Повидавшись с бабушкой, мы все вместе проходим в зал. Алевтина Даниловна кокетничает с Михаилом Ароновичем, он сыплет комплиментами, утверждая, что четвертую "красавицу" ему сам создатель подбросил для искушения. Старушка мило хихикает и то и дело касается его руки своей рукой. Они умиляют меня до слез, и я боюсь, что потечет тушь. Когда я начинаю искать в клатче носовой платок, Лерка внезапно хватает меня за локоть.

- Варя! - в голосе ужас и паника. - Это он!

- Кто он? - меня парализует страх в ее голосе. Чтобы Лерка испугалась, надо очень постараться. Боюсь обернуться туда, куда легким кивком головы показывает Лерка. Нарисовала себе и Максима, и Вовку, и Ермака. Но пугаться их моя невозмутимая в любой ситуации подруга не стала бы.

- Кто он? - снова спрашиваю ее.

- Филипп, - шепчет она.

- Какой Филипп? - не понимаю я.

- Тот, который Сергей, - объясняет Лерка, запутывая еще больше.

- Да суворовец чокнутый! - громким шепотом говорит мне Сашка. - Неужели не помнишь?!

Я помнила. Правда, забыла лет на десять. Но вспомнила. Леркин преданный поклонник, суворовец-курсант Сергей с грустными глазами орангутанга Филиппа.

Через пару минут, состряпав любопытно-равнодушное выражение лица, характерное для скучающих и ждущих начала спектакля зрителей, поворачиваю голову, рассматривая зал. Вот он. Рядов через пять с партере сидит крупный мужчина лет тридцати. Я бы сказала, квадратно-крупный. То, что он сидит, не мешает понять, что он высок, широкоплеч, вернее, могуч. Крепкая шея, коротко стриженные волосы. Гражданская одежда не скрывает военной выправки. Без Леркиной "наводки" я бы его ни за что не узнала. Мужчина держит под прицелом всех нас, изредка задерживая взгляд на Лерке.

- Мамочки! - шепчет Лерка. - Неужели опять?

Двенадцать лет назад

Максима прооперировали. Игорь сказал, что с ним все хорошо. Так просил всем передать Максим через своего отца, которому и позвонил Игорь. Я успокоилась, но разволновалась, почему он ничего не передал мне лично.

И вот после одного из уроков литературы Наталья Сергеевна попросила меня остаться и подойти к ней.

- Хотела передать кое-что от Максима, - сказала учительница, доброжелательно мне улыбаясь. Вот теперь, зная, что она мать Максима, я находила в ней все больше и больше внешнего сходства с ним: голубые глаза, правильная благородная форма лица, легкая усмешка, делающая взгляд теплым. И еще аккуратность. Все и всегда в ней было уместно, красиво, элегантно. И прическа, вроде бы небрежные локоны, поднятые вверх и заколотые на затылке, но все продумано, даже эта небрежность. И костюмы, строгие, но не чопорные. И туфли - предмет черной, белой и зеленой зависти всех старшеклассниц - дорогие, модельные, из самых последних коллекций (Лерка разбиралась).

- Да? - робея, вежливо спросила я.

- Он просил передать тебе записку, - сказала Наталья Сергеевна. - Вот, возьми, пожалуйста.

Я взяла из ее рук сложенный вчетверо лист в клеточку, поблагодарила и выбежала в коридор. Сосчитала до десяти. Пусть это будет признание в любви. Ну, пожалуйста...

"Варя! Привет! Как ты? У меня все хорошо. Попроси Сашку объяснить тебе новую тему по физике. Максим".

Смотрю на записку и разочарование накрывает меня огромной волной. Сашку? Физику? Сажусь на скамью в коридоре. Здесь и находит меня Вовка.

- Варюха, ты чего потерялась? Все на кросс переодеваются, - говорит он, плюхаясь рядом.

Молча протягиваю ему записку Максима.

- Наталья Сергеевна записку от Максима передала, - Вовке сказать можно. Он про них знает.

Вовка теряется, по моему жесту поняв, что я хочу, чтобы он ее прочитал. Но я киваю, и он читает. Не сразу. Сначала медлит, словно не хочет разворачивать лист. Прочитав, расслабляет плечи, широко улыбается и говорит, обнимая меня за плечи:

- Ну почему Сашка? Я тоже могу объяснить.

- Не надо мне ничего объяснять, - огрызаюсь я. - Нашли дурочку. Я сама разберусь.

