— И чем это мешает тебе наконец признаться ей в своих чувствах? — вскинул бровь старший брат, сложив руки на груди. — Тем более, все вокруг видят, что они взаимны.

Младший лишь страдальчески вздохнул:

— Неужели, ты не понимаешь? Как раз этого я и боюсь. Что, если тогда она решит отказаться от предложения Эрла ради меня? Мы можем предложить ей в лучшем случае место рулевого. И оклад у нас будет куда меньше, чем в «Терре»… Она столько трудилась ради действительно хорошей работы, и заслуживает большего.

Дигори поднял руки в знак капитуляции:

— Ладно, по поводу должности признаю — мне нечем крыть. Но ты бы, братишка, вот о чём подумал: представь, что она решит, будто ты к ней абсолютно ровно дышишь. Дружба дружбой, а по парам врозь. А потом, в одном из путешествий, какой–то паренёк признается ей в любви. Расстроенная тем, что тебе на неё плевать, она согласится на его предложение. Потому что чувствовать себя любимой будет для неё чем–то совершенно новым и, возможно, даже необходимым. Может, она не до конца разберётся в своих чувствах, а стремление к этому ощущению просто подавит сомнения. И только подумай — кто–то откроет ей целый мир новых ощущений, заставит чувствовать себя красивой, женственной и нужной, — тут старший брат выдержал паузу, прежде чем выдать — И это будешь не ты. — Дрейк опустил глаза от этих слов. — Каково тебе будет жить с этим?

— Отвратительно, — вынужден был признать Дрейк. — Мне не понравится.

— Вот, — довольно кивнул Дигори.

— Но… Как быть с тем, что я могу стать преградой на пути к её будущему?

— Ты веришь в Лису?

Дрейк не задумываясь ответил:

— Конечно.

— Думаешь, она достаточно умна, чтобы принимать собственные решения и нести за них ответственность?

— Да.

— Тогда вот тебе совет от старшего брата: не пытайся решать за неё. Никогда. Объяснись ей в чувствах и позволь самой решить, что дальше с этим делать. Может, вы вместе что–то придумаете.

Дрейк ненадолго задумался, стуча пальцами о столешницу. Время шло, и с каждой секундой он понимал это всё лучше. И был вынужден кивнуть.

— Ты прав. Я должен поговорить с ней.

— Вот и молодца, — усмехнулся старший брат, похлопав младшего по плечу.

Дрейк уже собирался уйти, но потом обернулся, и на его лицо упали золотые лучи закатного солнца.

— Твои слова о том, что кто–то может занять моё место… Это звучало так, будто ты действительно знал, о чём говорил.

Дигори лишь грустно усмехнулся.

— Скажем так, пока ты проводил всё свободное время с нашей подругой, я тоже не в кабинете прозябал. И изрядно поплясал на граблях… — По лицу пробежала тень, прежде чем её заменила привычная ухмылка — Так что иди отсюда, и не повторяй ошибок старшего брата.

— Не буду, — пообещал Дрейк, и исчез за дверью.

Солнце за окном склонилось к закату, разлив по небу тёплые акварельные краски. Впереди простирался горный хребет, сейчас выглядящий иллюстрацией к волшебной сказке, а над ним разлеглись пушистые облака.

Дигори мысленно отметил, что его малой получил отличные декорации для своего признания.

— Удачи, братец.

Я стояла на палубе, опираясь о стенку, и дышала свежим воздухом. Впереди простирался горный хребет, на который вот–вот опустятся закатные лучи, окрасив его в тёплые тона.

Я редко наслаждаюсь пребыванием на земле, но всегда люблю смотреть на неё с высоты. Будто бы всё плохое тогда меня не касается, оно оседает пылью и камнями, которым никогда не подняться сюда, в небо.

— Поговаривают, на той стороне неба только и разговоров, что о море, — послышался голос Дрейка сзади, и я обернулась. Парень вынул руки из карманов брюк и, подойдя ближе, встал рядом со мной. — О том, как оно прекрасно на закате, и как алое солнце отдаёт ему свои краски, растворяясь без остатка. Но я думаю, это только часть небожителей. В которую мы бы с тобой точно не вошли, — улыбнулся он.

Я воодушевлённо подхватила мысль:

— Такие, как мы с тобой, не умолкая трещат о красоте облаков, о ласковом ветерке и грозовом небе.

