Я просмотрела ещё пару писем, отчего улыбка всё шире расползалась по лицу. Мы с ним часто подписывались забавными кличками, которые черпали из разговоров и встреч. Помню, у меня это были Бунтарская Душа и Затейщица.

А потом случайно наткнулась на чёрный потрёпанный блокнот. В нём были сложены письма, которые я бы никогда не отправила, но с их помощью мне было проще справляться с навалившимся грузом.

«Я уже не знаю, что делать. Каждый день борюсь с собой, чтобы снова браться за работу и исполнять свои обязанности. И выходных не предусмотрено. Кто же знал, что это окажется так непросто… У меня всё валится из рук, и скоро начнётся нервный тик от того, что я не могу сделать нормально то, что нужно. Весь день за рабочим столом, или в переговорах. Из меня явно не лучший делок. За всем этим даже неба не видать… Что мне делать?.. Была бы я таким же хорошим квартирмейстером, как Дрейк, не пришлось бы безвылазно сидеть в кабинете. Но опускать руки я не собираюсь. Нет, Небесная Лисица не бежит с поля боя, поджав хвост! Я должна добиться хоть какого–то успеха.»

«Стараюсь не опускать руки, хотя они упрямо стремятся вниз. Сегодня мне не удалось выбить для нас самые выгодные условия. Корсак говорит, что сделка прошла отлично, но думаю, он хочет меня подбодрить. Я‑то знаю, что можно лучше».

«Я устала. Так устала, что слов нет. Кажется, я снова заболеваю. Кто ж знал, что жизнь на воздушном судне может приносить столько рутины, если работать с бумагами…»

Я пролистала дальше, но суть не менялась. Здесь я записывала только самые тяжёлые чувства. Всё положительное и даже средне плохое я оставляла для дневника. К этому блокноту прибегала лишь когда хотелось выть от отчаяния.

И все эти записи так или иначе касались того, как я устала работать квартирмейстером. Мне было сложно, и радовали только переписки и встречи с друзьями и, как ни смешно — то, что мы с Дрейком занимали одинаковые должности. Дополнительный повод для чувства общности.

Я до самого вечера продолжала перебирать памятные вещи и записи. В том периоде было немало хорошего — мы нередко виделись с ребятами, летали вместе на концерты, обыскивали заброшки и делились найденным, устраивали посиделки у костра и веселились. В дневнике меня ждало множество воспоминаний, и почти каждая строка наполняла радостью и теплом. Некоторые страницы говорили о трудностях, но большинство — о том прекрасном, что я хотела сохранить.

Хорошего было и впрямь много. Настолько, что я стала забывать, сколько трудностей стояло у меня на пути. И как тяжело было выполнять эту работу, если всей душой я хотела быть пилотом.

«Не романтизируй своё прошлое здесь. Оно не было идеальным».

Я забыла, а вот Дрейк — нет. Он как никто другой видел, как сложно мне даётся эта работа.

Что ж… Придётся признать: я не должна быть квартирмейстером «Рассветного Путника». Им должен быть Филс, и, если честно — каким бы сморщенным черносливом он ни был, а работу свою знает. И, полагаю, это — его призвание. Его должность.

Он мне не конкурент.

От этих мыслей мне вдруг стало легко и приятно.

Дрейк был прав.

Я не квартирмейстер, я — пилот. И это лучшая профессия, что могла со мной случиться. Потому что она — моя.

Улыбаясь этим мыслям, я вышла из каюты и поняла, что мне даже немного стыдно перед Филсом. И каково же было моё удивление, когда я тут же его увидела.

Он стоял на палубе и держал в руках кусок бумаги размером с тетрадь, внимательно глядя на него. Кажется, это была фотография. Странно, но сейчас его обычно озадаченное и раздраженное лицо выглядело необычно спокойным.

Я подумала, что не стоит нарушать его хрупкого душевного равновесия, и уже хотела уйти, когда из–за угла выскочила Луна. Заметив меня, дракон ринулась навстречу мимо Филса, зацепила его и тот от неожиданности выпустил фото из рук.

Лёгкий ветер подхватил его и тут же отнёс за борт.

— Твою ж..!

— Луна, принеси!

