— Мадам Колдунья, сжальтесь! — воскликнул он. — Завтра на рассвете я сражаюсь на дуэли. Дайте мне что-нибудь, чтобы я наверняка победил. Я заплачу любую сумму, какую попросите!

Софи посмотрела через плечо на Кальцифера, и Кальцифер в ответ скорчил рожу, давая понять, что готовых чар такого типа нет.

— Это было бы совершенно неправильно, — сурово ответила Софи мальчику. — Кроме того, сражаться на дуэли — нехорошо.

— Тогда просто дайте мне что-нибудь, что подарит мне равные шансы! — отчаянно воскликнул паренек.

Софи внимательно посмотрела на него. Он был крайне низкорослым и явно пребывал в ужасе. Безнадежный взгляд выдавал в нем человека, который всегда проигрывает.

— Я посмотрю, что могу сделать, — ответила Софи.

Она проковыляла к полкам и внимательно изучила банки. Красная с этикеткой «КАЙЕНСКИЙ ПЕРЕЦ» выглядела самой подходящей. Софи насыпала щедрую кучку на бумажный квадратик. И поставила рядом череп.

— Потому что ты должен знать об этом больше меня, — пробормотала она.

Юноша встревоженно заглядывал в дверь, наблюдая. Софи взялась за нож и совершила над кучкой перца нечто, как она надеялась, похожее на мистические пассы.

— Ты должен сделать сражение честным, — пробормотала она. — Честное сражение! Понял?

Она завернула бумагу и проковыляла с нею к двери.

— Брось это в воздух, когда дуэль начнется, — велела она низкорослому юноше, — и оно даст вам одинаковый с противником шанс. После этого победите вы или нет будет зависеть только от вас.

Низкорослый юноша был так благодарен, что попытался всучить ей золотую монету. Софи отказалась ее брать, и он дал ей двухпенсовую и ушел, счастливо насвистывая.

— Я чувствую себя мошенницей, — сказала Софи, кладя монету под плиту перед очагом. — Но хотела бы я присутствовать при этом сражении!

— Я тоже! — протрещал Кальцифер. — Когда ты собираешься освободить меня, чтобы я мог выйти и увидеть подобные вещи?

— Когда получу хотя бы какой-нибудь намек насчет договора, — ответила Софи.

— Ты можешь получить его сегодня попозже, — сказал Кальцифер.

Майкл ворвался в замок ближе к вечеру. Он встревоженно огляделся, проверяя, не вернулся ли Хаул первым, и прошел к верстаку, где, весело напевая,  разложил вещи, чтобы выглядело так, будто он работал.

— Завидую тебе: ты так легко способен проходить целый день, — сказала Софи, пришивая голубой треугольник к серебристой тесемке. — Как дела у Ма… моей племянницы?

Майкл охотно вышел из-за верстака и сел на стул рядом с очагом, чтобы в подробностях рассказать о том, как прошел его день. После чего он спросил, как прошел день у Софи. В результате, когда Хаул с полными руками свертков открыл дверь плечом, Майкл даже не казался работающим. Согнувшись пополам на стуле, он хохотал над дуэльными чарами.

Хаул толкнул дверь спиной, чтобы закрыть ее, и в трагической позе прислонился к ней.

— Посмотрите-ка на себя! — воскликнул он. — Разорение смотрит мне в лицо. Ради вас я целый день тружусь как раб. И ни один, даже Кальцифер, не может выделить время, чтобы поздороваться!

Майкл виновато вскочил, а Кальцифер заметил:

— Я никогда не здороваюсь.

— Что-то случилось? — спросила Софи.

— Уже лучше, — сказал Хаул. — Некоторые из вас притворяются, будто наконец-то заметили меня. Как мило с вашей стороны спросить, Софи. Да, что-то случилось. Король официально попросил меня найти его брата — прозрачно намекнув, что уничтожение Ведьмы Пустоши тоже будет кстати, — а вы все сидите здесь и смеетесь!

Стало ясно, что Хаул в том настроении, в котором в любую секунду может начать выпускать зеленую слизь. Софи торопливо отложила шитье:

— Пожарю гренок с маслом.

— И это всё, на что вы способны перед лицом трагедии? — вопросил Хаул. — Гренки? Нет, не вставайте. Я притащился сюда, нагруженный вещами для вас, так что меньшее, что вы можете сделать — продемонстрировать вежливый интерес. Вот, — он свалил поток свертков на колени Софи и еще один протянул Майклу.

