Замечательное растение, хорошо прижившееся в наших северных широтах в качестве домашнего, распространившееся во многих домах и квартирах и возведенное каким-то болтуном-писателем в символ мещанства.

Видов фикуса множество. Но в моем сознании на слово «фикус» всплывает один-единственный образ, тот самый, что рос когда-то и в нашем доме и во множестве других домов и квартир, в которых мне приходилось бывать. Его большие, плотные и крепкие листья нравилось трогать, а когда такой лист опадал, жалко было выбрасывать, хотелось с ним и поиграть и вообще попробовать из него сделать что-то полезное. Сейчас я знаю, что этот вид фикуса называется фикус каучуконосный или фикус эластика. А тогда и почти всю жизнь это был просто фикус – один-единственный.

То, например, что мой любимый инжир, он же – фига, он же – смоква, тоже из семьи фикусов, я узнал совсем недавно и делюсь этим с вами.

Но еще большее на меня впечатление произвело то, что священное у буддистов дерево Бодхи тоже один из видов фикуса: фикус религиозный или священный. Это под ним сидел Сиддхартха Гаутама и, достигнув просветления, стал Буддой.

Вот вам и мещанский символ…

Быть – наиболее часто употребляемый глагол русского языка, если суммировать все его формы: был, буду, будете, были и т.  д. Ну и существительное, с которым он связан – бытие,  – в той же ячейке.

Слова эти и понятия, ими описываемые, конечно, одни из наиглавнейших. Из тех, что отделяют человека от всего остального мира. Осознав собственное существование человек или его предок перестал быть животным. Осознание этого привело в конце концов к появлению слова, то есть к закреплению понятия в звуковой, а потом и в письменной форме.

Слова и понятия – быть, бытие – такие простые, так очевиден их смыл, что и говорить-то вроде бы не о чем. Тем не менее…

Тем не менее за две с половиной тысячи лет непрерывных размышлений, разговоров и сочинения текстов на эту тему можно смело поручиться. Существование философии и философов обусловлено если не на 100  %, то в значительной мере именно этим: размышлением на тему «что такое бытие».

Так что же такое «бытие»? Бытие – это существование. А что такое существование? Это э-э-э… Это – «бытие»… Приостановимся на минутку и молча самим себе зададим вопрос: а  зачем нужно растолкование такого простого и понятного на бытовом и почти на всех прочих уровнях (кроме философского) слова – «бытие»? Но с поиском ответа спешить не будем. Сперва посмотрим, что там эти философы навыдумывали за эти тысячи лет.

В любом учебном курсе философии есть глава с примерно таким названием: «Философский смысл понятия бытия». В ней самым первым будет упомянут Парменид, греческий философ, живший в IV–V веках до нашей эры. Принято считать, что именно он впервые стал анализировать понятие «бытие» как философскую категорию. Будут также упомянуты почти все известные философы мира, потому что никто из них не упустил возможности поразмышлять над очевидным, сделать его совсем неясным, а потом снова попытаться его прояснить – теперь уже для всего человечества. Пересказать «в двух словах», что же на эту тему написали за столь длительное время величайшие умы человечества (именно так: Платон, Аристотель, Декарт, Кант, Гегель, Фейербах, Маркс, Хайдеггер…), задача слишком смелая, и я не рискну за нее браться.

Я, конечно, несколько ёрничаю, но оправдывает меня то, что я не составляю ни реферат по философии, ни учебник, ни – боже сохрани – научную статью по философии для реферируемого журнала. Что я пишу – в смысле жанра,  – мне неведомо (в таких случаях прячутся за спасительное «эссе»), а вот зачем я пишу – знаю: мне приятно это делать. Заодно попробую сам понять и другим по мере сил рассказать хотя бы о том, какие вопросы ставились и каков был ход философской мысли.

