Мое звено не успело прийти на помощь. Щиты рухнули, лучи алой энергии вгрызлись в броню корабля. Взорвался блистер лазерной батареи в основном корпусе крейсера, испарив листы обшивки, и пожар взялся поглощать воздух в отсеках.

Пораженный «Молотоглав», выбрасывая в вакуум ошметки брони и потоки огня и газов, начал снижение, доворачивая корпусом, чтобы подставить врагу нетронутые ураганным огнем части обшивки.

— Надо помочь им! — вскрикнула Асока. — Нужны спасатели…

— Поможем, — заверил я. — Если выведем из строя флагман.

Клин «крестокрылов», встретив на пути заслон из истребителей противника, не снижая скорости, прорвался, оставив после себя лишь куски безобразного металла. Однако, не все.

Стремительная «полубочка» через левые плоскости и быстрая змейка следом за ведущей машиной — и висящие ранее на хвосте «стервятники» проскочили мимо. «Крестокрылы» выровнялись, совершили правый разворот и бросились в погоню за недавними преследователями. Я особенно не спешил — требовалось окунуться в Силу, чтобы понять картину сражения в целом — и даже чуть-чуть придерживал свою пташку, зато Оли, форсировав двигатели, вырвалась далеко вперед и быстро сближалась с мишенью.

Фюзеляж вражеского истребителя девушка четвертовала из пушек, алые лазерные лучи в мгновение расплавили обшивку. Круглые, быстро застывающие капли вспыхивали в дефлекторном щите «крестокрыла». Спустя секунду, такая же участь постигла и еще одну пару дроидов-истребителей.

«Она в ярости», — донеслось до меня мысленное послание Асоки.

«Вижу», — послал я угрюмую мысль.

Нет, с одной стороны, происходило то, чего так долго добивался: Оли использовала свои эмоции. Но делала это инстинктивно, с каждым разом все больше погружаясь в собственную ярость. Гибельный путь для любого одаренного. А для падавана — тем более.

Старстоун не торопясь выбрала себе новую жертву, поймать ее в рамку прицела оказалось для кипящей гневом девушки слишком легко. Бессознательно я хотел, чтобы противник начал маневрировать, уклоняться, предпринял что-нибудь, ну хотя бы подергался из стороны в сторону, чтобы осложнить ей выстрел. Ярость требовала своего выхода — иначе грозила сжечь мою ученицу изнутри. Ни мне, ни Асоке не было необходимости кому-то что-то доказывать. А вот ученица…

Прежде чем мысль пустила корни в моем сознании, скорректировал курс и нажал на гашетку. Выстрел из счетверенки просверлил «стервятник» насквозь. Крепления крыльев начали плавиться, корежа центральную часть машины, а затем двигатели взорвались, бросив смертельно раненный аппарат вперед. Потоки золотистого пламени, бьющие из кормы, быстро задохнулись в вакууме, и дроид-истребитель остался беспомощно дрейфовать в пространстве.

— Какого хатта? — нечеловеческим голосом взревела в динамиках Оли. — Он был МОЙ!

— Отставить, «Пила», — холодно заметил я. — Контроль…

— Да пошел ты! — источая гнев, проорала в микрофон девушка. Дюзы истребителя вспыхнули, выбросив удлинившееся пламя частиц, и «крестокрыл» рванул вперед, схлестнувшись с несколькими вражескими истребителями.

— Мастер… — тихонько произнесла Асока.

— Вижу, — сухо констатировал я. — Боюсь, перестарался.

— Что будем делать?

— Уничтожим флагман.

Испытывал ли я раскаяние за то, что довел ученицу до такого состояния?..

Да.

Впервые за все время своего нахождения в Далекой-далекой галактике, понял, что переиграл сам себя. Слишком нажал. Слишком давил на нее.

И девочка слетела с резьбы.

Мог ли я ее остановить? Наверное, если подстрелить ее машину и дать гневу перегореть. Но, чувствую, в таком случае мне придется отбиваться от неуправляемой фурии.

Заложив вираж, задрал голову, сквозь прозрачный колпак кабины разглядывая сражение; оно шло полным ходом. «Телос», наконец-то дожевав первого «Бунтаря», на всех парах спешил к нам, всаживая во вражеский флагман десятки турболазерных зарядов. Противник заваливался на правый борт, уводя лишенный щитов левый от республиканского звездолета. Тот же, в свою очередь, производил левый разворот, чтобы обрушить на врага всю ярость бортового залпа. Но и враг не дремал. В щиты перекачивалась энергия из лазерных и ионных орудий, и они держались каким-то неведомым образом, несмотря на океан бушующего на его обшивке ада.

