— Ты же не обязан идти на похороны, правда? — встревоженно спросил Майкл.

— Даже не собираюсь оставаться в стороне, — ответил Хаул. — Тем, каким я стал чародеем, я обязан миссис Пентстеммон. Я должен отдать дань уважения.

— Но тебе стало хуже, — возразил Майкл.

— Он сам сделал себе хуже, — заметила Софи, — всё время вставая и носясь повсюду.

Хаул тут же нацепил благороднейшее выражение.

— Ничего со мной не случится, — прохрипел он, — если я буду держаться подальше от морского ветра. Имение Пентстеммон — суровое место. Все деревья наклонились, и на многие мили — ни малейшего укрытия.

Софи знала, он всего лишь давить на жалость. Она фыркнула.

— А что насчет Ведьмы? — спросил Майкл.

Хаул жалобно покашлял.

— Я пойду замаскированным — возможно, притворюсь еще одним трупом, — заявил он и поплелся обратно к лестнице.

— В таком случае тебе нужен саван, а не костюм, — крикнула Софи ему вслед.

Хаул поплелся наверх, не ответив, и Софи ничего не имела против. Ей в руки наконец попал зачарованный костюм, и она не могла упустить такую великолепную возможность. Она взяла ножницы и искромсала серо-алый костюм на семь частей с неровными краями. Это должно отбить у Хаула охоту надевать его. Затем она приступила к работе над последними треугольниками серо-голубого костюма — в основном небольшие кусочки с воротника. Теперь он стал совсем крохотным. С виду он был маловат даже для пажа миссис Пентстеммон.

— Майкл, — позвала Софи, — поторопись с чарами. Это срочно.

— Мне уже немного осталось, — ответил Майкл.

Полчаса спустя он проверил всё по списку и сказал, что, наверное, готов. Он подошел к Софи с крошечной чашей, в которой на донышке лежала горстка зеленого порошка.

— Для чего они вам нужны?

— Сюда, — ответила Софи, отрезая последние нитки.

Она отодвинула спящего человека-пса и аккуратно разложила на полу детский костюм. Майкл столь же аккуратно перевернул чашу и посыпал каждый дюйм костюма.

И они с тревогой стали ждать.

Прошло какое-то время. Майкл вздохнул с облегчением. Костюм тихонько увеличивался. Они наблюдали, как он растягивается, и растягивается, пока не начал собираться в кучу возле человека-пса, и Софи пришлось оттащить его подальше, чтобы освободить место.

Примерно пять минут спустя, они согласились, что теперь костюм снова впору Хаулу. Майкл подобрал его и осторожно стряхнул излишки порошка в камин. Кальцифер вспыхнул и заворчал. Человек-пес дернулся во сне.

— Осторожно! — произнес Кальцифер. — Чары довольно сильные.

Софи взяла костюм и на цыпочках заковыляла наверх. Хаул спал на серых подушках, а пауки деловито плели вокруг него новую паутину. Во сне он выглядел благородным и печальным. Софи обошла кровать, чтобы положить серо-голубой костюм на старый сундук возле окна, пытаясь убедить себя, что костюм не увеличился с тех пор, как она взяла его.

— Хотя если это удержит тебя от посещения похорон, мы только выиграем, — пробормотала она, выглянув в окно.

Солнце садилось над аккуратным садом. Там находился крупный темноволосый мужчина, который воодушевленно бросал красный мяч племяннику Хаула Нилу, а тот, держа в руках биту, стоял с выражением терпеливого страдания. Софи сразу поняла, что мужчина был отцом Нила.

— Опять вынюхивает, — вдруг произнес Хаул у нее за спиной.

Софи виновато развернулась, обнаружив, что Хаул на самом деле проснулся лишь наполовину. Возможно, он даже подумал, будто сейчас вчерашний день, поскольку сказал:

— «От зависти саднящей излечи» — всё это теперь часть прошедших лет. Я люблю Уэльс, но он не любит меня. Меган жутко завидует, поскольку она добропорядочная, а я нет, — тут он проснулся немного больше и спросил: — Что вы делаете?

— Просто положила твой костюм, — ответила Софи и торопливо заковыляла прочь.

