- Полегче! - смеется с дивана Вовка, про которого тоже на время забыли. - Мы с ним реально случайно на елочном базаре встретились. Он тоже елку покупал. Сергей на машине, выручил конкретно. И в травмпункт, и из травмпункта.

- Елка! - восклицает Игорь и начинает хохотать.

Максим и Вовка поддерживают друга заразительным смехом:

- Мы елку в больнице забыли!

- Я останусь с Вовкой, - твердо говорит Лерка, не глядя на Сергея-Филиппа.

Высокий, крепкий, с мощными плечами и большими кулаками, Сергей сверлит Лерку темными, почти черными глазами.

- Так тому и быть! - закругляет разговор Сашка. - Медик медику поможет. Они клятву Гиппократа давали.

- Не давали еще, - ворчит Вовка. - Ее на выпуске дают дипломированные врачи.

- Вот и практикуйтесь, - советует Сашка.

На слове "практикуйтесь" Сергей хмурится. Вот ведь экземпляр! Разделяю Леркино возмущение, которое ощущаю почти физически. Второй год, как мы закончили школу, но Сергей-Филипп не хочет оставить в покое нашу Лерку. То тут появится, то там. Но в наши квартиры еще ни разу до сегодняшнего дня не прорывался.

- Спасибо, Сергей! - искренне благодарит его Игорь, пожимая руку. - Но ты, брат, тут не решаешь.

- Пока, - двусмысленно говорит Сергей и уходит.

То ли "пока" - слово для прощания, то ли наречие: пока он тут не решает, но потом...

- Маньяк! - констатирует Сашка. - Вот к кому полицию вызывать надо.

- Ага! - усмехается Игорь. - Он боевой офицер, между прочим. Полгода в горячей точке был.

- Вот и перегрелся, - снова ворчит Сашка. - Боюсь я его! И Лерка тоже!

Лерка согласно кивает, до сих пор пыхтя от возмущения.

- Елка! - кричит она, и мы с недоумением смотрим на ее взволнованное лицо.

- Что-то ты тормозишь, подруга! - беспокоится Сашка. - Они елку потеряли. Обойдемся Вовкиной носочной.

- Елка в детском доме! - стонет Лерка. - Вовка - Дед Мороз!

Все растерянно молчат. Лерка испытующе смотри сначала на Игоря, потом на Максима.

- Я не могу, правда, - с испугом отказывается Игорь. - Мне зачет пересдавать с восьми утра. А то допуска к сессии не будет. Сашка знает. Последний шанс. Самый последний.

Сашка подтверждающе кивает.

- Я бабу Лизу и Михаила Ароновича в театр везу на творческую встречу труппы. Потом обратно, - напоминает Максим. - Обещал месяц назад.

- Сейчас ребят из группы обзванивать буду, - пытается успокоить Лерку Вовка. - Кого-нибудь уговорим!

- Волновались? - ласково спрашивает Вовка, глядя на меня, когда мы все, кроме Лерки, собираемся домой.

- Конечно! - подтверждаю я. - Мы уж таких страхов навыдумывали!

- Не обобщай! - отрекается от меня Сашка. - Это ты психовала. Мы с Леркой держались молодцом!

Мы с Максимом еще почти час целуемся в моем подъезде. Оторвавшись от его губ, я, вспомнив, спрашиваю:

- Где моя пижама?

- Завтра увидишь, - шепчет Максим, снова крепко, до сладкой боли, целуя меня и не давая говорить несколько минут. - И она моя, а не твоя.

- Твоя пижама? - удивляюсь я, со стоном неудовлетворения снова приникая к его губам.

- Да, - горячий шепот опаляет ухо, шею, плечо. Его давно уже теплые руки глядят меня под зимним пальто, потихоньку добираясь до груди, но не прикасаясь к ней. - Я хочу, чтобы ты была в моей пижаме.

- Быстров! - хихикаю я. - Никогда бы не подумала, что у тебя есть пижама.

- Не было, - подтверждает он мои сомнения. - Купил специально для нашей пижамной вечеринки. Две.

- Предусмотрительно! - хвалю я своего любимого мужчину.

- А то! - смеется Максим.

- Почему сегодня не принес? - удивляюсь я. - Девчонки уже нагладили свои.

- Потому, - в самое мое эрогенное ухо говорит Максим, - потому что я в ней сегодня спать буду.

- Да? - хрипло спрашиваю я, одурев от счастья и почти возбуждения. - Зачем?

