Этот кабак не слишком отличался от прочих: массивная стойка из тёмного дерева с потрескавшимся лаком, высокие стулья и потный мужчина за прилавком — чаще всего, и бармен, и владелец в одном лице. На кирпичных стенах местами висели сомнительные трофеи и слабо работающие лампы, энергии которых хватало лишь на слабый жёлтый свет.

Единственное, чем могло запомниться это заведение — слишком большая люстра под потолком, в центре которой была колба. Внутри горел огонь, а вокруг клубился дым — да такой тёмный, что почти полностью перекрывал свет. Это давало свою атмосферу, а ещё служило основным источником света. Он рассеивал тьму ровно настолько, насколько это было нужно. То есть — практически нисколько.

Я порадовалась, что нос прикрыт шарфом — в воздухе стоял запах дешёвых сигарет и перегара. Вдохни чуть глубже, и с непривычки здорово закашляешься, а может, ещё и захмелеешь. Здравствуй, ещё один аспект старой жизни, по которому я не скучала. Даже удивительно, что я успела забыть о нём.

Сев за стойку, я заказала солёные орехи: единственное в меню, что хоть как–то прельщало. В отличие от их вида — я бы сказала, что у них была насыщенная жизнь и мучительная смерть ещё до того, как попасть в эту глиняную тарелку.

Оглянувшись, я стала прислушиваться к досужим разговорам посетителей, когда внутрь вошло двое рабочих. Грязные комбинезоны, загорелые лица и руки отлично вписывались в местную обстановку. Громко разговаривая, они плюхнулись на стулья прямо рядом со мной, отчего тарелка с закуской подпрыгнула.

— Две кружки эля, Гарбл! — пробасил тот, что повыше, обращаясь к мужчине за стойкой. Тот кивнул и принялся выполнять заказ, пока рабочий снова обратился к товарищу. — Ты слышал, что эта «Терра» задумала?

Я встрепенулась. Ну, надо же! Оказывается, временами я умею оказываться в нужное время в нужном месте, а не только наоборот.

— Про скупку домов рядом с дамбой? Да, причём забирает же за гроши. В очередной раз надуть хотят… — прокряхтел другой.

— Как пить дать! Лучше б занялись чем–то серьёзным! Столько лет дамба удерживала газ, так что, сейчас не сможет?

— А слышал про их механических зверушек? Вот уж игрушка для богачей. Ни прочности в них, ни силы. Не то, что раньше…

— Это чтоб скорее новых покупали, — крякнул третий мужик за стойкой. — И чтоб чаще к ним в мастерские ходили.

— Они ж их ещё как–то назвали по–особому. Вет–мастерские, что ли? — задумался тот, что рядом со мной.

— Ветеринарки, — подсказал третий.

— Где они отрыли это название?

— А я знаю? — фыркнул самый высокий.

— Слыхал, там механики все в белых халатах, как врачи! — докинул знаток названий.

— Что за вздор? — фыркнул кто–то сбоку.

— Знать бы! Но доча уже просит привезти ей такую зверушку.

— О, ты влип…

С этого момента разговор перешёл в другое русло. Под предлогом пройти в уборную, я неспешно прошла по заведению, пытаясь уловить, о чём говорили за другими столиками. Но у других, кажется, и своих дел хватало.

Когда я дошла до двери уборной, с минуту постояла рядом, и отправилась назад к стойке. Всё равно никто не запомнит, кто здесь ходил, а этот предлог всегда работал получше, чем осмотр интерьера. В таких местах это считалось бы моветоном, и вызвало бы столько подозрений, что уже за две минуты меня забрали на допрос.

Вернувшись, я оплатила нетронутые орехи и уже собиралась уходить, когда в кабак зашло человек десять в коричневой полицейской униформе — куртках и галифе, заправленных в сапоги. На головах виднелись шляпы, а на за поясами — револьверы. Я насторожилась — что им здесь нужно? Не может же это быть визитом вежливости.

Один из них вышел вперёд с плакатом, на котором красовались наши с Лиумом и Флейм лица, и продемонстрировал его окружающим.

— Вы здесь, часом, не видели этих троих? По всем окрестностям ищем. «Терра» платит щедрую награду за любую информацию о беглецах.

Посетители переглянулись между собой. Часть находила в этом забавное событие, но большинство выглядело равнодушным.

— Не видали, — крикнул кто–то.

