— Лар, ты что, уработалась? Ты в курсе, сколько я за них заплатила? Да это же фирма, да таких сапог… — завопила Наталья в негодовании.

— Не реви, поднимайся, — подавая руку, сказала Лариса. — Это план.

— Да какой еще план?! Как я теперь домой пойду? Такие классные сапожки, из крокодила.

— А изнанка из чахоточного Чебурашки. Не пойдешь, а поедешь, и не сама, а на Коленьке. Давай, несись со всех ног к твоему спасителю, — сказала она, возвращая хозяйке сапог.

— Лар, а почему мой сапог? — всхлипнула враг «зеленых».

Все посмотрели на обувь Валентины.

— У меня ноги отекают, вы же знаете, — смущенно уточнила та.

Взгляд присутствующих переместился на изящные сапоги Ларисы. Не из крокодильчиков, но дорогие и элегантные.

— Почему не твоим сапожкам голову скрутили? — возмущалась Наталья, не понимая, как она могла отдать самое дорогое на сегодняшний день, даже не уточнив, зачем.

— Потому что нужна правда жизни, Шекспир, мировая скорбь. Я что, похожа на человека, оплакивающего смерть обувки? В это не поверит даже Николай. Наталья, прекращай канючить, Светку выручать надо. Вскочила и понеслась, а то разлеглась, как Ленин в мавзолее.

Матерясь себе под нос, всхлипывая, Наталья энергично похромала в сторону парковки, аккуратно ставя ногу в изуродованном сапоге, чтобы сохранить остатки былой роскоши. Увидев, что Николай заметил ее и вышел из машины, она рванула к нему рысью, размахивая каблуком, и, зарыдав, упала на грудь. Ей до безумия было жалко сапог с крокодильчиками.

— Коля, я так рада, ты мой спаситель… Заехала к Светлане, сапоги любимые, первый раз одеванные… каблук, колдобина, трах-тарарах, теперь их только на помойку, они единственные подходили под зеленую водолазку, которую я на распродаже у «Макс Мара» оторвала. Мне тебя ангел послал! — заключила она торжественно и прочно угнездилась на переднем сиденье машины.

Притихший Николай сел за руль и молча повез Наталью в сторону ее дома. Та всю дорогу вдохновенно страдала, оплакивая преждевременно покинувший ее сапог.

Подруги облегченно вздохнули, когда «Тойота» новоиспеченного рогоносца, помигав поворотниками, вырулила на проспект. В тот же момент, по закону жанра, из дверей клиники выпорхнула райской птичкой неверная жена. Мгновение, и ее поглотил кожаный салон шикарного авто. Монстр автопрома торжественно развернулся и понес добычу в противоположную от кардиоцентра сторону.

— Занавес. Аплодисменты, — сказала Лариса, удовлетворенно кивнув. Кризис миновал, ничьей головы на блюде уже не хотелось. Было грустно за себя и немного радостно за Светку.

— Хорошо, что сегодня мы здесь оказались, а то кто знает, чем бы дело закончилось, — радовалась Валентина.

— Еще минута, и были бы горы трупов, — поддакнула Лариса, а про себя подумала: «Добрая ты, Валюша, и не знаешь, что чужие проблемы возвращают к жизни быстрее, чем дружеское участие, потому что только тогда понимаешь, что есть она, мировая справедливость, и не тебе одной хреново в этом огромном мире».

Избавившись от Натальи, Николай вернулся к медсанчасти и проклял всех баб планеты Земля: на дверях соседствующего с местом работы жены автосервиса висела записка «Закрыто по техническим причинам с 16.00».

Доставив Валю к ее подъезду, Лариса отправилась домой. Едва закрыв дверь, она вернулась к своим мыслям. Надо что-то делать. Соломки, конечно, везде не подстелешь, но придумать что-то надо. Не на пенсию же выходить, когда у подружек жизнь только начинается. Достав органайзер она записала: «Позвонить Косте». Взглянула в окно, что-то обдумывая, и добавила внизу страницы: «Купить новый органайзер».

— Да, правильное решение, — сказала она вслух.

На этот раз Александр позвонил сразу после обеда.

— Светлана, — прозвучал из трубки его притягательный голос, — здравствуй!

Всколыхнувшиеся воспоминания накрыли ее горячей волной, голос предательски дрогнул, но Светлана справилась с охватившими ее эмоциями.

— Привет! — она очень надеялась, что ее ответ прозвучит непринужденно и по-дружески.

— Сегодня я приглашаю тебя в оперу, — Александр явно не сомневался, что Светлана примет его предложение.

