Хотя те строения, что были у нас, и отличались, но нам с Корсаком не составило труда догадаться, что это здание — один из храмов. Может, церковь и была несовершенной, но, когда я оказывалась в подобных местах, не могла отделаться от мысли, что что–то хорошее и правильное здесь всё же было.

Как и в идее угощать бедняков своим праздничным завтраком, а лучше — не только праздничным. И поздравлять знакомых и незнакомых, собираясь в кучки и распевая торжественные гимны. В детстве мы очень любили всё это. И может, до сих пор так и было бы, будь у нас возможность по–прежнему собираться для торжеств.

И не отними её то самое событие, разрушившее мою прежнюю жизнь…

Поддавшись какому–то странному импульсу, я присела на уцелевшую лавочку. Когда я вновь подняла глаза на витраж и заметила рядом уцелевшее распятие, мне почему–то показалось, будто старый друг приглашает меня к беседе. Пальцы невольно коснулись нательного креста — подарка родителей, который обычно прятался под одеждой.

И я вновь не устояла.

Тихо, практически неслышно, я рассказала о мучащих меня кошмарах и беспокойствах. Проговаривая всё по очереди, я сначала снова разнервничалась, но постепенно стала успокаиваться, упорядочивая для себя всё, что сумбурно крутилось в голове. Хорошее и плохое, понятное и не очень. Закончив свою речь, я подняла взгляд на витраж, и мне показалось, что и мужчина, и ангелы смотрят на меня с одобрением. Прикрыв глаза, я посидела ещё немного в полной тишине, не думая вообще ни о чём. Все мысли будто вынули, как перемешанные вещи из шкафа, чтобы вернуть их обратно в чётком порядке. Так что под конец этого странного разговора я почувствовала, будто всё стало возвращаться на свои места. И к тому же — именно так, как надо. Процесс далёк от завершения, но это было хорошим началом.

И почему–то мне показалось, что этой ночью кошмар меня не потревожит.

Всё нутро наполнило необъяснимое чувство покоя и благодарности, будто внутри кто–то зажёг маленький, но тёплый огонёк. И хотя мне было приятно здесь находиться, но я почувствовала, что пора идти.

Встав, я вновь посмотрела на витражи, одними губами прошептала «Спасибо», и направилась к выходу.

Чтобы начать разбор в себе, мне нужно было это тихое и уединённое место. Вспоминалось, как я раньше гуляла в лесу, слушая заплутавший ветер в деревьях, или сидела у реки, наблюдая за её плавным течением. Детская беззаботность и радость от ощущения себя в этом мире наполняли меня до краёв.

Брат стоял у дверей и не торопил меня, помня о сегодняшнем утре.

— Ты как? — спросил он, когда я подошла ближе.

— Лучше не бывает, — тепло улыбнулась я, и Корсак улыбнулся в ответ.

— Смотри, тут есть изображения того витража, — добавил он, подняв одно из них со стола рядом со входом.

Посмотрев туда, я увидела ещё несколько уцелевших карточек в пластике, и аккуратно собрала их в сумку. Сложно сказать, зачем — просто хотелось запомнить это место, и то тепло, которое оно давало.

Прикоснувшись к стене, я слабо улыбнулась. Окинув храм прощальным взглядом, мы с братом выбрались наружу.

— Давно я не набредал на такие места, — признался брат, как только мы вышли.

— Небось, вспомнил часовенку в нашем городке?

— Есть такое, — тепло улыбнулся он. — Ну что, пошли к нашим?

Я кивнула, и мы продолжили ревизию города. Найти удалось не так и много, но Флейм, например, вся светилась от счастья, таща новые детали. Лиум же, напротив, бурчал и говорил, что она тащит на корабль разный мусор. И всё–таки, активно помогал ей. Поднимались мы в небольших шлюпках, и Корсак поручил мне вести нашу. Приятно было вспомнить навыки управления такими небольшими аэростатами.

Стоило нам вернуться на борт, и, после короткой ревизии, каждый разошёлся по месту работы: Лиум с Торном и Ксантом — в машинное, Флейм — в нашу каюту, а мы с Корсаком — в его кабинет. Там он открыл шкафчик с проигрывателем и испытал найденные пластинки. Среди них было несколько инструментальных, в том числе пятая соната Бетховена и Щелкунчик, «Рождественские хиты» с песнями Френка Синатры, отложенные до зимы, The SIAME`S и The Unlikely Candidates. Большинство песен нам понравились, и все эти пластинки пополнили коллекцию Корсака. Поговорив, мы решили, что обязательно поделимся частью добычи со старыми друзьями при следующей же встрече. В конце концов, музыкальные вкусы у нас обычно совпадали.