- Чтобы потом в ней ходила ты, - просто и честно говорит Максим. - Я дурею от одной мысли об этом.

- Я обязательно надену, - клятвенно говорю я. - И загадаю в ней желание.

- Надеюсь, про меня? - очередной поцелуй Максима почти лишает меня собственного дыхания.

- Про нас, - обещаю я будущему мужу.

Кто хочет всё и сразу,

тот беден тем, что не умеет ждать.

Евгений Евтушенко

Спросите-ка  себя, жаждете ли вы этого всеми силами души?

Доживете ли до вечера, если не получите этой вещи?

И если уверены, что не доживете, - хватайте ее и бегите.

Рэй Брэдбери "Вино из одуванчиков"

С раннего утра меня не покидает странное возбуждение. Вместо того чтобы выспаться, ни свет ни заря отправляюсь к бабушке. В полдень нарядные баба Лиза с Михаилом Ароновичем уезжают в театр. Максима я украдкой целую, когда он заходит к нам за стариками и приносит мне свою пижаму. Оставшись в пустой квартире, я подмигиваю фарфоровым Деду Морозу и Снегурочке, которых бабушка парой поставила пока под елку, и бросаюсь в свою комнату. Долго верчусь перед зеркалом в пижаме Максима, почти теряя способность к ориентации от его родного запаха.

Мы с ребятами собираемся в Вовкиной квартире часам к семи вечера. И тут оказывается, что Лерка волонтёрила с... Сергеем.

- Никого не нашли, - со вздохом объяснил виноватый Вовка.

- И как Сергей? - поразилась я новости. - Достаточно артистичен?

- Так себе... - смеется Сашка, которая ездила с Леркой в качестве помощницы. - Потом фотки покажу. Суровый такой дедушка получился. Немногословный. Но этого никто и не заметил. Снегурочка всем крышу снесла. Все мальчики решили на ней жениться. И покалеченный завхоз детского дома тоже.

- Покалеченный? Инвалид? - спрашиваю я, ничего не понимая.

- Ну... - Сашка закатывает глаза. - Покалеченным он стал недавно. Сегодня утром. Потому что приставал к Лерке.

- Всего лишь помог с лестницы спуститься, руку подал, - вздыхает огорченная Лерка.

- Ну, я бы так не сказала, - Сашка хитро подмигивает нам. - Глазки свои томные к тебе приклеил намертво. Сергей ему руку так пожал на прощание - у того вся жизнь перед глазами пронеслась, уверена. По крайней мере, так казалось со стороны по выпученным глазам и красным ушам. Руку добрый Дедушка Мороз завхозу точно покалечил.

- Дикарь! - серьезно подтверждает Лерка. - Хорошо еще, что дети не видели.

- Конкретный парень! - не соглашается Игорь. - Выручил ведь? С его-то характером хороводничать...

Пижама Максима, нежно-зеленого цвета в серебряную полоску, мне велика, я подгибаю и рукава, и штанины.

- Да! - ошарашенно осматривает меня со всех сторон удивленная Сашка. - На вырост брала? Или новогодний стол осилишь в одного и будет, куда жирок сложить?

- Ухохотаться! - фыркаю я радостно, ничто не может испортить мне настроение.

Мы смеемся, танцуем, поем песни. Новогодний стол, поставленный у дивана, на котором возлежит Вовка, не ломится от блюд, но все-таки очень достойный: фрукты, Георгошин торт, сациви, сыр, который привез из Швейцарии папа второй. Вовка перекармливает меня мандаринами, которые он постоянно чистит и подкладывает мне. Сашка устраивает соревнование в караоке. Мы с Максимом танцуем под ее пение, под очень популярную в том году песню.

Для неё он навсегда покинул дом,

Для неё он всё на свете позабыл,

Всё равно она не думала о нём, а он любил.

Для неё закаты все до одного,

Все, что были, он любимой раздарил,

Всё равно она оставила его, а он простил.

Чувствую легкое головокружение от залпом выпитого бокала сухого шампанского, которое  немного раскоординировало мои движения. Наш с Игорем рокенрол приводит к тому, что я, чтобы не грохнуться на пол, плюхаюсь на колени к Вовке. Он смеется и крепко прижимает меня к себе. Подошедший Максим протягивает мне руку, но Вовка еще крепче прижимает мою спину к своей груди. Красивая бровь Максима слегка приподнимается в немом вопросе.

- Не пущу! - громко, чтобы все слышали, шепчет Вовка. - Попалась!