Мы еще не меньше часа правим текст фэнтези-романа  и доходим до главы про злобного вурдалака.

- У вас намеренно так много волков в этой книге? - удивленно спрашиваю я, думая о своем.

- Это же оборотень! - оживляется Анна. - Мой главный отрицательный герой, тоже влюбленный в героиню. Разве оборотень обязательно волк?

- Для славянской мифологии, думаю, да, обязательно. Для европейской - нет, - меня напрягает присутствие волка в моей жизни в течение последних нескольких часов, и я терпеливо рассказываю, сама получая удовольствие от разговора. - Это слово подарил нам Пушкин. До него было слово волкодлак: "волко" - волк, "длак" - шерсть. А у Пушкина "вур" - вор, мешок. Вор в волчьем мешке, то есть в волчьей шкуре.

- Поразительно! - восхищается Анна. - Вы знаете, Варя, может быть, вы и правы. Я, наверное, все-таки пойду учиться, хоть и старая уже. Сейчас столько возможностей учиться дистанционно!

- Замечательная мысль! - поддерживая я ее.

К двум часам дня появляются Мила с Цезариной. Терьер выиграл очередной конкурс, и Мила зовет нас вечером в ресторан обмывать йоркширскую медальку.

- Берите подруг, Варя, и приходите в ресторан. Я сброшу на телефон адрес, только место выберу и заказ сделаю, хорошо? - наступает на меня Мила.

- А хорошо! - бодро соглашаюсь я, провожая гостей. - Гулять так гулять!

- Сашка, как Ваня? - наконец дозваниваюсь я до Сашки, до этого телефон подруги был все время выключен. - Что с телефоном?

- Да разрядился, зараза! - сетует Сашка. - Мы с Ванькой проспали двенадцать часов. Все в порядке, подруга. Ложная тревога. Вот ведь ребенок! Вчера все болело, температура. А сегодня скачет, как горный козел в период гона. Хоть к кровати привязывай. И в школу поиграли, и в гараж, и в зоопарк. Сейчас он волк, а я лисица.

Да что ж такое-то! Откуда столько волков вокруг меня? Так и до паранойи недалеко.

- Есть предложение похулиганить в ресторане! - рассказываю я Сашке про приглашение Милы.

- Похулиганить? Женской бандой? Это ж девичник! - Сашка хохочет. - Заметано! Звони Лерке!

- Тогда сначала в Нарнию! - соглашается на девичник Лерка, до которой я дозваниваюсь быстро. - У тебя ни одной новой тряпки. Надо обновиться!

"Нарнией" Лерка называет свой платяной шкаф, который ее мифический отец набивает подарками ежемесячно. Время от времени Лерка заставляет нас выбирать что-нибудь себе. К шести часам вечера мы с Сашкой у Лерки.

- Ну? - требовательно спрашивает Сашка. - Какие новости?

Мы лежим в Леркиной комнате на ее огромной кровати втроем (Сашка всегда шутит, что это кровать для Лерки, ее принца на белом коне и, собственно, самого коня), и я рассказываю лучшим подругам и о встрече со свекром, и о поездке к Игорю, и о встрече с Максимом.

- Константин Витальевич такое тебе сказал? - огорченно переспрашивает Сашка, расстроившись из-за своего кумира. - Я считала его идеальным мужчиной. Хотя... разве признать свои ошибки - это не поступок сильного мужчины?

- Сильного? - мне сложно показать свекра подругам своими глазами. Надо видеть его потрясающе умный взгляд, чувствовать мощную энергию, исходящую от него и буквально подавляющую чужую волю, ловить легкую интонацию превосходства. - Здесь не только сила. Еще что-то...

- Я понимаю, - посмотрев на меня огромными прекрасными хрустально-серыми глазами, тихо говорит Лерка. - У меня такой отец. Я в трудом представляю, как Максим столько лет живет рядом с таким магнитом. Можно давно сбить все ориентиры.

- Глупости! - Сашка бросает в Лерку подушкой. - Шикарные мужчины! И Константин Витальевич, и отец твой. И Макс Варькин. Отборные экземпляры. Такого мужика привлечь - проблема, а уж заставить полюбить...

- Зачем заставлять? - Лерка совершает ответный бросок. - Нельзя заставить любить. Можно заставить бояться, сомневаться, презирать, но любить... Нет, нельзя.