Вечером того же дня — хотя это скорее стоило бы назвать ночью — Корсак проходил по коридору и чисто случайно не споткнулся о меня. Я сидела рядом с нашей каютой, завернувшись в плед, и дремала. Но как только на меня наткнулись, проснулась с возгласом:

— Свистать всех наверх!

— Лисица? А ты здесь что делаешь? — изумился парень. — Почему не в каюте?

За время этих вопросов я проморгалась и пришла в себя.

— На Флейм вместе с новыми деталями снизошло озарение, и она мастерит, — пояснила я, зевнув.

— Но ты–то могла бы там поспать. Я поговорю с ней, — заявил он, и ухватился за ручку.

— Не открывай! — вскочила я, но было поздно: парень уже дёрнул дверь на себя.

В коридор тут же вывалилась целая гора деталей, механизмов, инструментов и просто разного хлама, который подруга считала крайне необходимым. Вслед за ним, разумеется, явилась и она сама — в фартуке поверх одежды и гогглах с кучей дополнительных линз.

— Вы чего это тут делаете?! Какого пара врываетесь без стука? — спросила она, взглянув сквозь очки сначала на нас, потом на вывалившееся добро. — О, вот это я как раз и искала! — воскликнула девушка, наклонившись и вырвав из горы вещей небольшой щиток.

Сделав это, она абсолютно потеряла к нам интерес, и вернулась к делу. Впрочем, напоследок подруга закрыла перед нами двери. Что было довольно проблематично с учётом вывалившейся в коридор кучи.

— И надолго это у неё?

— Думаю, да, — пожала я плечами. — Но обычно для меня всё же хватало места.

— Что ж… Тогда, делать нечего, — вынес вердикт капитан, и стал удаляться.

Я не сдвинулась с места, не совсем понимая, что происходит.

— Ну, ты идёшь? — обернулся капитан в темнеющем проходе.

— Куда?

Парень усмехнулся.

— Увидишь.

Мы двинулись дальше по коридору, ведущему прямо к капитанской каюте. Но остановились раньше — напротив дверей библиотеки. Моей бывшей каюты.

— Думаю, пора бы некоторым вещам вернуться на своё место, — улыбнулся мне парень, отпирая замок.

Заглянув внутрь, я узнала всё ту же маленькую комнатку и стеллажи, уставленные книгами. Правда, их стало несколько больше со времён моего пребывания здесь. Зато кровать, стоящая под правой стеной, так никуда и не делась. Прямо перед ней виднелось довольно–таки большое окно, дававшее днём немало света, а ночью — отличный обзор на звёздное небо. Сейчас внутрь заглядывала яркая луна, создавая прямо–таки волшебную атмосферу.

Я зачарованно переступила порог, словно боялась, что в любой миг это может исчезнуть. Губы невольно растянулись в улыбку. Я прошлась вдоль стеллажа и с наслаждением провела рукой по корешкам книг. А присев на кровать, ощутила себя и вовсе как дома.

— Завтра перенесём сюда твой багаж.

Я удивлённо посмотрела на Корсака. Он стоял со сложенными на груди руками, опираясь о косяк и довольно улыбаясь.

— Да, ты остаёшься здесь, — ответил капитан. — Пора вернуть вещи на свои места.

— А как же Филс?

— Тебя правда это волнует? — изогнул бровь Корсак. — Я здесь капитан, а эта каюта — целиком и полностью твоя.

— Корсак… Спасибо тебе, — растроганно прошептала я.

— Всегда рад.

— Так странно… — добавила я, оглядывая комнату. — Ты оставил всё, как есть. Даже кровать не убрал.

— Ну, надо же мне было на чём–то спать, когда я зачитывался допоздна! — пожал он плечами.

— Ах, так! Ты хоть постельное бельё менял?

— Только по большим праздникам, — доверительно сообщил он.

— Засранец.

— И горжусь этим. Спокойной ночи, Лисица! — добавил брат, выходя в коридор.