— Да за всеми разве уследишь?

— Ну, может, не местный кто есть? — уточнил мужчина в униформе, всматриваясь в лица посетителей.

Я внутренне сжалась и постаралась слиться с интерьером. Кажется, получалось не очень.

— Не местные, Гарри? — переспросил бармен, протирая кружки. — Ну, сегодня парочка таких была. Одна вон ещё не ушла, — добавил он, и кивнул на меня.

Все служители правопорядка тут же повернулись ко мне.

Я сжала зубы. Мужик, ну какое я тебе зло сделала, что ты меня так нагло сдаёшь?!

— Вы не могли бы опустить шарф? — спросил мужчина с плакатом.

Он сделал шаг мне навстречу. Я отступила назад. Чёрного хода нет, окна за решётками, бежать некуда.

Ещё шаг. Остальные тоже начали волноваться.

Думай, Габриэлла, думай! Что можно сделать? Что отвлечёт их?

Взгляд метнулся вверх.

Люстра!

Выхватив пистолет, я выстрелила быстрее, чем полицейский успел меня схватить. Громкий хлопок на миг оглушил всех. Люстра упала, разбилась и по кабаку полился едкий чёрный дым. Разобрать в нём что–либо было нельзя, и все бросились к выходу.

Я была первой — побежала сразу после выстрела, ощутив скользнувшую по мне руку шерифа. Пока все кашляли и толпились, я прорвалась к двери локтями и пинками, а потом дала дёру.

Юркнув в переулок, я побежала с тыльной стороны домов, которую успела заметить за время дневных блужданий. Пару раз оглянувшись, убедилась, что за мной нет хвоста, и вбежала на «Рассветный Путник».

Первым делом я пошла к капитану, но в кабинете его не оказалось. Мне пришлось подождать там минут пять, протаптывая в полу траншею.

Сняв шарф, наконец вдохнула свободно. Свежий воздух приятно контрастировал с тем, чем я дышала последние несколько часов. Понюхав шарф, я фыркнула — он тоже успел пропахнуть кабаком.

— О, Лисица! Ты вернулась, — озвучил очевидное брат, открыв дверь.

— Корсак, нам надо улетать! — набросилась я на него.

— Вот так срочно? — скривился он. — Мы могли бы тут до вечера остаться…

— Они ищут нас. Когда я уже уходила из кабака, зашли полицейские и стали расспрашивать про чужаков.

— Они тебя видели? — встревожился парень.

— Не совсем… — я кратко поведала о случившемся, и Корсак присвистнул.

— Не зря я тебе пистолет дал.

— Да–да, а сейчас нам надо убираться отсюда, — закивала я.

— Лисица, успокойся, — осадил меня брат. — То, что ты привлекла внимание — это, конечно, плохо, но на корабль я их не пущу, а для обыска нужен ордер. Мы не можем вылететь, пока не закончится погрузка. Так что просто сиди тихо и не показывайся на палубе. Сможешь?

С трудом, но я всё же кивнула.

— Молодец. Они же не видели, куда именно ты побежала?

— Вроде бы, нет, — мотнула я головой.

— Отлично.

— Постой, Филс ходил на почту и отправил какое–то письмо…

— Он не знает о вашем розыске, если ты об этом.

— Ты уверен? — нахмурилась я.

Корсак вздохнул.

— Да, уверен. Он каждый месяц отправляет письмо родственникам. И угадай, что — с отправки последнего прошло тридцать дней. Оставьте уже друг друга в покое. Он вон тоже выспрашивал, что ты на пристани забыла. Одна.

— Вот видишь! Ему что–то не ймётся, раз спрашивает! — победно заявила я.

Проведя ладонью по лицу, брат посмотрел на меня.

— Хорошо, я поговорю с ним, и, если что–то будет не так — сообщу. До того момента, по возможности, не поубивайте друг друга.

— Ничего не гарантирую, — пожала я плечами.

— Ну, хоть попытайтесь. А пока не отчалим, иди к себе или на камбуз, попей воды — а то видок у тебя не очень, — это он добавил уже с чем–то похожим на искреннюю заботу.

— Как скажешь, — проворчала я, выходя из кабинета.

Сначала идти на камбуз особого желания не было, и я застыла в нерешительности. Но потом разум пронзила внезапная догадка. Глаза вновь зажглись азартом, а ноги сами понесли меня к Питу.