Дирижабль продолжил своё движение, оставляя оазис позади. Вполне вероятно, что мы больше никогда туда не вернёмся.

Я не знала, что можно сказать. Все слова на такие случаи уже давно использовали, затёрли до дыр, опошлили. А если я начну говорить, какой прекрасной была Луна, это только ранит душу подруги. Поэтому я молчала, и была рядом. Не придумав ничего лучшего, я искренне надеялась, что этого хватит.

— Хочешь узнать, как она выглядела раньше? — вдруг спросила подруга.

Немного удивившись, я посмотрела на Флейм, и кивнула. Тогда она сняла кулон в форме волка со своей шеи, и открыла его. Оказывается, там было место для двух фотографий, и занята была лишь одна половина. Оттуда на меня смотрела жизнерадостная морда собаки, дружелюбно вывалившая набок язык. Так же, как делала это, будучи механоидом.

— Она всегда была очень славной, — улыбнулась я.

— Да. И я рада, что ты тоже будешь её помнить. Знаешь, я бы не хотела, чтобы её забыли… — призналась девушка.

— Не забудем, — заверила я, и осторожно приобняла подругу за плечо. — Ни я, ни наша команда, ни Дрейк с Дигори. И я обещаю тебе: мы запомним о ней только самое лучшее.

Флейм благодарно улыбнулась, глянув мне в лицо, а затем надела кулон обратно.

Когда последнее пристанище питомицы ушло из поля зрения, Флейм посмотрела на меня, и ужаснулась.

— Элл, ты вся в крови! — воскликнула она, будто впервые заметив порезы.

— Не то, чтобы вся… — объективно не согласилась я.

— Тебе нужно в медпункт, — решила девушка, и дёрнула меня за руку в указанном направлении.

— Ай! — не удержалась я.

Флейм тут же поняла свою ошибку

— Прости.

— Все в порядке.

— Было бы в порядке, ты бы не кричала, как резан… — подруга запнулась, осознав всю неуместность сравнения, которое, с другой стороны, было чрезмерно уместным. — Словом, шевелись давай.

Когда мы пришли в медпункт, Ансель удивлённо поднял брови и тут же достал перекись водорода. Безнадёжно испорченный камзол пришлось снять, а рубашку спустить с плеч. Места здесь было немного, так что Флейм удалилась.

— Это ведь Луна, да? — спросил парень, как только подруга вышла.

Я лишь молча кивнула.

— И что её так коротит–то? Обычно ведь с механоидами такого не происходит, — рассуждал он, пока я сжимала зубы и шипела от прикосновений к ранам. — Это уже представляет серьёзную опасность…

— Больше нет, — сдавленно прервала его я.

— Но… То есть? — не понял медик.

— Флейм отключила её и оставила внизу, посреди пустоши. Так что вам всем нечего бояться, — устало добавила я, понимая, в каком напряжении все были из–за поведения дракона. И что Ансель обязательно сообщит команде об этой радостной для них вести.

— Сочувствую ей, — вдруг сказал медик.

Я удивлённо воззрилась на него.

— Правда?

— Она же очень дорожила ею, — пояснил он. — И только что была сама не своя. Я знаю этот взгляд — у меня был такой же, когда пришлось окончить страдания одного несчастного.

— Что случилось? — сочувственно уточнила я.

— Я тогда только начинал практику. Случилась авария. Жуткая. Он попал под пресс. Не буду описывать всех деталей, но он очень сильно мучился и в конце концов я понял, что единственным выходом была смерть. Это было милосердно. Я до сих пор понимаю это, и до сих пор помню, как сложно далось это решение. Но оно было правильным. И, мне кажется, то же самое чувствует сейчас Флейм, — закончил медик.

— Ты прав, — кивнула я, уставившись в поднос с инструментами. — И что тебе тогда помогло?

— Литр медицинского спирта и хорошая компания, — усмехнулся он. — Из людей, которые уже прошли подобное и могли меня понять.

— Надеюсь, у нас обойдётся без спирта, — усмехнулась я в ответ.

— Если что, вы знаете, к кому обратиться, — добавил Ансель, разрывая край бинта.

— Буду иметь в виду, — пообещала я, и зашипела от боли, когда он затянул узел.

Как только медик наложил лечебную повязку, я вышла за двери, но не обнаружила там Флейм. Тогда направилась в каюту, и не прогадала: подруга лежала на своей койке и глядела в потолок.