- Заставить не значит совершить насилие, - смеется Сашка. - Заставить - пробиться к сердцу через панцирь равнодушия, превосходства, эгоизма. Сделать так, чтобы человек изменился.

- О! Шурик! - я отбираю у них подушку, которую они не оставляют в покое. - Да ты ритор! Может, тоже писать начнешь?

- Ну уж нет! - фыркает подруга. - Таких писателей больше, чем читателей. Расплодимся и будем читать только друг друга!

- А Максим? - Лерка гладит мою руку. - Вы смогли поговорить? Он всё объяснил?

- Откуда такая уверенность, что ему удастся все объяснить? - интересуюсь я.

- Не уверенность, а надежда, - поправляет меня Лерка. - Вашу любовь приборами электрическими замерять можно.

- Точно-точно! - подхватывает Сашка. - Я ее вижу невооруженным глазом. Густая такая, как туман.

- Туман? - поражаюсь я. - Почему именно туман?

- Не знаю, - пожимает плечами Сашка. - Пришло в голову.

Я рассказываю девчонкам о своем сне, о словах Константина Витальевича и об откровениях Михаила Ароновича.

- Да, - тянет Сашка. - Оригинально.

- Но очень похоже на правду, - говорит Лерка. - Я тоже Макса так чувствую.

- Что тебе Макс-то рассказал? - перебивает ее Сашка.

- Немного, но стало понятнее, - мои сияющие счастьем глаза, кажется, освещают Леркину комнату не хуже настенных бра. - Девушка Настя - сестра Максима по отцу. Но это секрет.

- От кого секрет? От тебя? - удивляется Сашка.

- От меня для свекра, от свекра у Максима, у свекра от Максима, - растолковываю я.

Подруги смотрят на меня с плохо скрываемой жалостью. Так смотрят на того, кого очень боятся обидеть своей реакцией.

- Правда, секрет! - горячусь я. - Константин Витальевич думает, что Настя ему не дочь и что Максим так не думает.

- Варька, ты серьезно филолог? Не получай третье образование! - просит Сашка. - Тебе первые два перегрузкой пошли. Сестра или не сестра?

- Константин Витальевич говорит, что не сестра, - объясняю я.

- Ужас! - Сашка вырывает у меня подушку и прижимает к искаженному негодованием лицу.

- И что теперь делать? - недоверчиво спрашивает Лерка.

- Максим говорит, что сестра, - отвечаю я.

- А кому виднее? - осторожно говорит Сашка. - Отцу или брату?

- Тесту ДНК, - шучу я.

Подругам понятнее не становится.

- Я не могу вам всего рассказать, честно говоря, сама мало что понимаю, но Максим сказал, что Настя - его сестра. Значит, Настя - его сестра.

- Аллилуйя! - радуется Сашка, обнимая меня и целуя. - Я не знаю, как вы всё это разгребете, но теперь точно будет легче.

- Кому? Вам? - спрашиваю я, отбиваясь от Сашки, которая начала меня щекотать.

- Всем! - убежденно говорит Сашка, щекоткой сгоняя меня с кровати.

- Офигеть! - Сашка даже отступает на шаг от открытого Леркой шкафа и жалобно спрашивает. - Можно я буду жить в твоем шкафу?

- Если протиснешься, - не возражает Лерка.

Не меньше двух часов мы выбираем, собираемся, красимся, в общем, готовимся к выходу в свет. Придумываю себе, что это мероприятие - одно из самых важных для меня сейчас, чтобы приглушить тоску по Максиму, которая начинает разъедать душу, мысли, воспоминания.

Перемерив десятки нарядов, я останавливаюсь на сером полосатом брючном костюме и малиновой блузке, Сашка выбирает черное платье и белый жакет, Лерка предпочитает стиль оверсайз, выбрав широкую бежевую гофрированную юбку и объемный белый пуловер.

Танцевальный ресторан "Пастернак", куда привозит нас такси, сверкает иллюминацией, как новогодняя елка. Мила в коротком красном платье в белый горошек демонстрирует длинные стройные ноги. Анна в неожиданно смелом костюме апельсинового цвета выглядит значительно моложе, чем обычно. Или это так светится каким-то удивительным внутренним светом ее  посвежевшее от новой влюбленности лицо?

Мила активна, шумна, говорлива. Она придумывает один тост за другим. Сашка веселит всех новыми историями из Ванькиного репертуара. Анна постоянно смеется, даже раньше, чем прозвучала чья-то шутка.