Первым делом решил сверить свой внутренний бред с окружающими, для чего зашел в ближайший магазин и спросил:

— Вы не подскажете, где здесь пиццерия?

Молоденький мальчик немедленно выскочил из-за прилавка и объяснил маршрут, нарисовал в воздухе, продублировал на бумажке, а частично еще и просто показал. Оказалось, что его бред совпадал с бредом Ярослава: во-первых, этот мальчик тоже считал, что пиццерия здесь есть, во-вторых, он считал, что она расположена именно там, где Ярослав ожидал ее увидеть. Это было, с одной стороны, приятно, с другой, несколько обескураживающе. Ярослав все-таки полагал, что просто рехнулся и все на свете перепутал. А вот если пиццерии действительно положено быть в том месте, где ее нет…

"Может, просто закрылись?" — сделал последнюю отчаянную попытку разум. Ага, конечно. Закрылись глухой стеной. Ярослав поблагодарил продавца, вышел из магазина и — скорее от растерянности — снова пошел к тому месту, где должен был располагаться «Каприччо». На этот раз его снова не было, зато стена больше не была глухой. В ней был лифт. И это настолько не лезло ни в какие ворота, что Ярослав немедленно нажал кнопку вызова.

Не следовало требовать от Риты слишком многого — например, постоянного пребывания в «Каприччо», к услугам Ярослава и читателей. Конечно, она пошла обедать. Она и так продержалась уже — сколько дней? Пять? Шесть? Она не помнила. Считать дни и вспоминать события было слишком сложно, поскольку это никак не было связано с вопросом пропитания. Сколько можно голодать?

Если честно, Рите было обидно. Мужчина принес ей белые цветы — и… ничего не произошло. Ничегошеньки. Букет стоял себе за стойкой, скрытый от посторонних глаз, сиял белизной и был до боли обыкновенным букетом. Мужчина тоже притворялся обыкновенным и ничего, совершенно ничего не делал для того, чтобы ее освободить. Рита не знала, правда, что для этого требовалось. Она всегда раньше думала: вот принесет ей кто-нибудь предсказанный букет — и все сразу наладится само. В ту же секунду спадут оковы, и она станет свободной. Но в тот момент, когда она увидела букет в руке Ярослава, она осознала: «сразу и само» не получится. Цветы — это только первый шаг. То ли обещание, то ли просто шанс, которым еще надо как-то воспользоваться. Она все равно не могла просто взять и уйти из «Магии». Нужно было что-то еще. А Ярослав ходил, пялился на нее, разговаривал бессмысленные разговоры и ничего не делал!

До вчерашнего дня она почти не сердилась на него за это: он ведь просто человек. Он, наверное, сам не знает, что от него требуется. Может быть, он даже до сих пор не осознал, что он сделал этим букетом! Пусть даже Он называл Ярослава своим другом, его человеческая природа была слишком очевидна. Но вчера, когда его толстый друг рассказывал о нем, Рита поняла: никакой он не человек. Он еще много лет назад знал тайные ходы «Волшебного», он был здесь своим еще в то время. Значит, он давно уже не человек. Значит, он просто издевается над ней. Принес букет и смотрит, как она дергается, пытаясь завоевать его расположение и при этом не очаровать насмерть. Это было так обидно, что она бы снова ударила по нему всем, чем было, как тогда, в коридоре. Вот только у нее почти ничего уже не было.

И она, конечно, нашла способ это исправить: как обычно, способ сам зашел к ней пообедать — и задержался.

Лифт приехал, что само по себе было… странно? Невероятно? С другой стороны, если лифт здесь есть, то почему бы ему не приехать? Двери открылись, Ярослав зашел внутрь и озадаченно уставился на панель с кнопками. Этажей было десять: от минус второго до восьмого. Ну, минус второй, допустим, — это нормально, торговый центр и в самом деле уходил под землю на два этажа, там располагалась парковка, большой магазин с товарами для дома и, кажется, что-то еще, он не помнил точно. Но вверх-то этажей было всего три. Не четыре, не пять и уж тем более не восемь. И как это понимать, вообще? Розыгрыш? Галлюцинация? Может, все-таки выйти из лифта — и в психдиспансер, а?

