— А у тебя сверхчеловеческая сила, — парирует Калрус. — Достаточно, чтобы выбить усиленную дверь с одного пинка. И выдержать попадание обычной пули. — Он поднимается к ограждению, идущему по периметру большой и глубокой параболической антенны, и направляется вдоль него к десятичасовой отметке, где располагается металлический помост, по которому можно добраться до вороньего гнезда. Оружие, которое он держит в руках, обычным, понятное дело, не назовешь.

— Всего несколько недель тому назад я и понятия не имел, кто ты такой, — говорит Зыков. — Я старался мыслить масштабно. Суперзлодейские планы в духе «поменять местами земные полюса, заслонить Солнце и погубить мир». Получи я силу лет на десять раньше, развязал бы Третью мировую войну. Потому что 100 %-ую гарантию могло дать только полное истребление человечества. Потом я выяснил, кто ты такой, и… мой план мог быть куда проще. — Обходя антенну по кругу, Калрус замечает, что в руках у Зыкова тоже есть оружие — массивный черный пистолет.

— Но кому какая разница?

Сделав несколько шагов вдоль помоста, Калрус поднимает винтовку. Он не самый лучший стрелок, но сейчас он достаточно близко, чтобы с уверенностью устранить Зыкова. Правда, есть один нюанс — если он сделает выстрел в нематериальном состоянии, пуля пробудет в четвертом измерении несколько миллисекунд, прежде чем упасть в трехмерное пространство. При такой дистанции этого достаточно, чтобы пуля прошла сквозь Зыкова, не причинив ему вреда. Чтобы гарантировать попадание, ему придется стать видимым всего на секунду, а Зыкову — стрелковые навыки которого остаются полнейшей загадкой — этого времени вполне может хватить, чтобы выстрелить в Митча.

— На случай, если ты еще не понял. Вся эта затея с Рецептом и наукой? Я систематически отрезал тебе пути к отступлению. Я загонял тебя в ловушку.

— Это не конец, я все еще жив.

В этот момент Зыков стреляет в себя из пистолета.

Снаружи здание больницы выглядит просто фантастически — белое, стеклянное, с изогнутыми контурами, будто на десять лет опередившее свое время. Черт, а ведь это вполне может оказаться правдой. Если верить бесчисленным произведениям из разряда научной фантастики, созданным за все предшествующие годы, десятилетия и века, момент, в котором Митчу предстоит явиться на прием, находится в неисчислимо далеком будущем. При том, что Холодная война закончилась всего несколько десятилетий тому назад. А Сингулярность до сих пор не наступила. Да и киберпанк — не более, чем пранк.

Входя внутрь, Митч следит за всем, что могло бы развеять иллюзию белого города из идеальной Утопии. Стойка регистрации выглядит безупречно, как и комната ожидания. Роскошные, мягкие, солидные кресла. Журналы на соседнем столике сплошь на французском; они выглядят практически нетронутыми и, согласно дате на обложке, должны были выйти только в следующем месяце. В зале ожидания собрались больные — явно не в лучшей своей форме — но на этот счет Митч решает дать больнице поблажку. Изысканная флора — искусственная, скорее всего, чтобы исключить риск аллергических реакций, но при этом крайне правдоподобная и радующая глаз. Чистые до скрипа, только-только вымытые полы с указателем, предупреждающим об опасности подскользнуться. Кулер с водой.

В раздаточном устройстве кулера не осталось пластиковых стаканчиков. И это все? Не исключено, что это единственное проявление человеческого фактора во всем здании.

Все эти меры преследуют одну цель — убедить пациента в компетентности врача. И это срабатывает. Расслабившись, Митч улыбается и наслаждается комфортом, который дает кондиционер. Утро выдалось славным. Днем, если останется время, он надеется посетить пляж, который заметил с побережья по дороге в больницу.

Встреча с доктором назначена ровно на девять часов.

— Практически весь процесс носит пассивный характер, — объясняет он. Он худой, лысый и крайне уверен в себе. К тому же бегает на работу по утрам. — Риск нарушения целостности телесного разума пренебрежимо мал. Мощность нашего оборудования на порядок уступает той, что могла бы причинить реальный вред вашим нейронам. Мы ожидаем, что во время процедуры внутренняя температура вашего мозга поднимется на несколько десятых долей градуса Цельсия. За этим мы будем наблюдать. В том случае, если этот параметр выйдет за определенные границы, процедура, понятное дело, будет прервана, вы очнетесь целым и невредимым, и нам придется начинать все с чистого листа. Помимо этого есть еще семь параметров, за которыми мы будем вести аналогичные наблюдения. Половина из них отслеживаются на регулярной основе во время любой хирургической операции. Вам следует понять, что с точки зрения хирургии в этой процедуре нет практически ничего нового.

— Очевидно, что в случае прерывания процесса полный и целостный слепок вашего разума сохранить не удастся. Естественно существует вероятность, что слепок не сохранится даже в том случае, если все пройдет по плану. Так или иначе это оставляет нам возможность для новой попытки. Мы проведем новый консилиум и дальше будем отталкиваться от его решения.

— Тем не менее. Даже если ваш разум удастся записать в массив Ханта, останется еще целая масса возможных рисков. Самый очевидный — это сбой самого массива. С улучшением технологий хранения данных объем физического пространства, необходимого для хранения вашего разума, будет постепенно сокращаться, что, в свою очередь, позволит увеличить избыточность и хранить копии данных в разных местах. Но до этого момента, который, как ожидается, наступит не раньше, чем через пять лет, слепок вашего разума будет храниться в одном и только одном месте — не считая вашего собственного мозга.

— Может случиться пожар, наводнение, ураган, землетрясение…, бомбардировка, налет. Может отказать кондиционер, электропитание, запасной аккумулятор или сами диски. У нас есть резервные системы электроснабжения и ОВКВ[22] плюс дисковые массивы сами по себе… поддерживают некоторую избыточность…, в этом вы наверняка разбираетесь лучше меня…

— RAID, — подсказывает Митч.

— Да, мне доводилось слышать нечто похожее. Доктор Хант, понятное дело, сможет рассказать вам больше, как только сюда доберется. Помимо прочего, он объяснил мне, что срок службы дисков существенно возрастает благодаря тому, что их не нужно постоянно поддерживать в активном состоянии. Тем не менее, наиболее важным остается тот факт, что повреждение даже малой доли вашего слепка — вплоть до одной тысячной процента — может привести его в неработоспособное состояние.

— Мы не юристы.

— Технология оцифровки и хранения слепков человеческого разума не имеет аналогов. Единственная причина, по которой эта процедура еще не встречает юридических препон, связана, как нам кажется, с тем, что человеческий закон еще не знает о подобной возможности. Если бы об этом было известно, технология с высокой вероятностью оказалась бы под запретом. И это несмотря на тот факт, что вы, будучи взрослым человеком, добровольно соглашаетесь на процедуру, и никто из нас не высказал серьезных возражений этического свойства.

— С юридической точки зрения слепок разума человеком не является. Он не наделен никакими правами, включая и право на жизнь. Это всего лишь двоичные данные, охраняемые законом об авторских правах. Владельцем этих прав будете вы. Строгость закона об авторских правах варьируется в зависимости от конкретной территории, но его санкции едва ли выходят за рамки штрафов и тюремных сроков, в то время как уничтожения слепка разума можно на полном серьезе считать предумышленным убийством. И хотя контракт с мистером Хантом обязывает защищать и поддерживать целостность двоичных данных, которые вы будете хранить в его дата-центре, после обнародования процедуры оцифровки закон вполне может обязать его уничтожить слепки разума.