Мое настроение падает до нулевой отметки. Вовка же, наоборот, оживлен, весел, балагурит и развлекает одноклассников, раздражая меня еще сильнее.

После уроков мы сидим в "Пельменной", когда за соседним столиком шумно рассаживаются четверо курсантов Суворовского училища. Гипнотизируют взглядами всю нашу компанию. Сергей-Филипп просто ест Лерку глазами так же жадно, как мы только что ели одну порцию пельменей на всех. Через полчаса таких "гляделок" Игорь с Вовкой начинают нервничать.

- Сейчас начнется "пойдем - выйдем", вот увидите, - шепчет нам Сашка.

Я сразу пугаюсь, поскольку за шестнадцать лет вблизи видела только три драки: мальчишек в садике из-за машинки, двух пьяных мужиков на набережной в День города и толпы первоклассников на перемене в школе.

- Пойдем - выйдем! - задираются Игорь с Вовкой, подходя к столику курсантов.

- Пойдем! - курсанты встают возле своего вожака.

- Я вам сейчас "выйду"! - психует Сашка. - Лерка! Чего сидишь?!

Невозмутимая Лерка морщится и недовольно вздыхает. Но поднимается со стула и молча, не оглядываясь, идет к выходу.

Все тянутся за ней. И мы с Сашкой тоже.

- Не лезьте! - командует Игорь.

- Щас! - парирует Сашка. - Только руки помоем!

Мы стоим на аллее двумя шеренгами напротив друг друга. Четыре курсанта и мы. Нас пятеро.

- Они, правда, будут драться? - спрашиваю я, жалея, что с нами нет хладнокровного Максима, который этого бы не допустил.

- Да пусть дерутся! - показно равнодушно и нарочито громко говорит мне Сашка. - Из училища вылетят за пару минут.

Слова ее оказывают влияние на напряженную обстановку. Трое курсантов с беспокойством смотрят на Сергея-Филиппа.

- Чего надо? - спрашивает Игорь, кажется, расстроенный ощущением, что драка может и не состояться.

- Поговорить, - отвечает Сергей-Филипп.

- Говори, - разрешает Игорь.

- Не с тобой, - отвечает курсант.

- А с кем? - удивленно-дурашливо спрашивает Вовка. - Уж не со мной ли?

- С ней, - кивает в сторону Лерки Сергей-Филипп.

- Обойдешься! - констатирует Игорь.

- А если не обойдусь? - грубо спрашивает суворовец.

- Даже не знаю, как тебе помочь, - ерошит светлые кудри Вовка. - Может, врезать?

- Давай! - тут же соглашается Сергей-Филипп, растянув губы в улыбке.

- Пусть поговорят! - кидаюсь я к Вовке. - Что плохого в разговоре?

Все участники "противостояния" смотрят на меня, и все восемь пар глаз осуждающе.

- Варь, не лезь, попросил же, - с досадой говорит Вовка, запихивая меня за свою спину.

- Ну уж нет! - возмущается Сашка. - Пусть разговаривают.

Она толкает Лерку по направлению к Сергею-Филиппу. Лерка с достоинством оборачивается к ней, показывает язык и проходит к скамье, стоящей метров в десяти от нас. Курсант идет за ней, знаком показав друзьям оставаться на месте.

Минут десять Лерка и влюбленный суворовец мирно разговаривают вдалеке. И я радуюсь тому, как хорошо все закончилось. Игорь и Вовка продолжают стоять напротив курсантов и сверлить тех подозрительными взглядами. Я лезу на передний план композиции, опасаясь, что передерутся второстепенные персонажи этой странной комедии.

Обнаруживаются две любопытные детали: во-первых, двое из трех курсантов - близнецы, хорошенькие, белоголовые, курносые, во-вторых, один из них постоянно смотрит на меня и время от времени расплывается в довольной улыбке. И все бы закончилось хорошо, если бы я не улыбнулась ему в ответ. Я отзеркалила улыбку, такую же добрую и искреннюю. И он тут же спросил:

- А тебя как зовут, кудряшка?

"Левого" близнеца и Вовку сначала разнимали Игорь, "правый" от меня близнец и четвертый суворовец. Получалось не очень. Вернее, не получалось совсем. Вцепившись намертво, они пытались повалить друг друга. Подбежавший Сергей-Филипп расшвырял в разные стороны обоих.

- Капец! - хохотала Сашка. - Кино и немцы!