Софи перестала красться к ванной и стала наблюдать, как Хаул ходит вокруг пса, поочередно то откусывая от хлеба с медом, то сморкаясь.

— Что думаете о такой маскировке? — спросил он.

Он бросил черную салфетку Кальциферу и начал падать вперед на четвереньки. И исчез почти в то же мгновение, что начал двигаться. К тому моменту, как он коснулся пола, он уже был кудрявым рыжим сеттером, точь-в-точь как человек-пес.

Это застало человека-пса врасплох, и инстинкты взяли над ним верх. Шерсть на загривке встала дыбом, уши опустились, и он зарычал. Хаул подыграл, а, может, чувствовал то же самое. Две одинаковые собаки кружили, пронзая друг друга взглядами, рыча, ощетинившись и готовясь к драке.

Софи схватила за хвост ту, которую посчитала человеком-псом. Майкл сгреб в охапку ту, которую посчитал Хаулом. Хаул поспешно превратился обратно. Софи обнаружила стоящую рядом с ней высокую черную фигуру и отпустила край камзола Хаула. Человек-пес с трагичным видом уселся на ноги Майкла.

— Хорошо, — сказал Хаул. — Если я могу обмануть другую собаку, я могу провести кого угодно. Никто на похоронах не заметит бездомного пса, задирающего ногу на надгробие.

Он подошел к двери и повернул ручку синим вниз.

— Секундочку, — сказала Софи. — Если ты идешь на похороны в облике рыжего сеттера, к чему столько хлопот, чтобы облачиться в черное?

Хаул с благородным видом задрал подбородок.

— Из уважения к миссис Пентстеммон, — ответил он, открывая дверь. — Она любила, чтобы учитывалась каждая мелочь, — и он вышел на улицу Портхэвена.

Прошло несколько часов. Человек-пес снова проголодался. Майкл с Софи тоже решили пообедать. Со сковородой в руках Софи приблизилась к Кальциферу.

— Почему бы вам для разнообразия не поесть хлеба с сыром? — проворчал Кальцифер.

Тем не менее голову склонил. Софи как раз ставила сковороду на кудрявые зеленые языки пламени, когда из ниоткуда прозвучал хриплый голос Хаула:

— Приготовься, Кальцифер! Она нашла меня!

Кальцифер резко выпрямился. Сковорода полетела Софи на колени.

— Придется подождать! — проревел Кальцифер, ослепительно вспыхнув до самого дымохода.

Почти в то же мгновение он разделился примерно на дюжину голубых лиц, словно его яростно встряхнули, и запылал с громким гортанным жужжанием.

— Они, наверное, сражаются? — прошептал Майкл.

Не отрывая взгляда от Кальцифера, Софи пососала слегка обожженный палец, а другой рукой подобрала с юбки ломтики бекона. Кальцифер хлестал в камине из стороны в сторону. Размытые лица пульсировали от темно-синего до небесно-голубого, а потом почти до белого. В одно мгновение у него было множество оранжевых глаз, а в следующее — ряды серебряных, словно звезды. Софи никогда и вообразить ничего подобного не могла.

Наверху что-то пронеслось, взорвалось и загрохотало, и всю комнату тряхнуло. В следующую секунду с протяжным пронзительным ревом следом промчалось еще что-то. Кальцифер вспыхнул почти до иссиня-черного. Кожа Софи зашипела от взрывной волны магии.

Майкл пробрался к окну.

— Они близко!

Софи тоже проковыляла к окну. Магическая буря затронула половину всего, что находилось в комнате. Череп так сильно клацал челюстью, что ее толчки заставляли его кружиться. Пакетики подпрыгивали. Порошки в банках бурлили. С полок тяжело упала книга и лежала раскрытой на полу, а ее страницы веером переворачивались туда-сюда. В одном конце комнаты из ванной выкипел душистый туман; в другом — нестройно бренчала гитара Хаула. А Кальцифер хлестал из стороны в сторону сильнее, чем прежде.