— А ещё, временами, о горах. Как вон те, — парень легко кивнул на горный хребет, и я радостно поддержала эту мысль.

— Да! Знаешь, если бы мне надо было выбирать место для жизни на земле, это непременно были бы горы. С лесами, чистым озером и поближе к вершине, к небу. Чтобы смотреть на простирающийся горный хребет, попивая чай, и радоваться жизни. Прямо как сейчас.

— Не хватает только чая.

— Наверное, мы обойдёмся без мистера Эрл Грея.

Мы прыснули со смеху.

— Мы ведь теперь не сможем нормально пить этот чай, — смеясь, заметил Дрейк.

— Никогда, — замотала я головой. — А ведь он мне нравился!

— Мне тоже. Помянем!

— Ага!

Отсмеявшись, я заметила, что Дрейк смотрит на меня, не отрываясь.

— Что? Только не говори, что у меня что–то застряло в зубах или я вымазалась в джеме и не заметила.

Парень мотнул головой.

— Нет, всё хорошо. Ты отлично выглядишь.

Я смутилась.

— Спасибо. Простого «нормально» было бы достаточно.

Улыбнувшись, парень возразил:

— Боюсь, что нет. Я давно должен был сказать тебе… Самое забавное, я почти решился, когда вдруг тебе пришлось уехать на учёбу. И тогда нам было совсем не до этого.

— Ты так и не взял денег из моих сбережений, — вдруг вспомнила я.

— Может, я и не богач, но угостить девушку могу, — подбоченился рыжий.

— Ты «угостил» меня месяцем проживания, едой и одеждой.

— Порой я бываю весьма щедрым, — доверительно сообщил Дрейк, и я усмехнулась.

— Чему же вас на курсах квартирмейстеров учат?

— Вкладываться в дело, в успех которого верим. А я верил в твой успех. И очень хотел, чтобы ты смогла исполнить свою мечту.

Я удивлённо распахнула глаза, и уставилась на него. Меж тем, друг продолжал:

— В колледже я всё никак не мог понять, почему ты не поехала учиться на пилота, несмотря ни на что. Но радовался, что мы и дальше сидели за одной партой. А потом ты стала квартирмейстером… Мне было больно видеть, как ты губишь свой талант и не вылазишь из кабинета. Так что, когда ты сказала, что пойдёшь на пилота, я решил сделать всё возможное, чтобы помочь тебе. И если бы ты начала сомневаться в своём решении, то, честное слово, я бы сам доставил тебя к столу приёмной комиссии и заставил их тебя зачислить.

Я внимательно слушала его слова и думала, как такое возможно. Как он мог так тонко чувствовать, что мне необходимо? И так ратовать за мою мечту, когда я сама начала о ней забывать…

— Ты должна быть пилотом, а не мучить себя тонной бумаг.

— Откуда ты знал это?

Парень обезоруживающе улыбнулся, посмотрев на меня.

— Это же очевидно.

— Остальные не заметили. Никто, кроме тебя, — добавила я, внимательно глядя в лицо самому близкому другу.

— Что ж… Тогда я должен сказать то, с чего начался этот разговор. Это очевидно по одной простой причине, — с этими словами парень аккуратно взял меня за руку, отчего по телу пробежала приятная дрожь. Подняв глаза, я встретилась зрачками с его предгрозовым небом, и невольно затаила дыхание — Я люблю тебя, Габриэлла.

Время замедлилось для меня, а все детали наконец–то сложились в единый механизм. Шестерёнки стали активно крутиться, разливая по телу необычайно радостное чувство. Оно было похоже на то, когда получаешь самый ожидаемый подарок и пьёшь действительно вкусный какао одновременно. Когда зажигаешь ароматическую свечу, которую берёг для особого случая, и слышишь первые капли дождя, бьющие в окно. Или, когда управляешь дирижаблем и точно знаешь, что всё будет хорошо. А точнее — как все эти и ещё с сотню приятных моментов разом.

Словом, это ощущалось как самое настоящее счастье.

Я тут же бросилась ему на шею, и он крепко обнял меня в ответ. Внутри бушевало множество эмоций, они переполняли меня и лились через край, захлёстывая с головой. Я глубоко вдохнула уже привычный запах древесины и чернил, исходивший от его шинели, прошептала ему на ухо: