И правда, на шее ее выделялся круглый розовый след — куда крупнее отвертки, между прочим! — затянутый свежей тонкой кожей, которая на глазах бледнела, уплотнялась и приближалась по цвету к обычной.

— Он правда ткнул тебя отверткой в шею? — непонимающе переспросил Ярослав. — Адам? Ты чего?

— Ну, я как бы тебя спасал, — огрызнулся Адам.

— Да ни от чего он тебя не спасал, ну, полежал бы ты тут немножко — оба полежали бы — очнулись, про меня забыли и пошли бы дальше. Я же вижу, у вас бейджи, все дела. Мне проблемы с Ним не нужны.

— Это ты сейчас так говоришь, — фыркнул Адам. — А мне вот лично этот твой шар предельно не понравился.

— Да тебе вообще магия не нравится! Магофоб хренов!

— Ошибаешься. Магия мне нравится, мне не нравишься ты. И еще мне не нравится, когда меня или кого-то из моих знакомых пытаются укокошить с помощью магии.

— Как трогательно, — ощерилась Алла и обернулась к Ярославу. — Он меня заставил влить в тебя свою энергию, ты в курсе? Чтобы, типа, ты быстрее пришел в себя. Ты как, изменений не замечаешь?

В голове случился еще один «щелк», и Ярослав осознал, что по идее, Алла не должна светиться изнутри золотым, Адам не должен быть заключен в плотный серый кокон, а минус четвертый как бы почти парковочный этаж «Магии» не должен дрожать, расплываться и мигать разноцветными искрами.

— Замечаю, — медленно ответил он. — Это пройдет?

— А не знаю, — пожала плечами Алла. — Его вот благодари, — она обвиняюще ткнула пальцем в Адама.

— Ну, я так понял, спасибо сказать действительно не помешает, — Ярослав на секунду закрыл глаза, чтобы отвлечься от мельтешения огней, вздохнул. — Все происходящее как-то предельно неловко. Может быть, сделаем вид, что последних событий просто не было? Алла выпила с нами пива, мы не обратили на это никакого внимания и разошлись. Как вам такой вариант?

— Не пойдет, — хором отозвались Адам и Алла. Ярослав призвал себе на помощь все имевшееся в запасе терпение.

— Почему же? Адам, скажи сначала ты.

— У нас на подземном этаже обитает агрессивное существо с возможностями примерно как у дракона. Не знаю как у вас, инженеров, а у людей, работающих с персоналом, это называется «проблема». Уверен, когда Он пускал ее сюда, разрешения нападать на людей Он ей не выдавал. Верно?

— Нахрен иди, умник! Я вас отсюда все равно не выпущу с воспоминаниями обо мне! Вы вернетесь и заложите меня этой вашей Долорес, а я жить хочу!

— То есть понимаешь, да? — подхватил Адам. — Вот она тут сидит и думает, как будет снова нас вырубать, прикинь. Ни раскаяния, ни черта. Это — проблема. И да, ее можно решить попроще, не через Него, а через Долорес. Это хорошая новость.

Ярославу захотелось снова закрыть глаза и вырубиться. И очнуться не раньше, чем кто-нибудь из этих двоих куда-нибудь денется. Сам. Без его участия.

— За что люблю здания: они молчат. Алла, а тебе нравится вид из окна на минус третьем этаже?

— А там сейчас который? — уточнила она. — Водопад, сады или лиловая пустыня? Или что-нибудь новенькое?

— Водопад.

— Водопад классный, да.

— А ты там была?

— Издеваешься, что ли? Я живу на минус четвертом! У меня здесь вообще нет выхода туда! А в ту нору вокруг трубы на минус третьем я не пролезу.

— А хочешь спуститься с нами до водопада?

— А с чего такая щедрость? — подозрительно уточнила Алла. — Думаешь, ты этим от меня откупишься?

— Да нет, просто мне всегда нравилась сказка про волшебника Изумрудного Города. Та часть, где каждый встреченный герой присоединяется к Элли на ее пути. Это весело.

— Весело, — презрительно протянула она.

— Есть альтернативный вариант, — вмешался Адам. — У меня все еще есть отвертка. А молоток и нож совсем недалеко, в рюкзаке.

— Ой, можно подумать! Нашел чем испугать!

— Как я понял, когда у тебя в организме образуется дыра, колдовать ты перестаешь. Все силы идут в регенерацию, да? Ну вот, а я всегда мечтал заняться вырезанием из бумаги. Но за неимением бумаги подойдешь и ты. А пока я буду тут с тобой сидеть, Ярослав распрекрасно пройдет еще пару-тройку этажей, ну или сколько там у него получится, и вернется обратно на минус второй. Как тебе план?

