- Я не претендую! - машет руками Лерка.

- Ага! Сейчас! - возмущаюсь я и шучу. - Вы хотите, чтобы я на юбилей в платье не влезла?

Вот тебе бабушка и варькин день... Как некстати я вспомнила о юбилее нашей свадьбы. Юбилее, которого не будет.

- Влезешь, - обещает Сашка. - Мы тебя впихнем!

Чтобы не продолжать тему, весело командую:

- Несите три ложки!

- Не стоит! - смеется Игорь, но дает знак официанту.

- Почему? - подозрительно спрашивает Лерка. - Ты хочешь отравить Варьку?

- Зачем мне ее травить? - пожимает плечами Игорь. - Пусть живет, никому не мешает. И потом, свидетелей много.

Вовка тихо смеется, раздавая нам ложки.

Положив в рот тающее на языке десертное блаженство, я расплываюсь в улыбке Чеширского Кота. Поняла. Догадались и девчонки, но только когда проглотили первую ложку.

- О! - губы и глаза Сашки приняли одинаковую форм.

- А! - открыла рот Лерка. - Опять у вас получилось!

- Ну вы же сами настояли! - хохотал и оправдывался Игорь, пожимая руку Вовке.

Заражаюсь весельем наших мальчиков. Розыгрыш удался! Как и всегда. Сколько мы с девчонками не старались предугадать - всегда попадались. Кайенский перец!

Сашка с Леркой тоже начинают смеяться, запивая огненный десерт.

- Мое! - придвигаю вазочку к себе и начинаю ложку за ложкой отправлять шоколадный мусс в рот.

- Сумасшедшая наркоманка! - дразнит меня Сашка.

- Я вас так люблю! - говорю я, испытывая знакомое удовлетворение, и вкусовое, и ностальгическое.

- Взаимно! - поднимают тост мои самые близкие люди.

- Как твои родители? - спрашиваю я Вовку, вспомнив тетю Катю и дядю Валеру и всю их дружную семью. У Вовки было еще два брата-погодка, младше его на десять и одиннадцать лет.

- Хорошо, - тепло говорит Вовка. - Балбесы - студенты в медицинском. Один хочет быть стоматологом, другой, как я, хирургом.

Вовка - плод любви студенческого брака. Он появился, когда его родителям едва исполнилось восемнадцать лет. Мне в детстве казалось, что такой веселой семьи я больше никогда и не видела. Теперь понимаю - не казалось. Точно не видела.

- Чудесные у тебя родители! - вспоминает и Сашка. - Как они? Я их помню влюбленными, постоянно держащимися за руки. Мы с девчонками всегда хотели, чтобы и у нас так было.

- Ничего не изменилось, - Вовка привычным жестом ерошит волосы. - Только теперь пацаны выросли, и у них больше времени друг на друга. Балбесы девушек завели, теперь мама с папой внуков ждут. Верят в пользу ранних браков!

- Заводят зверушек, тараканы сами заводятся! - возражает Сашка. - Девушек выбирают по любви.

Мои тараканы отвешивают Сашке шутовской поклон в знак искренней благодарности, как знатоку энтомологии.

- Вот образец счастливого брака, - Игорь хлопает Вовку по плечу. - А сам когда?

Вовка улыбается, смотрит на меня, отводит глаза и отвечает:

- У меня пока перерыв. Пробовал - не получилось. А сам?

- Нет! Семья не мое, - смеется наш наследник четырех родителей и восьми бабушек и дедушек.

История его семьи всегда была для нас настоящим анекдотом: родители Игоря развелись, создали свои семьи, но ребенок на всех был только один - он. Наш друг никогда не нуждался ни в чем, но сколько его помню, в детстве всегда хотел ото всех сбежать в горы. Видимо, непросто это - быть единственным ребенком на толпу взрослых. Раньше это забавляло. Теперь почему-то вызывает сочувствие.

- Мальчики, ищите свою единственную! - говорит Сашка, поднимая очередной тост. - Это безобразие, в стране с таким женским перевесом такие экземпляры отборные без женщин.

- Да, - поддакиваю я. - Можно постарше выбрать, можно помоложе.

Вовка смотрит на меня с недоумением.

- Мужская проблема, - шучу я. - Не успеешь жениться на молодой, как тут же подрастают еще моложе.

Украдкой смотрю на столик с НЕЙ. Сидят, взявшись за руки. О чем-то тихо разговаривают.

На танцполе становится весело, шумно. Началась дискотека.