— Сегодня? В оперу? — Светлана пришла в ужас. — Нет, сегодня никак не получится.

— Почему? Я очень хочу тебя увидеть, — в голосе появились нотки нежности, заставившие ее сердце сжаться от сладкого ужаса. — Что происходит? Скажи мне, ты же знаешь, ты все можешь мне сказать.

— Мое вечернее платье в химчистке, — выдавила Светлана, не понимая, как она могла сказать такое постороннему мужчине. Хотя, сколько себя ни обманывай, посторонним Александр не был для нее уже давно.

Они встречались регулярно. Светлана чувствовала себя виноватой, но больше всего ее страшило разоблачение. Ей даже сны стали на эту тему сниться. Вот она идет с Александром, смеется, держит его под руку, а навстречу муж. Или сидят они в машине, Александр читает ей французские стихи, а в окно неожиданно заглядывает Николай. Она просыпалась в холодном поту, хотя понимала всю абсурдность сновидения: стекла в машине ее нового друга были тонированные. Муж храпел рядом.

Ей было стыдно, хотя между ней и Александром ничего не было. Конечно, она видела его глаза, в которых отражалось желание сблизиться, это не ускользало от нее, но на физическую измену мужу она была не готова. Распространенное мнение, что взгляд выдает влюбленную женщину, сподвигло ее на покупку контактных линз, шаг, который она не могла сделать долгие годы. Позже она удивлялась, как раньше не решалась на это незначительное, в сущности, изменение привычек. Почему слушала знакомых, вместо того чтобы последовать совету специалиста. И морщин на лбу было бы меньше, типичных морщин близоруких.

Пряча за линзами свою душу, мучимая чувством вины Светлана взвалила на себя все хозяйство. Она стала готовить различные вкусности и деликатесы, как раньше писать записочки с пожеланием хорошего дня и неожиданно поняла, что никто ничего не заметил. Все было как прежде: посуда в раковине, крошки по всей квартире, треники, муж, свисающий с дивана в позе часов Дали. Годовщина свадьбы была отмечена пятисотрублевой купюрой в конверте со словами: «Купи себе цветы». Все, что она делала, воспринималось как должное. Шок занял место стыда, а на смену ему пришло безразличие, все углубляющийся разлад с мужем, желание иметь интеллигентного понимающего друга.

Все стало как прежде, только Светлана теперь якобы посещала курсы французского, якобы задерживалась на работе, якобы ходила в кафе с девчонками. Последние были в курсе ее романа, радовались за подругу, осуждали Николая. Только Валентина в силу природной доброты не осуждала, а жалела всех: и Светланину семью, и Александра.

Рассказав ему о проблеме с платьем, Светлана как будто сломала очередной барьер. Голос Александра еще больше потеплел.

— Не волнуйся, все будет отлично, мой водитель подвезет тебя до дома, а потом я заеду в половине седьмого. Договорились?

В ответ Светлана промычала нечто неопределенное. Александр отключился, приняв ответ как положительный.

Остаток рабочего дня прошел как в тумане. Светлана предвкушала приятный вечер, однако вопрос платья волновал ее как никогда. Каково же было ее удивление, когда она села в подъехавший к подъезду стального цвета «Сааб», используемый Александром довольно редко: на заднем сиденье лежала продолговатая картонная коробка, перевязанная широкой атласной лентой. Водитель Дима, уже знакомый Светлане, пояснил:

— Александр Владимирович просил передать.

Через полчаса потерявшая от восторга дар речи Светлана стояла в спальне перед зеркалом, поправляя несуществующие складки на светло-зеленом платье. Длинное, с высоким разрезом, скрывавшее недостатки и подчеркивавшее достоинства фигуры платье шло ей необыкновенно. Светлана напоминала бабочку с закрытыми крыльями, но вот кокон зашевелился и из разреза показалась стройная нога в чулке. Платье было великолепно. Когда она открыла коробку, то в первое мгновение разочаровалась, решив, что такая вещь наверняка окажется неудобной и непрактичной. Только цвет фисташкового мороженого притягивал и манил ее: «Попробуй примерь меня». Примерив, Светлана не узнала себя. Мягкие складки скрыли все лишнее, обозначив талию. Снимать платье не хотелось. Конечно, правильнее было от него отказаться, но почему она должна лишать себя выхода в оперу? В кои-то веки ее пригласили! Она сто лет не была в театре, в конце концов. Окончательно уговорив себя, Светлана наскоро подобрала туфли и аксессуары.