Должно быть, Хаул снова заснул. Тем вечером он больше не появлялся. Когда Софи с Майклом встали на следующее утро, от него не доносилось ни шороха. Они тщательно старались не побеспокоить его. Оба они считали, что пойти на похороны миссис Пентстеммон — плохая идея. Майкл выскользнул на холмы, чтобы выгулять человека-пса. Софи, готовя завтрак, передвигалась на цыпочках, надеясь, что Хаул проспит. Когда Майкл вернулся, Хаул по-прежнему не подавал признаков жизни. Человек-пес дико проголодался. Софи с Майклом искали в шкафу какую-нибудь еду для пса, когда услышали, как Хаул медленно спускается по лестнице.

— Софи, — обвиняющим тоном произнес голос Хаула.

Он стоял, придерживая дверь на лестницу рукой, которая потонула в необъемном серебристо-голубом рукаве. Его ноги у основания лестницы были закрыты верхней частью гигантского серебристо-голубого камзола. Вторая рука Хаула даже не показывалась из второго громадного рукава. Софи видела очертания этой руки, шевелившейся под оборками обширного воротника. Лестницу позади Хаула полностью покрывал серебристо-голубой костюм, который тянулся до самой спальни.

— Ой! — воскликнул Майкл. — Хаул, это я виноват!

— Ты? Чушь! — ответил Хаул. — Почерк Софи я различаю за мили. И этот костюм растянулся на мили. Софи, дорогая, где мой второй костюм?

Софи торопливо достала кусочки серо-алого костюма из шкафа для метел, куда она их спрятала.

Хаул изучил их:

— Ну, хоть что-то. Я ожидал, он будет слишком маленьким, чтобы разглядеть его. Давайте его сюда — все семь кусков.

Софи протянула ему сверток серо-алой ткани. Немного поискав, Хаул сумел откопать в многочисленных складках серебристо-голубого рукава свою руку и высунуть ее в промежуток между двумя громадными стежками. Он схватил у Софи сверток.

— Я собираюсь приготовиться к похоронам, — заявил он. — Пожалуйста, воздержитесь оба на это время от любых действий. Вижу, Софи сейчас в ударе, и я хочу, чтобы, когда я вернусь, эта комната оставалась обычных размеров.

Он с достоинством направился к ванной, бредя в серебристо-голубом костюме. Оставшаяся часть костюма последовала за ним, волочась ступенька за ступенькой по лестнице и шурша по полу. К тому моменту, когда Хаул вошел в ванную, большая часть камзола находилась на первом этаже, а брюки появились на лестнице. Хаул прикрыл дверь в ванную и, похоже, продолжил тащить костюм, перебирая его руками. Софи с Майклом и человеком-псом стояли и наблюдали, как ярд за ярдом голубой и серебристой ткани продвигается по полу, время от времени украшаясь серебряной пуговицей размером с жернов и гигантскими, ровными, похожими на веревку стежками. Он тянулся чуть ли не милю.

— Кажется, я что-то не так сделал с чарами, — сказал Майкл, когда последний огромный фестончатый край исчез за дверью ванной.

— И ведь он предупреждал тебя! — сказал Кальцифер. — Еще полено, пожалуйста.

Майкл дал Кальциферу еще полено. Софи накормила человека-пса. Но больше они не осмеливались ничего делать, кроме как стоять и жевать хлеб с медом на завтрак, пока Хаул не вышел из ванной.

Больше двух часов спустя он вышел из пара пахнущих вербеной чар. И был во всем черном. Черным был костюм, черными были ботинки, и волосы тоже были черными — того же иссиня-черного цвета, как у мисс Ангориан. Сережка стала длинной гагатовой подвеской. Софи заинтересовались, были ли черные волосы в честь миссис Пентстеммон. Она согласилась с миссис Пентстеммон, что черные волосы Хаулу к лицу. Зеленые стеклянные глаза в сочетании с ними смотрелись лучше. Но больше всего Софи волновало, которым костюмом был черный на самом деле.

Хаул наколдовал себе черную салфетку и высморкался в нее. Окно задребезжало. Он подобрал с верстака ломтик хлеба с медом и поманил человека-пса. Человек-пес выглядел сомневающимся.

— Я просто хочу, чтобы ты подошел туда, где я могу посмотреть на тебя, — прохрипел Хаул — он всё еще был сильно простужен. — Иди сюда, дворняга, — когда пес неохотно выполз на середину комнаты, Хаул добавил: — Вы не найдете в ванной мой второй костюм, миссис Ищейка. И вы больше никогда не прикоснетесь к моей одежде.