Ей не надо было повторять — расправив крылья, дракон тут же оттолкнулась от палубы и полетела. Уже миг спустя она резко повернула и исчезла из виду. Краем глаза я заметила, что ещё недавно спокойный квартирмейстер чуть ли не волосы на себе рвал. Кажется, это фото очень важно для него.

— Она точно её поймает?

— Попытается, — пожала я плечами, а сама едва слышно прошептала — Давай, Луна, давай!

Весьма напряжённую минуту спустя, дракон снова появилась в поле зрения. Фотографии видно не было.

Филс от досады скрипнул зубами и отвернулся, а я подошла к снижающейся Луне.

Когда она встала на все четыре, я погладила её по голове.

— Зато ты попыталась.

Но тут дракон ступила шаг навстречу и разжала плотно сомкнутые челюсти — там было то самое фото!

— Луна, ты умница!

Я тут же выхватила кусок бумаги и обняла механоида.

Та стала довольно пританцовывать на месте, а я позвала Филса и невольно глянула на то, что было у меня в руках.

На фото была изображена большая семья — мать с отцом и около десятка ребятни разного возраста. Все выглядели счастливыми и очень приятными людьми. Лицо одного из старших мальчиков показалось мне смутно знакомым, но рассмотреть я не успела.

— Поймала! Спасибо! — обрадовался он, но тут же вернулся к своему обычному ворчливому состоянию. — Но это не даёт вам права лезть в чужие дела. Отдайте, пожалуйста.

Я послушно протянула ему бумагу, и он тут же спрятал её в нагрудный карман.

— Это ваша семья?

Недовольно сверкнув глазами из–под очков, он всё же ответил:

— Да.

— Они славные.

— Благодарю, — сухо ответил он. — Не сочтите за грубость, мисс Флайхай, но я не спрашивал вашего мнения.

Я усмехнулась.

— Да, разумеется.

— Что ж… Спасибо, что помогли вернуть фото, — нахмурился Филс — очевидно, благодарность давалась ему непросто. — Постараюсь впредь быть аккуратнее.

— Всегда рада, мистер Филс.

Рассеянно кивнув, он удалился, а я потрепала по загривку виляющую хвостом Луну.

— Молодчина, девочка! Но чего это ты вдруг без хозяйки?

Ответ пришёл сам собой в виде запыхавшейся Флейм.

— Вот вы где! — воскликнула она, подбегая ближе. — Луна побежала невесть куда, когда я отвернулась! Она хоть не натворила делов?

— Нет, всё отлично. Луна большая умница, — улыбнулась я, и оставила их наедине.

Мне нужно было перекинуться парой слов с Корсаком.

На этот раз я нашла его за штурвалом. Парень в задумчивости поглядывал на приборы и корректировал курс, когда я подошла. Заметив меня, он полюбопытствовал:

— Луна решила полетать?

— Филс выронил фотографию, а она словила её, — просто ответила я, и после паузы, добавила — Не знала, что у него такая большая семья.

— И все они очень долго зависели от него.

— Правда?

— Отец погиб в шахте, когда Питеру было пятнадцать, — встретив мой недоумевающий взгляд, парень усмехнулся — Ты же не думала, что его зовут просто «Филс»?

— Я не думала, что его зовут, как верховного короля Нарнии.

Прыснув со смеху, Корсак покачал головой и продолжил:

— Два старших брата зарабатывали, как могли, но были не сильны в математике и ведении дел. Поэтому все заботы о финансах семьи легли на его плечи, и это помимо того, что он сам работал. В большой семье и так жилось непросто, надо было пробиваться, чтобы что–то получить. Но после смерти отца, слишком много обязанностей легло на плечи тогда ещё подростка. Конечно, сейчас они все работают, но Филс по–прежнему присылает деньги домой. А когда нам довелось заглянуть туда по пути, вся семья собралась и очень радушно приняла нас, — с тёплой улыбкой вспомнил капитан. — Кстати, сёстры у него очень милые. Особенно старшая, — добавил он то ли чтоб позлить меня, то ли правда от симпатии к родне Филса.

— Только не говори мне, что мы породнимся с этим кислым черносливом!

— Чернослив не может быть кислым, — тактично заметил брат.

— Этот — может! Впрочем, если ты говоришь, что остальные милые… Может, он приёмный?