Она судорожно стала искать ценник. Цифры были написаны ярко и перечеркнуты жирной линией. Злосчастные «У.Е.», напечатанные мелким шрифтом, она не заметила. «Выходит, набрала я на семь тысяч евро? Делать-то теперь что?»

Ни при каких обстоятельствах и мировых катаклизмах Наталья не смогла бы выдавить из себя фразу: «Извините, мне это не по карману». Чтобы чертова кукла на кассе даже на минуту заподозрила, что у нее, Натальи Семеновны, ведущего юрисконсульта самой крупной и дорогой юридической консультации города, нет денег. Да она зарабатывает в пять раз больше, чем эта пигалица. Да у нее квартира в центре города и сапфир бабушкин на пальце. Стоит только захотеть, она оплатит выбранные вещи. Пусть дорого, пусть уйдет значительная часть отложенных денег. Главное, она сохранит лицо, а продавщица будет завистливо смотреть ей вслед. Ради этого взгляда и сиюминутных амбиций Наталья была готова на любую жертву.

Тем временем, продавщица, распрощавшись с покупателями блузки, все внимание обратила на нее:

— Добрый день!

Деваться было некуда, не отходить же от кассы, если тебя уже заметили. В этот момент жаба-скупердяйка подняла голову, намекая, что отдавать приличную сумму денег за тряпки прошедшего зимнего сезона глупо.

Но Наталья начала демонстративно рыться в кошельке.

— Девушка, — она собрала всю твердость духа, нахмурилась, принимая серьезный вид и представляя перед собой очередного желающего развестись, — можно я оставлю вещи на прилавке и схожу в банкомат за наличкой, а то сами понимаете, набрала я много, боюсь, не хватит.

— Конечно, — девушка продолжала резиново улыбаться, — но если хотите, вы можете оплатить кредиткой прямо в нашем магазине.

— Нет! — почти вскрикнула Наталья. — Я могу снять только в банкомате.

Опустив глаза и старательно пряча улыбку, девушка согласилась. Наталья, поспешно покинувшая бутик, пропустила, как та сказала своей напарнице, подошедшей, чтобы побыстрее обслужить клиентку с большим количеством покупок:

— Болезнь «совка». Называется «понты дороже денег».

Работая продавцом в дорогих магазинах, она прекрасно разбиралась в подобных случаях.

Выбежав из чертового бутика, Наталья рванула к маленькому кафе на первом этаже, чтобы пережить произошедшее и выпить чашку кофе, но страх, что девушка из магазина может случайно сюда заглянуть, погнал ее на улицу.

«Кажется, пронесло, — подумала Наталья с облегчением, к которому примешивалось беспокойство. — Жаль, хороший бутик. Придется забыть про него на пару месяцев, вдруг продавщица меня запомнила».

Трамвай шел в парк, поэтому Светлане пришлось идти пешком лишнюю остановку.

«Ничего, — подбадривала себя Светлана, борясь с хандрой, — двигаться полезно. Вон Лариска на теннисе по два часа скачет, поэтому такая стройная».

Полученные две недели назад фотографии с Ларкиной вечеринки во всей красе показывали, что с лишним весом Светланы нужно что-то делать. Оставалось решить, что именно. Можно меньше есть, но тогда жизненной энергии не хватает даже на обогрев собственного раздавшегося в бедрах и талии тела. Можно заняться спортом, но на такие глобальные поступки Светлана решиться пока не могла. В конце концов, разве мало она двигается?

«Вот сейчас прогуляюсь, сразу похудею, — решила она. — А если буду каждый день ходить пешком, тогда наверняка стану стройной, как раз к поездке».

Вспомнив о Париже, Светлана приободрилась, предавшись приятным мечтам. К реальности она вернулась на лестничной площадке, услышав шум хоккейного матча, доносящийся из ее квартиры.

— Так, значит, сидят без ужина с чипсами и пивом, — открыв дверь и сбросив пальто, Светлана направилась в комнату.

На диване перед телевизором сидел Николай в старых тренировочных штанах с лампасами и застиранной футболке. На журнальном столике громоздились разноцветные банки, небрежно разорванные пакеты с чипсами и сухариками. Илья открывал новую жестянку пива. Актеры, декорации, реквизит, все на своих местах в пьесе «Вечер в кругу семьи».