На моих глазах один из «Молотоглавов» вписался в этот танец и прошел под брюхом противника, а как только артиллеристы зафиксировали цель, так не замедлили полить обнаженный борт лазерными потоками, увеличивая повреждения, автором которых являлся «Телос».

В кильватере последнего двигался еще один крейсер, который, ловко юркнув под корпус флагмана, отыграв двигателями, расположился носом к днищу врага и практически в полигонных условиях терзал его из всех орудий. Два звездолета-одноклассника неистово избивали «Бунтарь», который, начав вращение вокруг оси, принялся огрызаться из всех стволов.

Он сконцентрировал огонь на кормовых щитах «Телоса», и в конце концов все-таки обрушил их. Теперь турболазеры прожаривали маршевые двигатели моего флагмана, но сколько-нибудь значимых повреждений в этой части я не заметил. Но, даже так… чуть-чуть терпения, и противник сжует корабль без остатка. К тому же, к его залпам тут же присоединились последние «Щедрости» из его отряда, коих осталось всего два.

Так, «разобрать» свой флагман я точно не позволю.

— «Лолита» — за мной, — бросил в микрофон, заложив очередной вираж.

Пусть мы и находились рядом с вражеским разрушителем, пробиться к нему — задача не из простых.

Противник наверняка проанализировал ситуацию, поскольку к нему стягивались пусть и разрозненные, но все же эскадрильи «стервятников».

Плевать. Мы быстрее. И с нами Сила.

Пара «крестокрылов» ворвалась в сражение, словно кинжал, прямиком к «Бунтарю». Орудия беспрерывно изрыгали залпы, чередуя их с беглым огнем. Орудия правых плоскостей дали залп, разорвав противника — ближайшего «стервятника», от носа до кормы. Свою лепту внесли тяжелые турболазерные батареи «Телоса», которые выжгли огромные дыры в обшивке корабля КНС в том месте, где за секунду до этого располагалась батарея скорострельных лазерных пушек. Едва из пробоин высовывались языки пламени, раскаленный воздух выдувало через них и сквозь трещины в разошедшихся листах брони. Ионные пушки моего флагмана украсили борта противника голубыми змеями молний, которые оплели носовую часть вражеского разрушителя, как плющ. Сквозь дыры в обшивке можно было разглядеть внутренности умирающего корабля.

Артиллеристы по левому борту «Телоса» в который раз доказали, что они — одни из лучших во флоте и не имели ни малейшего намерения упустить шанс на разрушение и хаос. Их орудия принялись обрабатывать один из фрегатов КНС, оказавшийся в пределах досягаемости, как только наш крейсер вышел на необходимую дистанцию. Залп за залпом расцвечивали дефлекторные щиты противника, затем те схлопнулись, и прицельный огонь флагмана флота залил палубную надстройку капитанского мостика. Листвой разлетелись оплавленные и искореженные куски обшивки, транспаристали; «Щедрость» затрясло в агонии. В борту зияла пышущая жаром дыра — подарок от пролетающего мимо «Мародера», разродившегося залпом ударных ракет. В конце концов, все огни в носовых отсеках погасли, как по команде.

Однако, корабль продолжал огрызаться. Причем — крайне паскудно. Один из «Молотоглавов» схлопотал целую очередь из турболазерных болтов в носовую надстройку, после чего медленно стал отворачивать в сторону.

И, судя по всему, это-то и обеспечило успех моей затеи.

Ибо, разворачиваясь вокруг оси, мостик «Бунтаря» оказался в прицельной сетке моего «крестокрыла». Щелчок для переключения типа оружия и…

Асока поддержала своим залпом. Высадив оставшиеся протонные торпеды в надстройку «Бунтаря», мы отвернули в сторону, переходя на беглый огонь по кружащим вокруг «стервятникам».

Секундой позже я увидел, как дредноут переломился надвое. В холодном молчании космоса мостик оторвался от корпуса, буквально вытолкнутый прочь силой взрыва протонных боеприпасов. Одна половина корабля закувыркалась к планете, вторая летела в пространство. По линии разлома плясали огоньки, они быстро сожрали остатки кислорода и затихли.