Проходя мимо, Майкл положил череп в раковину, чтобы он, клацая зубами, не свалился со стола; после чего открыл окно и высунулся из него. Что бы там ни происходило, из окна невозможно было ничего разглядеть, и это ужасно раздражало. Люди в домах напротив выглядывали в двери и окна, указывая на что-то вроде как вверху. Софи с Майклом побежали к кладовке, схватили каждый по бархатному плащу и набросили их на себя. Софи достался тот, который превращает владельца в рыжебородого мужчину. Теперь она поняла, почему Кальцифер тогда смеялся над ней. Майкл стал лошадью. Но сейчас смеяться было некогда. Софи распахнула дверь и торопливо выбралась на улицу, за ней последовал человек-пес, который казался на удивление спокойным, будто происходящее нисколько его не волновало. Майкл выбежал следом, цокая несуществующими копытами, а у них за спиной Кальцифер продолжал хлестать от синего к белому.

Улица была полна людей, которые смотрели наверх. Никому не было дела до выходящих из домов лошадей. Софи с Майклом тоже посмотрели наверх — прямо над верхушками дымоходов бурлила и выкручивалась гигантская туча. Она бешено вращалась, точно черная воронка. Ее мрак прорезали белые вспышки не совсем света. Но почти в тот же миг, как появились Майкл и Софи, сгусток магии превратился в две сцепившиеся туманные змеи. Затем со звуком, похожим на дикий кошачий вой, они отодрались друг от друга. Одна часть с криком понеслась над крышами к морю, а вторая с воплем устремилась за ней.

Некоторые из зевак разошлись по домам. Софи с Майклом присоединились к храбрейшим, которые помчались по горкам переулков к причалам. Там все единодушно решили, что наилучший вид открывается с изгиба причальной стенки[6]. Софи, ковыляя, тоже выбралась на нее, но прятаться за домиком начальника порта не было необходимости. Две тучи зависли в воздухе над морем, по ту сторону причальной стенки — единственные тучи в спокойном синем небе. Они прекрасно просматривались. Столь же легко различалось темное пятно бури, которая бесновалась на море между тучами, вздымая громадные волны, увенчанные белой пеной. В эту бурю не посчастливилось попасть какому-то кораблю. Его мачты мотались из стороны в сторону. Водяные смерчи колотили его со всех сторон. Команда отчаянно пыталась поднять паруса, но по крайней мере один из них разорвался в развевающиеся серые лохмотья.

— Они могли бы и позаботиться о корабле! — возмутился кто-то.

А потом ветер и волны от бури ударили в причальную стенку. Белые волны перехлестывали, и храбрецы на стенке поспешно столпились обратно на пристань, где качались на волнах и скрежетали пришвартованные корабли. И среди всего этого раздавалось множество выкриков высокими поющими голосами. Софи высунула голову навстречу ветру за домиком, откуда доносились выкрики, и обнаружила, что беснующаяся магия трепала не только море и несчастный корабль. Несколько мокрых скользких на вид дам с развевающимися коричневато-зелеными волосами выбрались на причальную стенку. Они кричали и протягивали длинные мокрые руки другим кричащим дамам, которые качались на волнах. У каждой вместо ног был рыбий хвост.

— Да чтоб его! — воскликнула Софи. — Русалки из проклятия!

А значит, осталось осуществиться только двум невозможным вещам.

Она подняла взгляд на две тучи. Хаул стоял на коленях на той, что находилась слева, гораздо больше и ближе, чем ожидала Софи. Он по-прежнему был в черном. И, обернувшись через плечо, смотрел на переполошившихся русалок. Типично для него. Но смотрел он вовсе не так, как если бы помнил, что они были частью проклятия.

— Не отвлекайся от Ведьмы! — крикнула лошадь позади Софи.

Ведьма внезапно материализовалась на правой туче в вихре платья цвета огня и струящихся рыжих волос; она воздела руки, призывая еще магию. Когда Хаул повернулся и посмотрел на нее, ее руки опустились. Туча Хаула взорвалась фонтаном розового пламени. Жар от него прокатился по пристани, и камни причальной стенки задымились.

— Всё хорошо! — выдохнула лошадь.

Хаул оказался на корабле, который болтался вверх-вниз на волнах и едва не тонул. Хаул стал крошечной черной фигурой, прислонившейся к раскачивающейся грот-мачте. Он нагло помахал Ведьме, оповещая ее, что она промахнулась. Ведьма заметила его в то же мгновение. И вместе с облаком мгновенно превратилась в красную птицу, которая свирепо устремилась вниз, нацелившись на корабль.