— О чем вы говорили? — спросила Софи, заинтересовавшись, просил ли Кальцифер и Майкла разорвать его договор.

— Он рассказывал мне о своих проблемах и накапал на меня. Не так ли? — ответил Кальцифер. — Ему и в голову не приходило, что у меня тоже могут быть проблемы.

— Вряд ли они у тебя есть. Ты просто много ворчишь, — сказал Майкл. — Ты доброжелательно отнесся ко мне в то утро, и думаю, Хаул впечатлился. Но вы же знаете, какой он. Он не сказал, что я могу остаться. Но и не велел уходить. Так что я старался быть полезным, где мог. Например, следить за деньгами — чтобы он не тратил всё, как только получит, — и тому подобное.

В этот момент чары вроде как фыркнули и мягко взорвались. Вздохнув, Майкл стер сажу с черепа и попробовал новые ингредиенты. Софи начала складывать на полу вокруг ног лоскутное одеяло из голубых треугольников.

— Я делал множество глупых ошибок, когда только начинал, — продолжил Майкл. — Хаул относился к ним ужасно снисходительно. Я думал, я это преодолел. И думаю, я действительно помогаю с деньгами. Хаул покупает такую дорогую одежду. Он говорит, никто не наймет волшебника, который выглядит так, словно не может заработать на своем ремесле.

— Просто он любит одежду, — заметил Кальцифер, и его оранжевые глаза многозначительно посмотрели на работающую Софи.

— Этот костюм был испорчен, — сказала Софи.

— Дело не только в одежде, — продолжил Майкл. — Помнишь, прошлой зимой, когда у нас осталось для тебя одно последнее полено, а Хаул пошел и купил череп и эту глупую гитару? Я всерьез разозлился на него. Он сказал, они красивые.

— Как вы выкрутились с поленьями? — спросила Софи.

— Хаул наколдовал их от кого-то, кто был должен ему деньги, — ответил Майкл. — По крайней мере, он так сказал, и я просто понадеялся, что он говорит правду. И мы ели морские водоросли. Хаул говорит, они полезны.

— Чудесная еда, — пробормотал Кальцифер. — Сухая и хрустящая.

— Ненавижу их, — Майкл рассеянно смотрел в чашу с растертыми веществами. — Не знаю… должно быть семь ингредиентов, если только не семь процессов, но давайте в любом случае попробуем на пентаграмме.

Он поставил чашу на пол и нарисовал вокруг нее мелом что-то вроде пятиконечной звезды.

Пудра взорвалась с такой силой, что треугольники Софи отлетели к очагу. Майкл выругался и торопливо стер мел.

— Софи, — сказал он, — я встал в тупик с этими чарами. Возможно, вы могли бы помочь мне?

Прямо как ребенок, приходящий с домашним заданием к бабушке, подумала Софи, собирая треугольники и снова выкладывая их.

— Давай посмотрим, — осторожно произнесла она. — Я ведь ничего не знаю о магии.

Майкл с готовностью сунул ей в руку странную немного блестящую бумагу. Текст был напечатан жирными, но сероватыми и размытыми буквами, а по краям шли размытые серые пятна, похожие на отступающие грозовые тучи.

— Посмотрите, что вы думаете, — сказал Майкл.

Софи прочла:

— Ты можешь всё? Лови, летит звезда!

     Добудь с ребенком мандрагоры корешок.

     Ответь всерьёз — куда ушли года?

     Копыто кто у дьявола рассёк?

     Русалок пенье слушать научи,

     От зависти саднящей излечи.

     Где на свете

     Веет ветер,

     Что приветом честных встретит?[2].

     Подумай, о чем это,

     Напиши второй стих сам.

Прочитанное крайне озадачило Софи. Оно не походило ни на какие другие чары, которые ей до сих пор случалось подглядеть. Она дважды продралась сквозь них, а Майкл, который давал нетерпеливые пояснения, пока она пыталась читать, нисколько не помогал.

— Вы же знаете, Хаул говорил мне, что продвинутые чары заключают загадку в самих себе? Ну и вот, вначале я решил, что каждая строчка должна быть загадкой. Я использовал сажу с искрами в ней вместо падающей звезды, и морскую ракушку вместо пения русалок. И я подумал, я могу считаться за ребенка, так что достал корень мандрагоры и выписал список прошлых лет из календарей, но на этот счет я не уверен — возможно, именно здесь я допустил ошибку, — и щавель может быть тем, что унимает саднящее жжение? Я об этом не подумал. В любом случае, ничего не сработало!

