— Миша, миленький, ты не волнуйся, она на кладбище, — радостно затарахтела Наталья. — Мы на кастинг ехали, а таксист психом оказался и выкинул нас около леса. Лариска забыла у него телефон, а у Валюшки только пульт от телевизора оказался. Я бы давно позвонила, да ноги совсем отказали, и все из головы выскочило. Я так рада, что ты позвонил. Ты нас спасешь?

На другом конце провода повисла тишина.

— Бум, — сказала Светлана, — звук падающего тела.

Валентина забрала у Натальи трубку.

— Миша, успокойся, у нас все в порядке, все живы-здоровы, но заблудились. Мы недалеко от города отъехали, от остановки двадцать шестого автобуса по старому тракту в сторону поселка Медный. Там еще кладбище по правой стороне. Хорошо, никуда не движемся, сидим и ждем тебя. Целую, родной, — и она отключилась.

— А вообще, это очень хорошая идея была, пойти в сторону кладбища, — зловеще начала Лариса, глядя на Наталью.

— Лар, ты сама виновата, сказала, что сумка другая, а я про кармашек забыла, — заблеяла Наталья.

Окончательно спустившаяся темнота спасла Наталью от безвременной кончины от стыда, а молниеносно примчавшийся полковник — всех четверых от пневмонии.

— Светик, спасай, два приглашения на прием, а Олег болен. Подруги пересеклись в обеденный перерыв у японцев.

Лариса обожала суши. На Светлану сырая рыба навевала тоску. Один раз она была в японском ресторане с коллегами по работе. Заведение называлось «Ем Сам» и выглядело вполне респектабельно. Посетителей заставили снять обувь, усадили на подушки перед низкими столиками. Сидеть было неудобно, ноги затекали, суставы ныли. Кроме перечисленных неудобств Светлане запомнилась еда в глиняных горшочках с иероглифами, полусырой рыс и сырые морские гады, которые хрустели на зубах. Экзотику медработники запили коньяком, с презрением отказавшись от подогретой рисовой водки. После Светлана все выходные мучилась тошнотой, навсегда возненавидев японскую кухню. Даже уверения Ларисы, что в этом ресторане все иначе, не могли переубедить ее. Она заказала свинину в сладком соусе с рисовой лапшой. Не сказать, что писк поварского искусства, но количество сахара в пикантном соусе заглушало вкус блюда. Лариса смаковала сашими, перейдя на высшую ступень сушиста «просто рыба».

— А я-то при чем, ты же с заместителем должна засветиться? — Светлана старательно распределяла соус по лапше с мясом.

— Понимаешь, эта вечеринка — особое мероприятие, с одной стороны, приглашен весь местный «зоопарк», с другой — нужно скопление народа, массовость. Все в лучших традициях: пионеры с флажками, дамы с транспарантами, мужчины в трико. Ну, соглашайся, — уговаривала она.

— Даже не знаю, мы сегодня с Колей собирались в кино сходить, — начала бойко Светлана, затем стала сбавлять обороты и затихла, аккуратно положив вилку рядом с тарелкой. У нее совсем вылетело из головы что тема «про Колю» выливается в ругань с подругой. По сузившимся глазам Ларисы она поняла, что обед на сегодня закончен. На десерт будет представлена лекция на тему: «если тебя интересует мое мнение, то…».

— Я тебе не рассказала, Илья познакомился с замечательной девушкой, у той двое маленьких детишек, — с ангельской кротостью начала оправдываться Светлана, не чувствуя в себе сил для ссоры. — Мы вместе ходили в зоопарк, и как-то само собой получилось, что наши отношения вышли на новый виток, ну про это я уже говорила. Именно этого всплеска, общей идеи нам так не доставало, а теперь все нормально, — Светлана виновато улыбнулась. Она сама не понимала, куда делась ее прежняя убежденность в правильности сделанного выбора.

— А красавец на крутой машине?

— Здесь сложнее.

— Ты его разлюбила?

Светлана молчала.

— Он тебя обидел? — пыталась Лариса выудить подробности из притихшей подруги. — Да не молчи ты, скажи что-нибудь, — рассердилась она в конце концов, не веря, что только совместное кормление бегемота могло вернуть Светлану в лоно семьи.

