Скажем, в период разрушения СССР и возникновения независимых государств на базе республик ССР, повсеместно появились организованные и поддерживаемые государствами националистические партии, движения, а потом и органы власти. Среди политических лозунгов той поры были и такие: «Утопим евреев в русской крови». Как на это реагировало большинство евреев? Да, никак… Спокойно реагировало, считая происходящее проблемой русских и молдаван, русских и латышей и так далее. А в отношении самих себя они анализировали стратегии либо переезда в другие страны, либо адаптации и врастания в новые политические системы (как это произошло, например, на  Украине). Всегда ли и все ли евреи именно такие? Есть ли хотя бы исключения из этого правила? Да, конечно, есть. Были яркие исключения, появились борцы за русский язык и права русскоязычного населения, такие, например, как Евгений Коган в  Эстонии.

Для меня лично евреи – важная среда общения, которую я ценю. Те евреи, с которыми я общаюсь по жизни – а их много, очень много, как в силу особенностей моей биографии, так и в силу тех профессиональных сфер, в которые я был и остаюсь вовлеченным,  – люди, как правило, неглупые и образованные. У них, разумеется, разные характеры, разное воспитание и политические взгляды. Их взгляды часто не совпадают с моими, но в большинстве случаев мы находим такие форматы общения, при которых эти разногласия не становятся проблемой. Мне близки и еврейский юмор, и быстрота реакции, и превосходная, парадоксальная смесь пессимизма с оптимизмом. Мне дорого и близко отношение евреев к книге, к культуре, к знанию вообще. У меня с евреями общий язык общения, причем не только формально-смысловой, но и эмоционально-чувственный: мимика, интонация, вплоть до пластики жестов или поворотов головы. Вероятно, это все вошло в меня в детстве, когда я жил и рос в «очень еврейской» среде в городе, в котором процент еврейского населения был, как я говорил, весьма высок.

Еще об одной важной особенности еврейского психотипа следует знать. Как бы это странно ни звучало, но евреям (необходима оговорка: не всем евреям поголовно, разумеется) психологически комфортно не терять ощущения гонимой жертвы. Не быть гонимой жертвой – они не мазохисты,  – а периодически «включать» это состояние. Эдакий victim building. Еврейская история прямо таки соткана из эпизодов их притеснений, гонений и пр. Дело не в том, что этих гонений не было – они были. Дело в том, что об этом надлежит не просто помнить, но и непрерывно об этом напоминать самим себе и окружающим. Видимо, это важная психологическая парадигма, помогающая чувствовать себя целостным народом с общей судьбой. Причем судьбой нелегкой, в которой они все-таки выстояли и не просто выжили, но и добились очевидных успехов. Казалось бы, что в этом плохого? Каждый народ строит свой менталитет по-своему, опираясь как на факты, так и на свои мифы и легенды. Плохого в этом, наверное, ничего нет, а вот неприятное для других народов есть. Это возникает, например, тогда, когда евреи, покинувшие СССР, с особой неприязнью – тут уж действительно порой (на разных интернет-площадках) отдает «садо-мазо»  – вспоминают свою жизнь в «проклятом совке». Когда они это делают в своей среде – никаких проблем обычно не возникает и это даже имеет успех – как рутинный мем, как дежурное воспоминание. А вот когда это слушают/читают оставшиеся в стране «другие народы», то возникает иная реакция. Поскольку у «других народов» есть свои воспоминания и свои оценки происходившего. Они расходятся настолько, что не может не возникнуть довольно резких оценок в адрес «отъехавших».

Завершая, вспомню о третьей книге более чем популярного современного автора – Юваля Ной Харари, профессора Иерусалимского университета. В книге «21 урок для XXI века» он пишет о роли евреев и иудаизма в мировой истории, полемизируя с тем гипертрофированным значением, которое придают этому в израильских школах и вообще в еврейской среде. Он считает нужным подчеркнуть, что если влияние евреев на мировую историю и культуру велико, то влияние иудаизма весьма незначительно и почти целиком исчерпывается порождением христианства. Целую главу («Скромность») он посвящает этому вопросу, разбирая его разные аспекты и предлагая при этом не вполне комфортные для иудеев высказывания. Видимо, для него – коренного израильтянина и гомосексуалиста – полемика с иудаизмом очень важна. Отмечу, что по ходу этой полемики он, как человек, несомненно, талантливый и образованный, пишет немало интересного и для людей, находящихся вне того поля напряжений, в котором находится он сам.