— Неудивительно, — сказала Софи. — По мне, так всё это невозможно осуществить.

Но Майкл не принял такой ответ. Если бы это было невозможно, рассудительно заметил он, никто никогда не справился бы с чарами.

— И, — добавил он, — мне так стыдно, что я шпионил за Хаулом, и я хочу искупить это, как следует разобравшись в чарах.

— Прекрасно, — сказала Софи. — Давай начнем с «Подумай, о чем это». Если решение — в любом случае часть чар, оно должно сдвинуть нас с мертвой точки.

Но Майкл не принял и такой ответ.

— Нет, — сказал он. — Это тип чар, которые сами раскрываются, когда их создаешь. Вот что означает последняя строчка. Когда пишешь вторую половину, произнося, что означают чары, они начинают работать. Очень продвинутый тип. Сначала мы должны расколоть первую часть.

Софи снова собрала голубые треугольники в кучу.

— Давай спросим Кальцифера, — предложила она. — Кальцифер, кто…

Но и этого Майкл ей не позволил.

— Нет, помолчите. Думаю, Кальцифер — часть чар. Посмотрите, как здесь говорится: «ответь» и «излечи». Сначала я подумал, имеется в виду излечить череп, но это не сработало, так что речь должна идти о Кальцифере.

— Можешь заниматься ими сам, раз критикуешь всё, что я говорю! — сказала Софи. — В любом случае, Кальцифер наверняка должен знать, кто рассек его собственное копыто!

На эти слова Кальцифер немного разгорелся.

— У меня нет никаких копыт, и ног тоже. Я демон, а не дьявол.

После чего он скрылся под поленья, откуда всё оставшееся время, пока Майкл и Софи обсуждали чары, доносилось его потрескивающее бормотание:

— Куча бессмыслицы!

Загадка полностью захватила Софи. Она убрала голубые треугольники, достала ручку и бумагу и начала делать заметки в тех же количествах, что и Майкл прежде. Остаток дня они с Майклом сидели, уставившись в пространство, грызя перья и швыряя друг другу предположения.

Стандартная страница заметок Софи гласила:

«Не подпускает ли чеснок зависть? Я могла бы вырезать звезду из бумаги и уронить ее. Могли бы мы рассказать об этом Хаулу? Хаул предпочел бы русалок Кальциферу. Не думаю, что Хаул честный. А Кальцифер? Куда вообще ушли года? Означает ли это, что один из высушенных корней должен принести плод? Посадить его? Рядом со щавелем? В ракушке? Раздвоенное копыто. Многие существа, но не лошади. Подковать лошадь долькой чеснока? Ветер? Запах? Ветер от семимильных сапог? Является ли Хаул дьяволом? Раздвоенные пальцы семимильных сапог? Русалки в сапогах?»

Пока Софи писала, Майкл отчаянно спросил:

— Может ли ветер быть каким-нибудь шкивом? Честный человек быть повешенным? Хотя это черная магия.

— Давай поужинаем, — сказала Софи.

Они поели хлеба с сыром, по-прежнему уставившись в пространство. Наконец Софи сказала:

— Майкл, ради всего святого, давай бросим догадки и попробуем просто сделать, что там говорится. Где лучше всего поймать падающую звезду? На холмах?

— Болота Портхэвена ровнее, — ответил Майкл. — А мы сможем? Звезды мчатся ужасно быстро.

— И мы можем быстро — в семимильных сапогах, — заметила Софи.

Майкл вскочил, преисполнившись облегчения и восторга.

— Думаю, это отличная идея! — воскликнул он, залезая за сапогами. — Пойдемте попробуем.

Они вышли на улицу в Портхэвене. Стояла ясная благоуханная ночь. Однако, как только они дошли до конца улицы, Майкл вспомнил, что Софи тем утром была больна, и начал беспокоиться о том, как подействует ночной воздух на ее здоровье. Софи велела ему не глупить. Она храбро ковыляла вперед, помогая себе тростью, пока они не оставили позади освещенные окна, и ночь стала пространной, сырой и холодной. Болота пахли солью и землей. Море блестело и мягко шелестело в приливе. Софи скорее чувствовала, чем видела, разворачивающиеся перед ними мили и мили ровной поверхности. Видеть она могла полосы низкого голубоватого тумана и бледное мерцание болотных луж — снова и снова, пока они не выстроились в бледную линию там, где начиналось небо. Небо было повсюду, еще более огромное. Млечный Путь выглядел словно полоса тумана, поднявшегося с болот, и сквозь него мерцали яркие звезды.