— Он мне нравится, — рассматривая тарелку, сказала Светлана дрогнувшим голосом. — Он хорош собой, галантный кавалер, интересный собеседник, но то, что я испытываю к нему, меня пугает. С Колей я чувствую себя спокойно, уютно, понятно. Это рутина. Александр же выводит меня из равновесия. После встреч с ним я как помешанная, не нахожу себе места. Работа, дом, сын — лишь незначительные компоненты в коктейле под названием «страсть». Понимаешь, он, как опасный вирус, проникает в меня и заполняет собой каждую клеточку, вытесняя все, что до встречи с ним было мне дорого и имело значение, — закончила она подавленно.

Во время монолога Лариса пару раз помышляла вмешаться, но останавливалась. На лице ее блуждала мечтательная улыбка, необыкновенно ее красившая.

— Почему ты с таким остервенением пытаешься убежать от своих чувств, от себя? Почему огромный мир усох, как шагреневая кожа, вмещая лишь дом и работу?

— Лар, но разве это плохо? Сколько тебя знаю, ты все стремишься к просторам вселенной, а я к покою.

«Ой, — подумала про себя Светлана, — напрасно я покой помянула. Ураган «Катрина», пятый уровень по шкале Саффира-Симпсона». Вздохнув, она переменила позу, стараясь устроиться поудобнее на жестком диванчике.

— Жизнь только начинается, впереди столько нового, интересного, неизведанного, а ты все стараешься в инвалидную коляску забраться. Ты что, думаешь, она, эта коляска, от тебя убежит? Настоящим жить надо, путешествовать, пока имеются силы и возможности. У тебя две жизни? Подняв внуков, ты летать начнешь? Ничего подобного, после шестидесяти болячки повылезают, какая там прогулка по Парижу? Придется по поликлиникам ходить с майонезной баночкой и спичечным коробком. Очнись, красавица, твои упыри решили тебя с помощью внуков обратно к рукам прибрать, а там уж виднеется узкоколейка на кладбище, с птичками, тишиной и покоем. А ухажер — он тебе все на блюдечке готов поднести, какой в баню Коля?

— Ларочка, не мучай меня. Он мне страшно нравится, но я хочу быть с Колей, он родной.

— И этот через пару лет родным станет, или ты думаешь, он всегда будет в костюме и на машине? Он тоже ходит в тапочках и писает стоя.

— Фу-у-у на тебя!

— А как ты хотела?

— Главное, чтоб во сне храпел на музыку Штрауса, — пошутила Светлана.

— Молодец, что напомнила, — переведя дыхание, Лариса полезла в сумку. — Твой мобильник, как обещала.

На свет была извлечена старенькая «Нокия». Из бокового кармашка Лариса выудила другой телефон и, нажав пару кнопок, замерла. Неожиданно «Нокия» начала издавать душераздирающий рев похороненного заживо мамонта. Люди стали оборачиваться. Светлана с ужасом смотрела на трубку, извивавшуюся в предсмертной агонии. Довольная эффектом, Лариса дала отбой. Дернувшись в последний раз, мобилка умолкла.

— Что это было? — спросила опешившая Светлана.

— Помнишь, ты Николая на диктофон записывала для эксперимента?

— Да, он сомневался, что его храп похож на салют в честь Победы.

— Угу, соседи кричат «ура» и, хлопая среди ночи балконными дверями, бегут, чтобы насладиться зрелищем. Так вот, я записала его храп в виде входящего звонка для твоего мобильника, чтоб ты помнила, кому обязана повышенным давлением, аритмией и целлюлитом на бедрах.

Светлана поставила локти на стол, положив голову на сцепленные в замок руки. Рано она радовалась, считая, что подруга насладилась пятиминутной проповедью. Ураган возвращался, набирая обороты.

— Это ж надо, судьба подкинула подарок в виде лебединой песни, а ты швыряешь ей его под ноги, стремглав несешься к оставленным цепям в камеру, полную клопов и бандитов. Николай хорохорится, по кинам тебя водит, не иначе, почуял подвох. Ты изменилась, пусть для другого мужчины, но твой вроде тоже с глазами. Ты, наконец, закончила воспитательный процесс превращения мужа в человека, отстала от него, предоставив ему свободу, и теперь вы будете жить душа в душу, каждый для себя, периодически подавая перед смертью стакан воды.