— Будет жарковато, — Альфа, стоявший вблизи голотерминала без шлема, провел рукой по лицу, словно пытался снять подступающее напряжение.

И, хоть никто больше не высказался, в Силе я ощущал их решительность. У кого-то — нейтральную, как у клонов. У кого-то — мрачную, как у Декланна и Оли. Обе твилеки же испытывали нечто вроде нетерпеливого ожидания. Ожидания поскорей начать, чтобы этот кошмар быстрее закончился.

— Ну что же, — произнес я, оглядывая всех присутствующих. — Каждый солдат знает свой маневр. За работу, дамы и господа.

***

В сопровождении четверки «Аккламаторов», «Телос» не спеша двигался к своему главному противнику — ощетинившемуся сотнями истребителей «Барышнику». Расположившиеся в одну линию четыре корабля КНС явно поджидали нас, предоставляя право первым начать эту пляску смерти.

Крейсер класса «Доблесть» быстро приближался к сеповскому кораблю.

Ангары республиканского корабля ежесекундно выпускали из своих недр истребители. «Потоки», расправляя плоскости в боевой режим, готовились сойтись с МЛА противника. И, хоть малы мы числом — клоны все равно надерут задницу авиации КНС. Но, для начала…

Рвущиеся в нашу сторону истребители сепаратистов оказались неприятно удивлены тем фактом, что, несмотря на отсутствие в нашем отряде «Мародеров» (учатся же стервецы), их передовые порядки оказались смешаны с космической пылью десятками ударных ракет, коими их щедро одарил мой флагман. Немногочисленных переживших вакханалию ждала встреча с республиканскими истребителями, которые без малейшей жалости расправлялись с противником.

Меж тем, «Аккламаторы», расположившись попарно по обе стороны от флагмана, нещадно поливая фрегаты противника сосредоточенным турболазерным и ракетным огнем. Могут ли выдержать вчерашние торговые звездолеты мощь истинно военного корабля? Могут, но не очень долго.

Между тем, к кораблям Республики потянулись росчерки турболазерных и лазерных выстрелов, которые без особых на то последствий растекались по дефлекторным щитам.

Глядя из кабины «крестокрыла» на разворачивающееся побоище, я не мог не отметить того факта, что интенсивность нашего огня аховая — даже несмотря на то, что «Телос» мог обстреливать противника строго с одного борта (особенности конструкции), это мало чем помогало КНС. Ибо у них — та же проблема, только в большем формате — сектора обстрела на сепаратистских кораблях еще уже, чем на «Доблести». А значит, приходится им сейчас очень и очень нехорошо.

Продавить дефлекторные щиты «Барышника» — задача не из простых. Зараза, что называется, толстостенная. Однако, не этот корабль — цель нашего флота.

В первую очередь «терпилили» именно «Щедрые», от которых уже через десяток минут перестрелки полетели куски обшивки. То и дело в корпусах этих звездолетов возникали миниатюрные протуберанцы, указывающие на повреждение внешних отсеков.

— Заходим осторожно, — передал я приказ. — У него вся центральная часть облеплена «Стервятниками».

— Как скажете, учитель, — отозвалась ученица, неотрывно следуя за моим истребителем на собственной машине. А на небольшом отдалении от них — вторая пара, правда, уже на «Дельтах» — Эйла и Рачи. И вся наша небольшая компания сопровождала две эскадрильи АИР-170, которым предстояло выступить в следующем акте пьесы в качестве бомбардировщиков.

Меж тем, в нашу сторону противник отрядил эскадрилью «Стервятников». Юркие машины стремились выйти на перехват нашего курса. Оно и понятно — корабли противника только сообразили, что, проскользнув вдоль разворачивающегося побоища между нашими и их собственными МЛА, мы отнюдь не горим желанием вмешиваться.

Полыхнув беззвучной ослепительной вспышкой после прицельного залпа одного из «Аккламаторов», распался на куски ближайший к «Барышнику» сепаратистский фрегат. Море обломков, образовавшихся на его месте, поглотило некоторую часть вражеских истребителей, но и тех, что остались, для нас хватало с избытком.

Бросив истребитель в сторону, я ушел от очереди ведущего дроида, влепив ему залп из всех четырех орудий прямо в кабину. Мгновение — и на месте военного звездолета — лишь обломки.