Но он, конечно, никуда не пошел, а нажал кнопку восьмого этажа, самого верхнего, по какому-то глупому, из детства, что ли, вылезшему убеждению, что чем выше начальство, тем выше оно должно сидеть. И тот, кто руководит всем… этим, должен быть, определенно, на восьмом этаже. Или сразу на чердаке, но до чердака лифт не ехал. Ну, а еще, конечно, просто хотелось убедиться единым махом в существовании всех этажей. Если поехать на четвертый, то потом придется проверять, есть ли пятый, шестой и так далее. Но если он приедет сразу на восьмой, то и те этажи, что под ним, придется признать существующими. Или нет?

Движение лифта было не то чтобы плавным — вообще отсутствующим. Как будто он никуда и не ехал. Двери закрылись, а через некоторое время открылись снова. Но все же, когда двери лифта открылись, он оказался явно не на втором этаже. Зеленая ковровая дорожка вела вглубь узкого ярко освещенного коридора. Ярослав вышел из лифта, прошел по коридору, завернул за угол.

— Вы к Нему, на собеседование? Присаживайтесь, подождите пару минут, сейчас вас примут, — сказала сидящая за столом девушка, на секунду оторвавшись от телефона и прикрыв трубку рукой. Сказала — и тут же вернулась к разговору, не дав ни шанса объяснить, что гораздо больше каких-то собеседований его интересует вопрос, где он и какой это, к черту, этаж. В смысле, на самом деле. Не восьмой же. Он видел это здание снаружи, он же не идиот!..

Он постоял немного рядом, надеясь, что девушка вот-вот закончит разговор или снова обратит на него внимание, но она только сделала нетерпеливый жест рукой, указывая на кресло — садитесь, мол, не стойте над душой, — и продолжила ворковать на неизвестном ему языке. Сел, осмотрелся. Нормальная приемная нормального офиса. Кресла для посетителей, кулер, журнальный столик, пресса — то ли рекламная, то ли корпоративная, но на обложке маячил все тот же торговый центр «Магия». Какие-то постеры в рамочках на стенах. Двери с золотистыми табличками и нечитаемыми надписями на них. Ну и секретарша, конечно. Ощутимо не хватало кого-то вроде охраны при входе, подумал он, но построить какую-нибудь гипотезу на этот счет не успел: одна из дверей приоткрылась, и выглянувший из кабинета мужчина жестом пригласил его зайти.

Ярослав сначала было стушевался: его явно приняли за кого-то другого, тут ждут человека на собеседование, надо объясниться и уйти. Потом вспомнил, что находится на несуществующем восьмом этаже, куда приехал на лифте, которого, строго говоря, быть не должно, и махнул на все рукой. Решил: чего стесняться, когда все вот это безобразие совершенно не стесняется с ним происходить? Недоразумением больше, недоразумением меньше — какая разница? Встал и зашел.

— Вы вовремя, Ярослав Викторович, — сказал ему хозяин кабинета. — Проходите, располагайтесь. Я Адам, очень приятно. — Ярослав Викторович замер, отмер, за секунду провел анализ ситуации, потом нашел в себе силы спросить очевидное:

— Вы знаете, как меня зовут, значит, ждали именно меня? На собеседование?

— Именно так, — с довольным видом кивнул Адам. — И вы пришли. Это, можно сказать, половина успеха, если не две трети.

— И что же должно составлять последнюю треть? — вообще-то, он хотел спросить, по поводу чего собеседование, а спросил вот это. Может быть, испугался. А может быть, хотел оттянуть момент, когда ему придется действительно все понять. Он ведь уже догадался к этому времени, что без тайны-другой в зубах его отсюда не выпустят. Ну что ж, сам напросился, сам виноват.

— Адам считает, что последняя треть заключается в том, чтобы убедить вас, что вам эта работа нужна гораздо больше, чем вы нужны нам, — оказалось, в плохо освещенном углу сидел еще один мужчина, помоложе, мальчик почти, ну или просто так выглядел. Вот он-то и сказал это. — Но лично я считаю, что это маловероятно. Зато можно попробовать убедить вас, что вам это нужно примерно так же, как и нам.