Алла смерила его долгим взглядом.

— Ты не выдержишь.

— Хочешь проверить?

Она снова обернулась к Ярославу.

— Ладно, а с чего ты взял, что там, внизу, будет выход к водопаду? Это магическое здание, тут нет логики!

— Очень даже есть логика, — возразил Ярослав. — Если нет другой, здесь будет логика моя. И я как технический директор этого центра утверждаю: по всем нормам в магическом здании должен существовать выход в каждое измерение, в котором оно существует.

— А магические здания-то и не в курсе!

— Теперь будут. Не забывайте: у меня очень, очень широкие полномочия! Поэтому на минус… например, девятом этаже будет дверь, ведущая наружу. Кстати, Алла, неужели ты сама туда не ходила?

— Нет. Там саламандры, я их боюсь.

— Да ладно! — оживился Адам. — Саламандры? Те, которые у нас под куполом только несколько дней под Новый Год? Ого! А где они, там, внизу, где водопад?

— Нет, на минус седьмом, — неохотно сказала Алла. — И не вижу поводов для такой бурной радости. Они те еще твари, вообще-то.

— Скажи уж прямо, ты поперла на них со своим шариком, а они вертели и твой шарик, и тебя саму. Ярослав! Саламандры — это крутость несусветная! Поэтому извини, хоть я сам предлагал тут остаться с этой… в общем, я больше на такое не согласен. Если очень хочешь взять ее с собой, могу снова воткнуть в нее отвертку для подстраховки. Так и поведем.

— Откуда у тебя эти инквизиторские замашки? — изумился Ярослав.

— Сам в шоке, — развел руками Адам. — Но некоторым девушкам, говорят, нравится. Девушка, тебе нравится?

— Ага, щас. Но из вас двоих ты менее скучный, что есть, то есть. Ладно, так и быть, я пойду с вами. Можете обойтись без инструментов, сама пойду, нападать не буду. Хочу к водопаду.

— Клятву дашь? — Ярослав, обрадованный тем, что среди всего этого абсурда звучит что-то логичное, среагировал моментально.

— Да, конечно.

— Ну так давай, — с нажимом повторил он.

— Да клянусь я, клянусь.

Адам тихо фыркнул.

— Слушай, ну ладно Ярослав, он у нас по технике, хотя сейчас даже он понимает, что ты нас бездарно дуришь. Но я с людьми работаю, я на контрактах и клятвах три собаки съел. Воткнуть в тебя отвертку для просветления, нет?

— Нет. Формулу лучше дай, — хмуро сказала Алла. — Я ни одной не знаю. Человеком я таким, знаешь ли, не занималась. А потом было не до того.

— Ну так бы сразу и сказала! А теперь давай, повторяй: «клянусь не причинять вам умышленного вреда, ни прямого, ни косвенного, не подстрекать к этому третьих лиц и…»

Ярослав и Адам так и не спросили Аллу, зато мы могли бы спросить: если ей так не хотелось, чтобы ее нашли, зачем она вообще задерживала этих двоих на этаже? Ответ довольно простой, хотя, конечно, глупый: она просто одурела от одиночества. Алла сидела на минус четвертом этаже уже лет шесть — с перерывами на редкие вылазки на пятый и шестой — и людей она при этом видела всего раза три, да и тех — в первый же год, когда ее еще время от времени искали. Не нашли, конечно. Ее дракон — или она сама? Она до сих пор не знала, как это формулировать, — в общем, они с драконом довольно неплохо соображали в вопросах перестраивания пространства и маскировки. Никто ее ни разу не заметил. И эти не заметили бы, конечно, но Алле самой захотелось подержать их подольше. Послушать, что они говорят, посмотреть, что будут делать.

Только когда прошла первая детская радость от того, что она снова видит людей, Алла сообразила, что, вернувшись, они могут рассказать о странностях на этаже, и Долорес, ангел смерти, немедленно отправится по ее следам…

От себя мы добавим, что Алла сильно преувеличила собственную значимость. Долорес про нее уже и думать забыла, а если бы вспомнила, сказала бы, что за давностью лет сделать уже ничего не может, что это первый дракон-дебил на ее памяти, пусть теперь живет как хочет. И конечно, Он знал, что она здесь живет. А Алла даже не знала, кто такой этот Он, просто пару разговоров подслушала, а Адаму и Ярославу плела что попало. Алла искренне полагала, что этот загадочный Он, как и Долорес, до сих пор озабочен тем, как бы ее поймать, потому, разумеется, весьма нервно среагировала на попытку Ярослава прояснить ее статус.