— А то, что девять из десяти — девять, Лара! — никто никогда не проклинал. Кроме них самих. Знаешь, все эти самосбывающиеся проклятия, которые люди распрекрасно реализуют сами, если кто-то когда-то сказал какую-нибудь глупость в их адрес? А они вцепляются в эту версию и бегут ей навстречу с распростертыми объятиями. И верят! Свято верят! Их прокляли! Некто зловещий счел их достаточно серьезной помехой, чтобы пустить в ход магию! А знаешь, почему верят?

— Почему? — послушно спросила Лара, улыбаясь уже открыто.

— Потому что им это приятно! Это доказывает их грандиозность, особенность и избранность! Не каждого, знаешь ли, проклинают! А они — они вот такие важные для мироздания люди. И когда начнешь такому «особенному» объяснять, что на самом деле все это он наворотил сам, лично, своей верой, своим настроем и особенно своими действиями… они же не верят! Они ставят под сомнение мой профессионализм! Они! Попавшие на консультацию к лучшему специалисту по профилю! Сделавшие все ошибки, какие только можно! Ставят под сомнение мои слова! А многие так и вовсе просыпаются, и всё, вся консультация впустую.

— Не думаю, что действительно впустую, — задумчиво сказала Лара.

— Да? — заинтересовался Николай. — И почему же?

— Потому что эти люди, проснувшись и вспомнив свой сон, вполне могут приписать твои слова себе. Решить, что они сами такие мудрые и наконец-то додумались. Словили, как нынче говорят, инсайт. И тогда дело сделано, сами расколдуются точно так же, как заколдовались.

— Мне бы твою веру в людей, — в который раз проворчал Николай. Фразу эту он никогда не заканчивал вслух, только очень громко думал: «Мне бы твою веру в людей — и я бы тут не сидел».

— Хочешь, поделюсь? — сказала Лара, протягивая ему свою вазочку с мороженым.

— Было бы неплохо, но нет, ешь сама, спасибо.

Николай и Лара разговаривали в полный голос, прекрасно зная, что их никто не услышит: ни прохожие, ни женщина за соседним столиком, поскольку, строго говоря, находились они не совсем в кафе «Айс дрим», а в «Айс дрим» из сновидения. Но кое-чего они не учли.

Они не учли Р-рит-ту, стоявшую рядом с Сергеем через галерею от кафе.

— Ну как, слышишь? — в который раз нетерпеливо переспросила она.

— Какой в этом смысл, Рита? На черта мне чужие разговоры? Проклятия, инсайты, магия-херагия… это должно меня как-то образовывать, или что?

— Или что! — радостно запрыгала Рита. — Ты их слышишь и даже видишь! А они, вообще-то, сейчас не здесь, а во сне!

— Голову морочишь, — осуждающе сказал он.

— Ничего подобного! Пошли обратно ко мне, я тебе все объясню.

Они развернулись и ушли в «Каприччо», и ни они сами, ни Николай с Ларой не заметили (поскольку их это не слишком-то волновало), что в ту минуту, пока Сергей подслушивал происходящий во сне разговор, он был слышим в реальности. И женщина за соседним столиком тоже слышала про проклятия. И уж тем более никто из них не знал — откуда бы им знать? — что этой ночью она увидит во сне Николая, вот только консультация ей не будет нужна. К этому времени она успеет самостоятельно снять с себя самосбывающееся проклятие собственного авторства. А Николай на радостях позовет ее в ученицы, хотя обычно выбирал для этого исключительно мужчин, полагая, что женщины и так те еще ведьмы, незачем их дополнительно учить.

На минус пятом этаже был сад. Из каменистой почвы пробивались незнакомые Ярославу растения — впрочем, в том, что они были ему не знакомы, не было ничего странного, он вообще не слишком увлекался ботаникой. Клен, дуб, береза, роза. Чего ж вам боле?..

Незнакомые растения с вычурными листьями пробивались из каменистой почвы и уходили в потолок. Эдакие растительные связующие между полом и потолком. Природные колонны. Или вроде того. Это был первый этаж, на котором Ярослав быстро отказался от идеи замеров, поняв, что стен-то как-то не наблюдается, лес да лес кругом, в одном из деревьев — огромное дупло, оно же выход на лестницу, — и всё. Может быть, на обратном пути…

— А почему ты обосновалась на четвертом, а не здесь? — спросил он Аллу. — Здесь явно приятнее, разве нет?