О евреях невозможно написать что-то завершенное: они неисчерпаемы и изменчивы. Можно лишь начать, продолжить и прекратить, то есть решительно оборвать себя, что я и делаю.

Картина мира прекрасна тем, что это не свод знаний, а – картина! То есть в ней содержатся эмоционально-чувственные образы, а не только «информация». Причем образы живые, меняющиеся при всяком взгляде на свою собственную картину. Позиция (идейная, этическая, религиозная и пр.) не должна быть двойственной и слишком неопределенной. Картина мира может быть сколь угодно противоречивой, поскольку отражает в динамике как переменчивый и противоречивый мир, так и моментальный срез» нашего внутреннего состояния. «Моя» Европа – хорошая иллюстрация этого тезиса.

Прекрасная, величественная, манящая, любимая – вот что такое моя Европа! Вся мировая культура – архитектура, градостроительство, живопись, графика, музыка, театр, наука, техника, медицина – все родилось в  Европе, развилось в ней и из нее пришло ко мне лично и в мою благословенную страну – Россию. Да, Россия тоже немало произвела на свет, в том числе и вполне самобытного, и Америка не бесплодная пустыня, но я – о  Европе и об истоках.

Все самое омерзительное, что смогло породить человечество, родилось в  Европе. Все подлости, преступления, жестокости, все пороки, бесчисленные войны, изуверские религии и мракобесие, пытки, казни, газовые печи и концлагеря – все рождалось в  Европе, развивалось, поглощало страны и народы. Все самые гнусные идеологии родились в  Европе, все несчастья моей страны приходили из  Европы, все действия, направленные на торможение развития, на уничтожение России и истребление русского народа, совершала Европа.

Но как же прекрасно это лоскутное одеяло, возникшее после столетий взаимной ненависти и истребления друг друга европейскими народами! Какие волшебные пространства созданы в городах, построенных вследствие безмерной тяги к наживе, к грабежам, к одурманиванию религиозными проповедями и мессами! Какие шедевры живописи, созданные по заказу бесчеловечных феодалов и тщеславных церковников, украшают интерьеры дворцов и музеев! Какой необыкновенной красоты храмы выстроены для подавления в человеке чувства собственного достоинства и формирования «страха Божего»! В какие немыслимые дали и глубины проник человеческий ум, создавший науку и технику, построивший машины, арбалеты, самолеты, пулеметы, гильотину, пароходы и паровозы, отравляющие газы, радио и телевидение, мины, электродвигатели и телефоны! Как глубоко и низко пала человеческая совесть и мораль, погрузив Европу на самое дно мерзких пороков, и какие высочайшие образцы жертвенности, порядочности, чести, достоинства, скромности, целомудрия и честности она предъявила миру!

Европа – величайшее достижение человеческой истории, подлинная драгоценность. Исчезни все страны, но если останется Европа – все возродится вновь.

А каковы границы Европы в моей картине мира? С чувством стыда должен признаться, что все выше сказанное относится к  Западной Европе. Там – истоки, там – матрица мировой культуры. Я знаю, о чем мне напомнят: как минимум, об  Античности, о  Древней Греции, о  Византии. Не стану спорить и даже могу предъявить свою статью на эту тему с характерным названием: «Византия – видимая и невидимая». И сам первым скажу, что слово «Европа»  – греческое. Но все это и многое другое, что может быть сказано, информация. Я же сказал о синтетическом образе, о моей картине мира и о той ее части, в которой расположился мой субъективный образ Европы. Но  Боже вас сохрани сравнивать меня с  Версиловым – персонажем Достоевского, в чьи уста он вложил ставшее популярным высказывание: «Русскому Европа так же драгоценна, как Россия; каждый камень в ней мил и дорог. Европа так же точно была Отечеством нашим, как и Россия… О, русским дороги эти старые чужие камни, эти чудеса старого божьего мира, эти осколки святых чудес; и  даже это нам дороже, чем им самим!» Чушь! Не мои это слова, мысли и чувства! Россия для меня – сакральная ценность, Европа – профанная. Кто имеет уши слышать, да слышит.