- А для меня образец великой любви - мои бабушка с дедушкой, - говорит Сашка. - Они умерли пять лет назад. У деда Альцгеймера была. В последний год жизни он не каждое утро мог ее вспомнить. Как долго она привыкала к его болезни... Потом в руки себя взяла. Задачу себе поставила: если с утра не помнит - должен к вечеру замуж позвать. Так кокетничала, что перед сном получала признание и предложение руки и сердца. Он умер, и она... через час. Легла рядом и...

Сашка шмыгнула носом. Вовка подмигнул ей и поднял новый тост:

- За счастье! Как вы его понимаете, пусть такое и будет!

Лерка пригубила шампанское и сказала:

- Вы знаете, я в американском медицинском журнале недавно прочла врачебные истории одного известного сурдолога. Над одной почти плакала. Женщина, которой из-за рака удалили голосовые связки, записалась к ней на уроки, чтоб выучить язык жестов. Вместе с ней записались ее муж, четверо детей, две сестры, брат, мать, отец и 12 близких друзей, чтобы иметь возможность общаться с ней после того, как она потеряла способность говорить. И я тогда подумала, что мое счастье - это вы.

- Точно стареем, - еще раз хрюкнула от избытка чувств Сашка. - Это вместо танцев и анекдотов. Хотите анекдот расскажу, он старый и длинный, но как раз про возраст?

Мы энергично закивали. Сашка начала:

- У жены юбилей - пятьдесят лет. Первый тост произносит муж. Хочу, - говорит, - выпить, но не за твои пятьдесят, когда ты стала старым перебродившим вином. И не за твои сорок, когда ты была ядреным коньяком. И не за твои тридцать, когда ты была игристым шампанским. Я хочу выпить за твои двадцать лет, когда ты была сладкой яблочной наливкой, от которой кружилась голова и хотелось еще и еще! За тебя, дорогая!

- Спасибо, дорогой! - отвечает жена и встает с ответным тостом. - А я хочу выпить не за свои двадцать, когда я была сладкой яблочной наливкой, но ты получил это яблочко уже надкусанным. И не за свои тридцать, когда я была игристым шампанским, но тебе доставалась только пена. И даже не за свои сорок, когда я была ядреным коньяком, но пил ты его точно на троих. Я хочу выпить за свои пятьдесят, когда я стала старым перебродившим вином. А ты и рад бы похлебать - да нечем!

Мы хохочем, вытирая слезы.

- Мальчики, не доводите до "нечем"! - веселится Сашка.

- Слушай, не сгущай краски! - Игорь заказывает всем кофе. - Нам с вами еще и тридцатник не аукнул.

- Но подсвечивает! - шутит Вовка.

Кошу глаза - ЕЕ нет. С их столика убирают официанты. Мои фантазии о внезапном появлении Максима не материализуются.

Когда мы на несколько минут с девчонками снова остаемся одни, я рассказываю им о Мышильде и Ермаке.

- Да, ситуация, - хмурится Сашка. - Если реально к тебе подбирается через нее - подлец. Или ему все-таки Мышильда нравится?

- Зачем тогда Варьке так упорно признаться хотел, преследовал и признался на презентации? - возражает Лерка.

- Странный он какой-то! - завела любимую песню Сашка. - Маньяк! Кстати (Лерке), а твой где?

- Мой кто? - Лерка морщится.

- Не куксись, морщины будут, - советует Сашка. - Сергей Филиппович где? Сутки прошли, беспокоюсь. Вдруг что случилось?

Мы снова покатываемся от смеха. Игорь и Вовка возвращаются к нам за стол. Мы болтаем, вспоминаем, танцуем. Когда Вовка начинает прижимать меня крепче, обнимать в танце дольше положенного, я решаюсь на последний разговор.

- Вов! - шепчу я ему на ухо, обняв за шею.

- Да? - шепчет он в ответ, до боли сжимая мне ребра.

- Пойдем проветримся?

Мы выходим в фойе. Здесь прохладно и пусто. После шумного зала очень тихо. Вовка тут же берет меня за руку. Аккуратно ее отбираю. Он сцепляет свои руки за спиной и меняется в лице. Он понял.

- Вова, я прошу тебя, - начинаю я быстро, тороплюсь, не давая ему перебить себя. - Я все поняла. Прости, что поздно. Прости, что только сейчас разговариваю с тобой. Прости, что не поняла тогда.

Вовка медленно, глубоко вздыхает, слегка откидывает голову назад и закрывает глаза. Мы несколько минут так и стоим в пустоте, в тишине и молчим. Наконец он открывает глаза и смотрит на меня.