— Если здесь убить какую-нибудь птицу, то, во-первых, откат прилетит такой, что пожалеешь, что родился. А во-вторых, здесь огнем не покидаешься: горючее всё. А на четвертом можно крыс мочить.

«Ни хрена себе котик Аллочка у нас тут завелся», — с нервным смешком подумал Ярослав, но развивать тему не стал. Адаму на минус пятом понравилось, но поскольку привал у них был совсем недавно, а замеров не предвиделось, повода здесь задержаться он придумать не смог. Может быть, на обратном пути…

Минус шестой этаж был небольшой — два на два метра — комнаткой, заваленной всяким хламом. Ярослав подумал, что надо будет как-нибудь наведаться сюда и разобрать: не столько даже из любви к порядку, хотя и из нее тоже, сколько потому что здесь может оказаться нечто интересное. Вон, кристаллы какие-то, непонятные металлические штуки, мешки… Сам он сунуться не рискнул, потому что все еще видел не только реальные предметы, но и какие-то глюки, например, наблюдал вокруг некоторых мешков темную дымку. Видеть-то видел, понимал, что это чем-то опасно, а вот что с этим делать — не представлял. Нет уж, пусть лучше тут специалист какой корячится. Надо будет у Него выпросить такого…

На минус седьмом этаже была дверь наружу.

Рита одновременно ждала Ярослава с нетерпением и одновременно хотела, чтобы он не приходил подольше. Ждала, потому что… ну, просто потому что было интересно, как все повернется. И еще она хотела рассказать ему про то, как участвовала в освобождении покупательницы от черного платья: больше-то рассказать толком некому. Рита ведь мало с кем общалась и полагала, что вряд ли сможет вот просто так выйти и поговорить с любым обитателем «Магии». Она бы очень удивилась, если бы узнала, что те, кто ее чарам не подвержен и для кого она не опасна (а таких в "Магии" было большинство), считали ее довольно милой и звали за глаза «наша Риточка». И в принципе, ждали, когда она дозреет до того, чтобы начать с ними общаться. Впрочем, речь не об этом.

Рита ждала Ярослава, но хотела, чтобы он подольше не приходил, потому что тут происходило столько интересного! «Интересное» называлось «Сергей и его шарф», возможности и границы этого симбиоза Рита до сих пор — за три встречи — не нащупала, а ей очень хотелось. Хотелось, потому что чем больше расползался по телу Сергея красный узор, тем красивее он был для нее и тем лучше она чувствовала себя рядом с ним. Иногда, в особенно удачные моменты, она могла подпитываться его силой, просто прикоснувшись к нему, поэтому она касалась его очень охотно. Конечно, это получалось исключительно потому что он все-таки ее хотел, а еще не умел контролировать расход своей силы: если он не колдовал, она то копилась, то выплескивалась вовне, то концентрировалась в каком-нибудь предмете, до которого он дотронулся, и потом понемногу оттуда испарялась… то доставалась Р-рит-те. Сергей это замечал, бесился и пытался в отместку разозлить ее, чтобы тоже подкормиться — уже от ее злости. Рита, впервые почувствовав его воздействие, хотела было объяснить ему расклад сил: кто тут старше, опытнее и сильнее, но ей было так смешно, что вместо этого она хохотала без остановки пару минут, восхищенная одновременно его хитростью и глупостью. Сергей, впрочем, и так все понял, без объяснений, трудно было не понять.

За понятливость и забавность Рита иногда подкармливала его сама, вызывая в себе легкую агрессию. Это было не так-то легко, но она старалась каждый раз, когда он пытался завалить ее на стойку. Ее это не слишком злило и не слишком пугало: во-первых, это же ее место, здесь ей даже не нужно было трудиться, чтобы дать ему отпор, все случалось само собой; во-вторых, если бы она уступила ему, то с легкостью могла бы им пообедать, и теперь, когда сам он знал об этом, стоило рассматривать его попытки скорее как трогательный самоубийственный жест ей навстречу. В таких условиях злиться было по-настоящему сложно. Но Рита все-таки заводилась, отращивала когти, чтобы вонзить их в его предплечья, кусалась вместо поцелуев, и немножко наигранная ярость застилала ей глаза: «Ах, ты так, да? Ах, думаешь, ты сильнее? Думаешь, ты меня этим соблазнишь и заведешь, да? Попробуй!» Сергею это, похоже, нравилось, и не только потому что в эти моменты он не только отдавал ей энергию, но и получал от нее. Просто ему было это в кайф. И Рите тоже.