Представим себе: сидит себе древний философствующий грек и размышляет:

«Вот передо мной море, а по морю плывет корабль моего друга Одиссея. Он уже вдали и скоро скроется из глаз. Сейчас, пока я его вижу, он существует. А когда уйдет за горизонт, он не будет виден. Смогу ли я тогда с уверенностью считать, что он существует? И вообще: есть то, что я вижу, есть то, что я могу потрогать и поэтому считаю все это существующим. Есть также то, что я помню, могу себе представить, но в данный момент не могу ни увидеть, ни потрогать. Например, корабль Одиссея – он уже скрылся – или моя сварливая жена, которая, скорее всего, сидит дома и ждет меня. Должен ли я их данный момент считать существующими в действительности? Или они пока существуют лишь в моем воображении? Но в моем воображении много чего существует… Боги, нимфы и вообще всякая всячина, которую я могу прямо сейчас придумать: арбуз с куриными крыльями, летящий над головой давно умершего старика Прокла. Я их создал в своей голове, я их ясно вижу – существуют они или нет?»

Так или примерно так рассуждал древний грек, произнося по мере надобности греческое слово όντος  – онтос: сущее, бытие. Впоследствии суждения по поводу бытия объединили, привели в порядок и сформировали целое направление мысли о бытии. Назвали его онтология – учение о бытии. А простое слово из разговорного языка – онтос, бытие – перестало быть просто словом и превратилось в философскую категорию.

Приведение суждений в порядок заключалось, прежде всего, в том, чтобы разделить бытие на два пространства, на две сферы: материальную и идеальную (духовную). Это два вида бытия. Есть еще и формы бытия: мир вещей, предметов, явлений – как природных, так и сделанных человеком; человек, его бытие в природе и в обществе считается самостоятельной формой бытия; мир идей, идеального. Условившись о таком разделении категории «бытие» на виды и формы, стали усложнять, вводя следующую ступень детализации. Например, бытие идеального можно разделить на индивидуализированное идеальное и объективизированное идеальное и т.  д.

Здесь я приостановлюсь, поскольку онтология и ее проблемы до сих пор остаются предметом анализа и размышлений. В учебниках по философии подчеркивается, что «нет более фундаментальной по значимости и сложной по решению проблемы, чем выяснение сущности бытия» и  что «в настоящее время в мировой философии нет единой точки зрения по вопросу о том, что такое бытие».

Ну, нет, и ладно… Хорошо все-таки, что бытие не очень-то (впрочем, как считать?) зависит от того, что о нем думают (философы). Зависит или не зависит, а читать их мысли интересно. Вот два знаменитых высказывания на тему бытия.

Первое принадлежит Рене Декарту: «Я мыслю, следовательно, я существую», или в не менее популярном латинском варианте – «Cogito, ergo sum». И сам Декарт, и его последователи, исследователи творчества подчеркивали, что это высказывание надо воспринимать как констатацию самодостаточности самообнаружения: я  обнаружил мышление в самом себе и тем самым обнаруживаю самого себя, факт собственного существования. В разных сочинениях Декарт по-разному формулировал эту мысль. Считается, что наиболее полным образом эта мысль передается в таком русском переводе: «Я сомневаюсь, значит я есть».

Ну, и в чем тут фишка? Такая очевидная, едва ли не банальная мысль считается каким-то откровением и живет вот уже лет пятьсот… В чем тут дело?

А дело вот в чем. В те времена, когда об этом говорил и писал Декарт, мысль была не просто не банальной, но совершенно революционной. В ней утверждается, что основанием бытия человека является его собственное мышление, причем им самим осуществленное как свободный волевой акт. Это был вызов церкви, ее авторитету, утверждавшей, что все духовно-мыслительные процессы, происходящие в человеке, есть действие высших сил. От  Декарта начался рационализм как метод мышления и как способ существования: мои усилия, мой труд приведут меня к развитию. Его тезис «Cogito, ergo sum» в  краткой афористичной форме обозначает фундаментальную основу того, что впоследствии назовут методом Декарта, состоящего из четких требований, только соблюдая которые можно продвигаться по пути получения достоверного знания.