— Ты когда-нибудь выкинешь этот хлам? — набросилась Света на мужа. — В конце концов, почему надо для каждого матча по телику надевать это рванье?

Николай засопел и, ничего не ответив, сделал вид, что обидные слова относятся к сыну или стенке.

Он обожал хоккей, в юные годы играл за местный клуб. То ли клуб развалился, то ли Николай оказался слишком слабым ребенком, но клюшку и шайбу пришлось оставить. Однако трепетную любовь к спорту настоящих мужчин он сохранил на всю жизнь, стараясь попасть на любой матч, проходивший в городе. Когда возможности не представлялось, а матч транслировался по ТВ, Николай доставал атрибуты заядлого болельщика, треники с лампасами, майку ЦСКА и, повязав шарф соответствующих цветов, усаживался перед телевизором. Ни уговоры жены, ни подтрунивания друзей — ничто не могло заставить его изменить традиции.

— Ты бы хоть добрый вечер сказала, а то прямо с порога орать на весь дом, — беззлобно заметил он, не отрываясь от экрана.

Светлана махнула рукой, зная по опыту, что разговаривать бесполезно. Выйдя в коридор и протерев сапоги тряпкой, она направилась на кухню, с грустью осознавая, что она лошадь, бегающая по кругу от одного станка к другому. От больных к плите, из дома на работу. Жаль только, что работа не могла заменить ни душевной теплоты, ни пожелания спокойной ночи, ни нежного объятия, когда двое возвращаются домой из театра. Вот так придешь к финишу, имея за плечами только работу и воспоминания о прошедшей молодости, растеряв в пути любовь, семью, друзей, за алой ленточкой реет полотнище с надписью «пенсия», а дальше ждет пустота, походы по магазинам в поисках дешевых яиц, посиделки на скамейке у подъезда.

На кухне царил утренний бардак. Грязные кофейные чашки стояли в раковине. «Господа» не потрудились поставить их в посудомоечную машину, которая была презентована Свете на день рождения. Пол был усыпан крошками, словно венецианская площадь Сан-Марко, где туристы кормят голубей. На столе валялись пробки и пустые пакеты. Дверцы кухонных шкафов открыты настежь. Очевидно, мужчины прибежали домой в последнюю минуту до начала матча.

Светлана любила их уютную квартиру, и домашнее хозяйство не было ей в тягость. После свадьбы, еще до рождения Ильи, они жили у свекрови. Николай был воспитан одинокой мамой строго, почти в спартанском стиле, и делал в ее присутствии любую домашнюю работу, от стирки носков до лепки пельменей. Переехав с женой в новую отдельную квартиру, он решил, что деньги «на витамины» для наследника важнее, чем стирка и глажка пеленок. Поначалу Светлана была довольна старательно зарабатывавшим мужем и полностью взяла быт на себя, но, выйдя из декретного отпуска, с удивлением обнаружила, что Николай готов и звезду достать, и целину распахать, лишь бы избежать натирки паркета и мытья кастрюль в свободное от работы время. То, что Светлана тоже работала, да еще там, где ошибка могла стоить жизни человека, воспринималось как должное. Сын пошел весь в отца. Если один вечно работал, то второй вечно учился. Окончание университета постоянно откладывалось на неопределенный срок, поскольку довольно способный Илья силы и время употреблял на сборку и разборку персонального компьютера, время от времени скачивая из интернета курсовые и рефераты. Периодически рискуя быть отчисленным, бестолковый отпрыск продолжал учиться, иногда подолгу задерживаясь на одном и том же курсе.

Сполоснув посуду, Светлана стала загружать ее в машину.

— Мать, — заорал сын из комнаты, — мы уже поужинали с батей. Так что не готовь там ничего сложного, чисто так, перекусить.

Это было выше ее сил. Захлопнув с грохотом дверцу, Светлана схватила лежавшую на столе пачку сигарет и выбежала на балкон, кутаясь в старый шерстяной кардиган, пропахший табаком. Она давно собиралась бросить курить, но пока не решалась сделать последний шаг. Ей казалось, сорвись первая попытка избавиться от пагубной привычки, и она уже никогда не поверит, что это возможно, поэтому продолжала утешать себя тем, что почти не курит. Сигарета была для нее, как спасительный счет до десяти во время стрессовых ситуаций, — средство, чтобы пропустить мимо ушей, не сорваться на крик, в особенности дома, где в последнее время часто находился повод для раздражения.