— Как твои раны? — спросила она, услышав, что я вошла.

— Нормально.

— Прости за это, — попросила Флейм, не смещая взгляда.

— Глупости.

— Если ты не против, я бы хотела немного побыть одна.

— Да, конечно. Ты… будешь в порядке? — с опасением уточнила я.

Девушка наконец повернула ко мне голову и обнадеживающе улыбнулась.

— Буду. Просто мне нужно время.

— Понимаю, — кивнула я, и, аккуратно прикрыв дверь, прошла к себе в каюту.

Бросив камзол на стул, я легла на постель и протёрла руками глаза. Это был очень непростой день. А надо ещё объяснить ребятам, что к чему.

Ментоловая мазь приятно холодила плечи, унимая боль. Я с трудом не поддалась искушению повернуться набок, чтоб не бередить раны.

Полежав минут десять, я рассортировала в мозгу всё случившееся. Затем протяжно вздохнула и встала. Рубашку пришлось сменить на другую, и я провозилась с пуговицами примерно вечность, прежде чем накинуть сверху чёрно–белую пелерину — всё–таки, не зря её взяла.

Пора было идти к Корсаку, и найти где–то Лиума, чтобы рассказать о случившемся сразу обоим.

Можно сказать, мне чрезвычайно повезло, и почтальон как раз шёл по коридору. Заметив меня, он первым делом спросил, была ли я у Анселя.

— Спрашиваешь, будто мазью не разит за милю, — хмыкнула я. — Есть минутка? Мне надо поговорить с тобой и Корсаком.

— Конечно. Про Луну? — сразу догадался он.

Я кивнула, и мы направились к капитану. Тот мерил шагами кабинет, когда мы открыли дверь.

— Если ты пытаешься прорыть траншею, то мы вернёмся позже, — сказала я с порога.

— Нет, вы как раз кстати! — остановился брат, и указал на кресла. — Лисица, ты в порядке? Я переживал.

— И вместо того, чтобы пройтись по кораблю и спросить у меня, гонял по кабинету, — мрачновато заметила я. — Кто–нибудь, дайте премию «Брат года» этому человеку.

— Ты же просила не следовать за вами, — заметил он.

— Да, но это не мешает мне ворчать, ладно?

— Ты так в бабку раньше времени превратишься, — заметил Лиум.

— Надеюсь, вы уже подготовили мне скрюченную трость, которой я буду бить всех по хребту и грозить в очереди, — буркнула я, плюхнувшись в кресло и тут же зашипела — раны не одобряли таких движений.

— Концентрация ворчливых и саркастичных шуток превышает норму в несколько раз, — констатировал брат. — Неужели, всё так плохо?

— Нет, что вы! Процентов на двадцать хуже, это я держусь молодцом, — вновь блеснула сарказмом я.

Переглянувшись, парни сели поблизости и приготовились слушать.

— Так что там случилось?

— Или нам включить маленького усатого бельгийца и попытаться поработать своими серыми клеточками? — усмехнулся Лиум в попытке разрядить моё напряжение. Я криво улыбнулась в ответ, но всё же начала рассказ:

— Мы спустились на землю, и нашли небольшой оазис. Луна гуляла там, и я завела разговор о том, что она становится неконтролируемой… Кстати, Корсак, стена кладовой пробита.

— Оу.

— Да. Но я думаю, денег профессора хватит на ремонт. Ты уж прости… — вздохнула я, устало проведя рукой по лицу.

— Всё в порядке, — отмахнулся он.

— Я попробую отремонтировать сегодня, — вызвался Лиум.

— Там дыра размером с Луну.

На секунду задумавшись, друг кивнул.

— Что–то придумаем.

— Спасибо. Вам обоим, — улыбнулась я, и, поглядев на темнеющее небо в окно, продолжила — Мы начали спорить. Она не хотела меня слушать, а я — отступать. В разгар спора Луна увидела во мне агрессора, и прыгнула, прижав к земле.

— Кости целы? — подорвался брат.

— Да, там только царапины, — успокоила я его, и Корсак осел. — Флейм попыталась оттащить её от меня, и тогда Луна отбросила её саму на ближайшую скалу.

— Флейм в порядке? — на этот раз уточнил друг.

— Нет, — твердо ответила я, покачав головой. — Ни разу не в порядке, но не из–за скалы. Потому что это открыло ей глаза на происходящее, и она поняла, что Луна больше не может летать с нами.