Заинтригованная, Софи развернула их: несколько пар шелковых чулок; два свертка тончайших батистовых нижних юбок с оборками, кружевами и атласными вставками; пара сапог из сизой замши с резинкой; кружевная шаль; и платье из серого муарового шелка, отороченное кружевами, которые гармонировали с шалью. Софи бросила на каждую вещь профессиональный взгляд и задохнулась. Одно кружево стоило целого состояния. Она с трепетом погладила шелк платья.

Майкл развернул красивый новый бархатный костюм.

— Должно быть, ты потратил всё, что было в шелковом кошельке — до последней монетки! — неблагодарно заявил он. — Мне он не нужен. Это тебе требуется новый костюм.

Хаул зацепился сапогом за то, что осталось от серебристо-голубого костюма, и печально поднял его. Софи усердно работала, но он по-прежнему оставался скорее дырой, чем костюмом.

— Какой я бескорыстный, — произнес Хаул. — Но я не могу отправить вас с Софи очернять мое имя перед королем в лохмотьях. Король решит, что я не забочусь о своей престарелой матери, как полагается. Ну, Софи? Сапоги нужного размера?

Софи подняла взгляд, оторвавшись от трепетного поглаживания платья.

— Ты сейчас проявляешь доброту или трусость? — спросила она. — Спасибо большое, и нет, я не пойду.

— Какая неблагодарность! — воскликнул Хаул, раскинув руки. — Пусть снова придет зеленая слизь! После чего я буду вынужден передвинуть замок на тысячу миль и больше никогда не увижу мою Летти!

Майкл бросил на Софи умоляющий взгляд. Софи посмотрела сердито. Она прекрасно понимала, что счастье обеих ее сестер зависит от ее согласия встретиться с королем. С зеленой слизью в запасе.

— Ты еще ни о чем меня не просил, — сказала она. — Ты только сказал, что я пойду.

Хаул улыбнулся:

— И вы ведь пойдете, правда?

— Хорошо. Когда ты хочешь, чтобы я отправилась?

— Завтра после обеда, — ответил Хаул. — Майкл может сопровождать вас в качестве лакея. Король ждет вас.

Он сел на стул и принялся четко и рассудительно объяснять, что именно Софи должна будет сказать. Софи заметила, что теперь, когда всё устроилось так, как хотел Хаул, не осталось ни малейшего следа настроения зеленой слизи. Ей захотелось влепить ему пощечину.

— Я жду от вас крайне деликатной работы, — объяснил Хаул, — чтобы король продолжал давать мне такую работу, как транспортные чары, но не доверял мне с такими вещами, как поиски его брата. Вы должны рассказать ему, как я разозлил Ведьму Пустоши, и объяснить, какой я хороший сын для вас, но я хочу, чтобы вы сделали это так, чтобы он понял: на самом деле я никуда не годный человек.

Хаул объяснял в мельчайших подробностях. Софи сцепила руки на свертках и пыталась всё это понять, хотя и не могла не думать: «Если бы я была королем, я бы не поняла ни слова из того, к чему клонит старуха!»

Майкл тем временем мялся возле локтя Хаула, пытаясь спросить его про загадочные чары. Хаулу постоянно приходила в голову новая деликатная подробность, которую надо сказать королю, и он отмахивался от Майкла.

— Не сейчас, Майкл. И я тут подумал, Софи, что вы можете захотеть немного попрактиковаться, чтобы дворец не ошеломил вас. Мы же не хотим, чтобы вам стало плохо прямо посреди встречи. Еще нет, Майкл. Так что я устроил для вас визит к моей старой учительнице — миссис Пентстеммон. Она очень величественная старушка. В некотором смысле она более величественная, чем король. Таким образом вы привыкнете к подобному прежде, чем попадете во дворец.

Софи уже пожалела, что вообще согласилась. Она испытала искреннее облегчение, когда Хаул наконец повернулся к Майклу.

— Ладно, Майкл. Теперь твоя очередь. В чем дело?

Майкл взмахнул блестящей серой бумагой и несчастным голосом торопливо объяснил, какими невозможными показались ему чары.

Хаул выглядел слегка пораженным, но взял бумагу, сказав:

— В чем у тебя тут возникла загвоздка?

И развернул ее. И уставился на нее. Одна бровь взлетела вверх.