этом у нее были большие встревоженные глаза, всматривающиеся в Майкла, и маленькое заостренное лицо.

Появление Софи испугало ее. Она ринулась вниз в беспорядочном полете и возопила пронзительным трескучим голосом:

— В чем дело? Чего вы хотите?

Софи попыталась сказать Майклу: «Остановись — она перепугана!» Но у нее не осталось дыхания, чтобы говорить.

— Я только хочу поймать тебя, — объяснил Майкл. — Я не причиню тебе боли.

— Нет! Нет! — отчаянно протрещала звезда. — Это неправильно! Я должна умереть!

— Но я мог бы спасти тебя, если позволишь мне поймать себя, — мягко сказал ей Майкл.

— Нет! — закричала звезда. — Лучше я умру!

Она поднырнула прочь от пальцев Майкла. Майкл ринулся следом, но она оказалась слишком быстрой для него. Она рухнула в ближайшую болотную лужу, и черная вода на короткое мгновение подпрыгнула вспышкой белизны. Затем последовало тихое затухающее шипение. Когда Софи подковыляла, Майкл стоял, наблюдая, как гаснет последний свет маленького круглого комка под темной водой.

— Это было грустно, — сказала Софи.

Майкл вздохнул:

— Да, безумно ее жаль. Пойдемте домой. Меня тошнит от этих чар.

Они потратили двадцать минут, чтобы найти сапоги. Софи подумала, чудо, что они вообще их нашли.

— Знаете, — сказал Майкл, когда они удрученно тащились по темным улицам Портхэвена. — Могу точно сказать, я никогда не смогу разобраться с этими чарами. Они слишком продвинутые для меня. Придется спросить Хаула. Ненавижу сдаваться, но по крайней мере теперь, когда эта Летти Хаттер уступила ему, я смогу добиться от Хаула чего-то вразумительного.

Софи его слова нисколько не подбодрили.

Видимо, Хаул вернулся, пока Софи с Майклом отсутствовали. Он вышел из ванной, когда Софи жарила завтрак на Кальцифере, и изящно опустился в кресло — ухоженный, сияющий и пахнущий жимолостью.

— Дорогая Софи, — произнес он. — Всегда при деле. Вы вчера усердно потрудились, не так ли? Вопреки моему совету. Зачем вы превратили мой лучший костюм в пазл? Просто по-дружески интересуюсь.

— Ты превратил его в желе в прошлый раз, — ответила Софи. — Я его переделываю.

— Я могу с этим справиться. Думал, я уже продемонстрировал вам. И я могу сделать вам пару ваших собственных семимильных сапог, если дадите мне свой размер. Что-нибудь практичное из коричневой телячьей кожи, возможно. Просто поразительно, как кто-то может сделать шаг длиной в двадцать три версты и всё равно приземлиться в коровью лепешку.

— Это могла быть и бычья лепешка, — сказала Софи. — Полагаю, на них найдется и грязь с болот. Человеку моего возраста необходимо много двигаться.

— Значит, вы трудились еще больше, чем я подозревал. Поскольку вчера, когда мне случилось на мгновение оторвать взгляд от очаровательного лица Летти, я мог бы поклясться, что видел ваш длинный нос, который высунулся из-за угла дома.

— Миссис Фейрфакс — друг семьи. Откуда мне было знать, что ты там тоже окажешься?

— У вас чутье, Софи, вот откуда. Ничто не может быть в безопасности от вас. Если бы я ухаживал за девушкой, которая живет на айсберге посреди океана, рано или поздно — вероятно, рано — я бы поднял взгляд и увидел, как вы пикируете с неба на метле. На самом деле, я бы разочаровался в вас, если бы не увидел.

— Сегодня ты отправляешься на айсберг? — парировала Софи. — Судя по выражению лица Летти вчера, тебя там больше ничто не держит!

— Вы несправедливы ко мне, Софи, — произнес Хаул глубоко оскорбленным тоном.

Софи подозрительно покосилась на него. В отсветах красного камня, который покачивался в ухе Хаула, его профиль выглядел грустным и благородным.

— Долгие годы пройдут, прежде чем я покину Летти, — сказал он. — И вообще-то я сегодня иду снова встретиться с королем. Удовлетворены, миссис Нос?

Софи не была уверена, что верит хоть одному его слову, хотя после завтрака Хаул определенно вышел в Кингсбёри, повернув дверную ручку красным вниз и отмахнувшись от Майкла, когда тот попытался посоветоваться с ним насчет непонятных чар. Поскольку Майклу больше нечем было заняться, он тоже ушел, сказав, что с таким же успехом может сходить к Цезари.

Софи осталась одна. Она всё еще не верила по-настоящему словам Хаула про Летти, но она уже ошибалась на его счет раньше, и в конечном итоге она могла судить о поведении Хаула только по словам Майкла и Кальцифера. Она собрала все голубые треугольнички ткани и принялась виновато вшивать их обратно в серебристую рыболовную сеть, которая осталась от костюма. Когда кто-то постучал в дверь, Софи подпрыгнула, подумав, что это снова пугало.

— Дверь Портхэвена, — объявил Кальцифер, блеснув на нее пурпурной ухмылкой.

Значит, всё в порядке. Софи проковыляла и открыла дверь, синим вниз. Снаружи стояла ломовая лошадь. Молодой парень лет пятидесяти, который управлял ею, поинтересовался, нет ли у госпожи Ведьмы чего-нибудь, что помешало бы лошади всё время терять подковы.

— Сейчас посмотрю, — сказала Софи и проковыляла к решетке очага, прошептав: — Что мне делать?

— Желтый порошок, четвертая банка на второй полке, — прошептал в ответ Кальцифер. — Эти чары большей частью основаны на вере. Когда будешь отдавать их ему, не выгляди неуверенной.

Софи насыпала желтый порошок в квадратик бумаги, как делал Майкл, ловко закрутила его и поковыляла с ним к двери.

— Вот, мальчик мой, — сказала она. — Это приклеит подковы крепче, чем сотня гвоздей. Слышишь, лошадь? Тебе не понадобится кузнец весь следующий год. С вас пенни, спасибо.

День вышел довольно загруженным. Софи пришлось отложить шитье и продавать (с помощью Кальцифера) чары для очистки канализационной трубы, еще одни для призывания коз и нечто, чтобы делать хорошее пиво. Единственный, кто вызвал у нее затруднения — покупатель, постучавший в дверь из Кингсбёри. Софи открыла ее, повернув красным вниз, и обнаружила богато одетого мальчика, немногим старше Майкла, белолицего и вспотевшего, который, стоя на пороге, заламывал руки.