- Ладно, девчонки, - Игорь встает и ставит чашку. - Мне надо этих дураков в чувство приводить. Макса вывезти оттуда. С машиной его что-то решить. Может, всё-таки не поедешь с Ермаком, Варя? Я бы на месте Макса расстроился. Всё шито белыми нитками. Мышильду твою Ермак этим тоже обижает. Хотя она и не догадывается пока. Про сестру подумай.

 - Мне все равно к родителям надо, - вздыхаю я. - Ты занят, Сашке к Ваньке ехать. А у меня разговор к Рите. Я Машке обещала.

- Есть такси, - не сдается Сашка.

Игорь целует нас и идет к дверям:

- Трубки берите все, чтобы новых волнений не было.

Когда Игорь уходит, Сашка просительно говорит:

- Варька! Не дури! Не надо этому... Кириллу потакать. Самой же потом расхлебывать. Это и по отношению к нему нечестно, если уж на то пошло.

Я кидаюсь к двери и быстро выбегаю в подъезд. Почему-то мне вдруг становится особенно важно, чтобы Игорь знал, что он прав и что я не буду подыгрывать Ермаку в его фантазиях. Выскочив на пустую площадку, понимаю, что Игорь уже уехал на лифте. Я почти возвращаюсь в квартиру, когда слышу негромкий голос Игоря, стоящего на лестничной клетке этажом ниже.

- Да, Макс. Всё в порядке. Твой мерс отгонят через полчаса мои ребята. Во дворе уже стоит синий рено. И документы, и ключи в бардачке. Раньше, чем отгонят, не выходи. Встречаемся через час у меня. Да в порядке все с Варей. Она сейчас с Сашкой. Сам понимаю, что ей лучше быть дома. Еще бы она понимала... Да не спорю я с тобой!

Сказать, что я в шоке - ничего не сказать. Несколько минут я хватаю ртом воздух, словно мне нечем дышать, как рыбе, вытащенной на берег. Как?! И это часть какой-то сложной и не понятной мне комбинации? Стою, застыв и боясь, что громкий стук моего вышедшего из-под контроля сердца услышит Игорь. Звук стускающегося по ступенькам. Звук хлопнувшей двери. Тишина.

И именно в этот момент, вместе с наступившей тишиной, на меня мощным потоком обрушивается осознание: я люблю его, люблю так сильно, что бесконечно верю, - всё, что он делает, он делает для меня, для нас. Значит, по-другому было нельзя. Значит, именно так правильно, даже если это и не кажется таковым. А самое главное, даже если таковым не является. И я либо верю и жду, либо мы должны расстаться навсегда. А я никогда с ним не расстанусь.

Максиму нужно, чтобы кто-то был уверен в том, что он на время вышел из строя. Этот кто-то должен быть обманут. Так надо. Значит, я продолжаю себя вести так, как вела бы, смертельно обидевшись на мужа.

Прости, Ермак! Прости, Мышильда! Где же мое стойкое и благородное убеждение, что использование ситуации в своих целях - часть манипулирования людьми? Я впервые за двадцать девять лет сталкиваюсь с обстоятельствами, которые не могу не то что преодолеть, но и объяснить. И если мои любовь и дружба не выдержат этого испытания, то грош им цена!

Огорченная и тоже, получается, обманутая мною Сашка помогает мне собраться на дачу.

- Я тебя защищать перед Максом не буду! - клянется Сашка, положив руку на мою спортивную сумку.

- И не надо! - уверяю ее я. - Всё будет хорошо. Разберемся.

- Да? - с сомнением спрашивает Сашка, удивляясь моему спокойствию. - Ты меня пугаешь. Ты давай там, не выдумывай себе ничего лишнего! Подумаешь, муж напился!

Я вспоминаю слова Максима об искренних эмоциях, которые трудно сыграть, и начинаю понимать, что он имел в виду.

- Ты с ночевкой или сегодня вернешься? - спрашивает Сашка, провожая меня к машине Ермака и доставая из сумочки ключи от своей.

- Не знаю, - често пожимаю я плечами. - Но оставаться на ночь мне бы не хотелось. Я в город хочу вернуться.

К Максиму. Хочется мне добавить, но я не добавляю.

- Без проблем, - широко и довольно улыбается Ермак. - Моя машина к твоим услугам.

Сашка закатывает глаза и осуждающе смотрит на меня, прежде чем чмокнуть в щеку.

- Созвонимся! - обещаю я подруге.

Не добившись от меня ответа ни на один из вопросов, Ермак угрюмо смотрит вперед и теперь молча ведет машину. Только въехав в дачный поселок, настойчивый мужчина задает еще один вопрос:

- Варя! Я действительно тебе неинтересен? Совсем?

- Только если ты дворецкий, - отвечаю я ничего не понимающему Ермаку.

Мышильда встречает нас у самых ворот, не дожидаясь, когда мы въедем во двор. Подскочив к двери водителя, она на ходу открывает ее и кидается на шею Ермаку.

- Ура! Вы приехали!

Сердце сжимается от любви к младшей сестренке. Проблема под названием "Ермак" становится не только навязчивой, но и болезненной.

- Как дела? - осторожно спрашивает папа, ждущий нас на крыльце.

- Прекрасно! - быстро целуя его в сухую щеку, отвечаю я. - Как Рита?

- Недомогает, - ворчит отец, пожимая руку Ермаку. - Она в своей комнате.

- Рита? - тихонько скребусь в ее дверь. - Можно?

Постояв пару минут и не дождавшись ответа, я открываю дверь. Рита сидит в кресле у большого окна и смотрит на свое детище - огромный цветник, яркий, пышный, радующий глаз. Но глаза у нее нерадостные.

- Как ты себя чувствуешь? - осторожно начинаю я разговор. - Что-то болит? Может, врача?

- Врача? - спокойно переспрашивает Рита, глядя на меня сухими глазами. Странно, глаза сухие, но заплаканные. - Зачем? Я не больна. Я устала.

Я глажу Риту по плечу, не зная, что ответить, и она вдруг хватает мою руку, прижимает к себе и шепчет горячо, надсадно:

- Я так устала бояться. Устала ждать, что всё вскроется. Устала ждать, что Валентина приедет и заберет Машу. Чего боишься, то и случается...

- Нет! - не соглашаюсь я, садясь на корточки возле кресла. - Еще ничего не случилось. Да. Мам... Валентина приехала. Но она не заберет Машу. Как можно забрать взрослую женщину? Маше двадцать два. Ты ее вырастила. Она твоя. Она наша.

- Она нас не простит. Меня не простит, - не отпуская мою руку из своих цепких рук, бормочет Рита. - А как я без нее жить буду?

- Что за глупости! - глажу я Риту по голове второй свободной рукой. - Что за фантастический сценарий? Машка узнала про Валентину и побежала к той жить? Сама-то веришь в это?

Рита выпускает мою левую руку и обхватывает обеими руками свою голову, начиная слегка раскачиваться из стороны в сторону.

- Я клянусь тебе! - я встаю возле окна и бездумно, не различая красок, смотрю на Ритины цветочные шедевры. - Я клянусь, что от меня и отца Маша ничего не узнает! И если ты не хочешь, мы можем всю жизнь это скрывать. Мы справимся!

- Я не хочу, - тоненько, как-то жалко говорит Рита. - Я не хочу всю жизнь носить этот груз. Но и сказать я не могу. Не могу. Боюсь.