Чтобы приготовить настоящий горячий шоколад, нужен – шоколад! А не какао-порошок! Классический горячий шоколад состоит из шоколада, молока и сахара: в  горячем молоке растворяют сахар, поддерживая высокую температуру – но не кипятят,  – добавляют размельченный шоколад. Соотношение примерно 1: 3, то есть на 100-граммовую плитку шоколада – 300  мл молока или сливок. Можно для густоты в самом конце добавить немного – не более 1 чайной ложки – крахмала. Сахар – по вкусу, примерно 2–3 чайные ложки. Должна получиться густая ароматная жидкость. Чем более высокого качества исходный шоколад, тем лучше, но в любом случае надо брать плитку, в которой не менее 70  % чистого шоколада. Лучше – 99  % черный. Многие добавляют для вкуса и аромата и ваниль, и кофе, и перец, и корицу… Но можно поступить и совсем иначе – только шоколад и молоко: 200 граммов черного шоколада на 50  мл молока – и все! Очень круто получается!

Способов фальсификации горячего шоколада, изготовленного из какао-порошка, сахара, крахмала и разных добавок, множество. И вкусно может получиться… Но помните: в  шоколаде – и горячем и холодном – есть какао-масло. А в какао-порошке его нет! В этом вся разница, и разница существенная. Какао-масло – самое ценное и самое дорогое, что есть в какао-бобах. Поэтому при производстве сотен разных сортов шоколада так охотно добавляют другие масла, среди которых и то самое пальмовое.

Но мы его не любим.

(См. также Социализм, Коммунизм.) Как же часто его – капитализм – поминают! И до какой-же степени смысл этого слова расплывчат! Если использовать его как обозначение типа экономического и государственного устройства, то сейчас под основные признаки капитализма могут подпасть практически все государства, даже те, которые называют себя социалистическими. Словом «капитализм» обозначают идеальную, не существующую в реальности модель: это «экономическая система производства и распределения, основанная на частной собственности, юридическом равенстве и свободе предпринимательства». Ясно, что в действительности собственность всегда смешанная (и частная, и кооперативная, и государственная и т.  п.); что юридически формальное равенство на практике реализуется не так, как хотелось бы, а о свободе предпринимательства, как и о свободе конкуренции, всерьез говорить не приходится. Тем не менее даже таким неопределенным понятием, как «капитализм», пользуются широко, и особых трудностей не возникает, потому что люди «на автомате» учитывают всю его условность и неточность.

Думаю, что продуктивным – для отличения капитализма от других систем – подходом может быть тот, в котором рассматриваются не инструменты (тип экономики или вид демократии – это инструменты, а не результаты), а цели. Тогда капитализмом следует считать такую политико-экономическую систему, которая нацелена на удовлетворение стремления к увеличению капитала, к получению прибыли. А социализмом – такую, которая в качестве цели и идеала выдвигает осуществление принципов социальной справедливости, свободы и равенства, при котором «свободное развитие каждого будет условием свободного развития всех».

Очень важно сознавать, что не только формы государственного устройства отличаются друг от друга. Столь же радикально отличаются мировоззрения и картины мира (см. Мировоззрение, Картина мира) разных людей. Можно выявить людей с одним типом мировоззрения и упрощенно назвать его «капиталистическим», равно как и мировоззрение людей другого типа назвать «социалистическим». Мировоззрение первого типа в большей степени опирается на индивидуализм и материальные цели и стимулы, второго – на коллективизм и стимулы моральные. Люди и того, и другого типа есть всегда и живут во всех типах государств. Соответственно, у каждой из этих групп возникают и ощущения комфорта и дискомфорта, непонимания и противостояния.

Исходя из этих критериев, можно приступать к оценкам как самих целей капитализма и социализма – принять их или отвергнуть,  – так и того, кто и как к этим целям двигался и двигается. К сожалению, вместо такого подхода преобладает пропагандистский, в котором только и исключительно конкретные (негативные или позитивные) эпизоды «пути капитализма» и «пути социализма» привлекаются для доказательства состоятельности одного пути и несостоятельности другого. Набрав жутких примеров (бесчеловечной эксплуатации, колониализма и империализма при капитализме, отсутствия свобод и репрессий при социализма и т.  п.), пропагандисты заявляют о полной – даже идейно-теоретической – несостоятельности капитализма или социализма – в зависимости от того, что пропагандисту заказали «развенчивать».

Разумеется, на фоне этой борьбы – борьбы жестокой, в том числе и в формате мировых войн на уничтожение,  – были и есть люди, ищущие совмещения сильных сторон той и другой модели. Так развилась «теория конвергенции» («схождения»). Нечто похожее на конвергенцию реализуется сейчас, например, в  Китае. В это связи следует ожидать – как мне кажется – обратного процесса: расхождения, отказа от каких-то элементов одного подхода в пользу другого. Логично этот процесс назвать дивергенций (расхождением)  – как процесс, противоположный конвергенции.

Думаю, что мое поколение – прожившее половину жизни при социализме, а половину при капитализме – наиболее ценный материал для исследования и сравнительного анализа преимуществ и недостатков того и другого строя. Каждый из нас, конечно, субъективен. Но на то мы и должны стать объектом исследования (а не субъектом, выносящим вердикт), чтобы появилась максимально объективная оценка. Но, увы, этого никто не делает. У власти те, кто достиг власти благодаря уничтожению социализма и разграблению страны. Они не хотят ничего хорошего знать про социализм, объективные исследования им не нужны. Субъективные рассуждения имеются: как позитивные, так и негативные. Из них, в принципе, можно сложить какую-то относительно объективную картину. Я, например, чаще социализму даю позитивную оценку, а окружающему меня капитализму – негативную. В том числе и в этой книге. Меру субъективизма осознаю и полагаю, что в нем есть объективная польза. Окружающее информационное пространство ощущается как несущее преимущественно негативную оценку социализма, и в этой связи мои положительные оценки следует оценивать как важный и полезный «луч света во мраке злобной пропаганды». А мудрый читатель все это увидит и взвесит на своих весах.

Разумную, мировоззренчески сбалансированную картину мира может сформировать взгляд, который ясно различает цели и инструменты, видя в экономических моделях («план» или «рынок») прежде всего инструменты, влекущие за собой, однако, и важные социальные и моральные следствия. Столь же ясно надо различать цели: экономические, политические, этические и пр. Тогда прежде черно-белая картина «капитализм/социализм» обретет цвета, оттенки и оживет: станет видно направление социального движения, его содержание и последствия.

Здесь я хочу поговорить не о «картине мира» (см.), а о картине – предмете изобразительного искусства. Потому что я люблю живопись. И графику. И вообще изобразительное искусство.

Судьбе не было угодно сделать меня художником, но я до сих пор иногда думаю: может, все-таки попробовать, рискнуть? В голову приходит Поль Гоген, который, говорят, лишь в сорок лет стал художником. Я, конечно, существенно старше, ну и что?.. Превзойду Гогена хоть в этом (тут должен быть смайлик).

Но пока не рискнул. Порисовать мордочки и еще что-нибудь во время заседаний – это я делаю давно. Иногда получается забавно. Но это не то и вообще несерьезно.

А что серьезно?

Научиться рисовать «похоже», чтобы на картине все было «ну прямо как живое»?

Это было бы неплохо. Мастерство никому не помешало. Я люблю реалистическую живопись, и если бы смог, то был бы художником-реалистом. Хотя всегда ценил и то, что называют абстрактной, беспредметной живописью.