Следующие за мной корабли огненным смерчем прошлись по эскадрилье противника, лишив «Барышник» еще одной партии защитников. На смену им тут же пришли другие.

Бросая корабль из стороны в сторону, нещадно паля из всех орудий, наша ударная команда прорывалась к своей цели — гипертрофированному бублику с шариком в центре. Десять из десяти — вражеским командиром, судя по однообразной, без изысков и перегибов, тактике, однозначно был дроид, который находился на борту именно этого корабля. И грызть этот кактус можно очень и очень долго — особенно, учитывая, что все наши полноценные линейные силы отошли для сражения за заводы. Локально мы превосходили противника в численности, но пускаться в длительные баталии — нет уж, увольте. Это на экране все так просто — влепил в «Барышник» десяток протонных ракет, и вот враг повержен.

В реальности, пока эту махину «разберешь» — и сам получишь несусветное количество повреждений. А рисковать десантом я не собирался.

В зону действия зенитной артиллерии вражеского линкора мы вошли после того, как смертью храбрых пал второй фрегат КНС. Оставалось совсем немного, однако, нас тоже потрепало — два АИР-а сбиты, еще одному оторвало плоскость по правому борту, и пилот, обесточив корабль, теперь мог надеяться на спасение своего экипажа лишь по завершении этой операции.

Заградительный огонь был непроницаем. Но громче барабанной дроби тревожного писка сенсоров дефлекторного поля и рыка двигателей кабину мотало от турболазерных залпов, которыми обменивались линейные корабли. Приходилось уворачиваться от своих и чужих выстрелов, полагаясь на Силу. И молиться, чтобы дерзкий план сработал.

Закрученный хитрой спиралью полет сквозь сражение порой так близко проходил от разрывов, что астродроид периодически верещал как свинка Пеппа, увидавшая свинокол предрассветным утром.

Наконец, добравшись до нужной нам точки в пространстве, я позволил себе слегка расслабиться.

— Приступайте, парни, — скомандовал я клонам.

— Есть, сэр, — увеличив тягу до предела, обе эскадрильи вырвались вперед, попав в мертвую зону для орудий вражеского линкора.

— Эйла, Рачи — прикрывайте их, пока я и Оли не выполним свою миссию.

— Нам здесь долго не продержаться, — заметила джедай-археолог. Вместе с тем, буквально через мгновение, ее истребитель превратил в космический мусор парочку МЛА противника.

— Мы ненадолго, — пообещал я. Бросив на прощанье взгляд на машины клонов, тотальным огненным смерчем уничтожающих системы коммуникаций и ставшие беззащитными турели турболазеров, повел машину «вниз». Сила подсказала, что Оли не отстает.

— Вы так и не объяснили, как мы попадем на борт, — напомнила девочка. Хм, в голосе — ни намека на прежнюю веселость. Это я на нее так влияю, или повзрослела слишком рано?

— Есть одна задумка, — «стервятник», только выскочивший из ангара, испарился, попав под залп моих орудий. — Подсмотрел в одном фильме.

— Чего? — ожила падаван. — Вы же знаете, что все фильмы — это выдумка?

Ох, знала бы ты, насколько ошибаешься.

— Не бойся, Маша, я Дубровский, — припомнив по памяти классику, я выпустил две ударные ракеты по генератору атмосферного щита. Огромная — раз в пять больше Т-65 — структура не выдержала такого варварского отношения к себе и взорвалась. Одновременно с этим, голубоватое свечение, что сдерживало внутри ангара «бублика» пригодную для дыхания атмосферу (тоже вопрос — вот на кой на корабле, управляемом дроидами — кислород? Машины же не дышат), распалось, мгновенно выбрасывая в вакуум потоки воздуха.

И практически сразу, со стороны противоположной створки, перекрывая утечку, выскользнули бронированные плиты, с каждой секундой блокируя открытый зев полетной палубы. Ох, надо же — сообразили. Не прошло и десяти лет.

— Быстрее, Оли! — скомандовал я, направив «крестокрыл» в стремительно сокращающуюся брешь, расчищая себе плацдарм, вычищая палубу от боевых дроидов. Девочка следовала за мной на настоянии нескольких десятков метров, поддерживая своим огнем.