— Все ясно, она перепутала этажи! Еще вчера два раза у меня переспросила, уточнила, где находится аудитория. Объяснила, что искать нас надо на третьем этаже по русскому счету, а не по французскому. А теперь выясняется, что она бегает этажом выше и ищет аудиторию 351, которой на четвертом этаже никогда не было.

По классу пронесся вздох облегчения.

Наталья вытащила из-под учебника пудреницу и еще раз придирчиво проверила безупречный макияж: вчера целый вечер тренировалась, чтобы получилось, как в последнем номере «Elle». Кофточка очень похожа на ту, что на обложке последнего Cosmo. Правда, там у модели под кофточкой ничего нет, но это уж слишком вызывающе. Да и не жарко, нас-то софиты не греют. В аудитории прохладно, но основательно подготовившиеся к встрече француженки дамы даже не думают накинуть верхнюю одежду. На Ларисе исключительной строгости деловой костюм, оживленный повязанным на шее ярким платком. Светлана закуталась в элегантный шарф.

В дверь постучали, в аудиторию боком протиснулось странное создание. Тонкая стеганая курточка, мешковатые брюки. Это была долгожданная француженка.

Подруги озадаченно переглянулись. Перед ними стояла бесформенная толстая девица без следов макияжа на пухлом невыразительном личике.

«Ожирение второй степени», — подумала Светлана.

Француженка — идеал женской красоты, стиля, ухоженности и стройности — существовала только в их воображении.

На следующий день Светлана встретила у подъезда приятного молодого человека, вручившего ей узкий конверт из просвечивающей нежными прожилками дорогой кремовой бумаги — приглашение в ресторан. Ей стало страшно. Мысли забегали, засуетились в панике, как мыши, почуявшие кошку. За годы замужества она ни разу не была с другим мужчиной даже в «кафе-мороженом».

«Хотя что криминального в походе в ресторан со знакомым? В этом нет измены. Всего лишь покушать», — уговаривала она себя, стоя посреди супружеской спальни. Дверцы шкафа были раскрыты настежь. Платья, юбки валялись на полу. Она стояла в одном белье с горящими глазами, кусая губы, отрешенно уставившись в одну точку на стене.

— Нет, идти определенно нельзя, — сказала она вслух, не двигаясь с места, ожидая, что интуиция, внутренний голос, женское чутье проснутся и подскажут, как поступить правильно. Конечно, она страдала, ей не хватало человеческого тепла. Если бы Николай стал чуточку внимательнее, разговаривал бы с ней, то и не было бы никакого ресторана.

У каждого человека есть свой джентельменский набор семейного счастья. В Светланином присутствовали душевные разговоры по вечерам. Да, во всем виноват бесчувственный муж. Именно из-за него она готова пойти на сторону. Правда, нехорошая мыслишка корябала когтистой лапкой где-то в глубине подсознания, разваливая красивую теорию «все мужики козлы», намекая, что отношения с мужем вторичны, а первичны пресловутые семь секунд, мгновенная симпатия, электрическое напряжение, возникшее между ней и Александром. Мыслишка была хоть и маленькая, но проскребла приличную дырку, и Светлана чуть не расплакалась от обиды, понимая: даже если придет муж с цветами и объяснениями в любви, начнет подметать паркет спальни полами пиджака, она все равно пойдет в этот чертов ресторан. Может быть, это последний шанс перед пенсией почувствовать себя женщиной, а после можно и на грядки, и внуков, и паранджу на голову. Она принялась убирать вещевой развал, возвращая все в осиротевший шкаф. Ей хотелось одеться скромно, но с легким праздничным шиком.

Существует теория, что о женщине вам откровенно поведает ее гардероб. Обилие одежды новогоднего настроения, каменья, люрекс, серебро с позолотой говорят, что мужское внимание обходит женщину стороной. Облегающая одежда, костюмы, свитера, брюки на два размера меньше должны убеждать саму хозяйку, что все выпирающее — это нарощенное на костях мясо. Девиз «здесь подогнем, там подвернем, тут булавкой подколем, ведь почти не видно» выдает женщину, ищущую в одежде воспоминания молодости, когда чулки были из сетки для гипса, узкая юбка — из старых джинс, сшитых посередине, а диванные заклепки служили украшением сабо. Светланина половина шкафа горевала и оплакивала женскую долю своей хозяйки — струящимся люрексом, юбками, открывающими так называемые «голяшки», костюмами песочных оттенков аравийской пустыни. Разочарованно смотрели на мир леопардовые кофточки, черные в красных розах блузочки, а джемперочки своим цветом вполне подходили для устрашения диких животных. Единственный классический костюм черного цвета был куплен по случаю кремации кого-то из родственников. На нем она и остановилась, разбавив «похороны супружеской верности» кремовой блузкой.

Светлана вошла в зал, ища глазами Александра. Людей, несмотря на ранний вечер, было много. Очки остались дома. Она щурилась, пытаясь определить одиноких мужчин. Разумеется, по закону подлости таковых оказалось большинство. С грустью Светлана понимала, что придется идти через весь ресторан, подходить к каждому столику, потому что в памяти запечатлелись только синие глаза и голос. «Смешно, но без рубашки я бы его точно узнала». Подошел метрдотель.

— Добрый вечер, — наклонив голову набок, голосом диктора программы «Время» поздоровался он.

Светлану подмывало сказать хулиганское «здрасьте».

— Вы одна?

— Нет, меня ждут, — выдавила Светлана, глупо улыбаясь и морально готовясь к обходу зала по периметру.

Труженик современного общепита, двуликий Янус нашего времени, балансировал между двумя подходящими его должности лицами: строгим и доброжелательным. Первое для непрошеных гостей, второе — для постоянных клиентов.

— Замечательно, Светлана Валерьевна, — кивнул он. — Я провожу вас к столику.

— Да, — промямлила Света, удивившись его осведомленности. Откуда он знает ее имя? Хотела спросить, но, сообразив, что это неприлично, промолчала, проследовав за метрдотелем.

— Пожалуйста.

Она присела на любезно отодвинутый стул.

— Александр Владимирович, к сожалению, запаздывает. Просил передать, что будет ровно через десять минут. Аперитив или водички?

Заказав мартини, ведь именно с этим напитком в кино незнакомки ожидали незнакомцев, Светлана стала разглядывать зал.

Внутреннее убранство ресторана поражало изысканностью. Шоколадные матовые стены контрастировали с белым потолком, с которого лился неяркий свет множества светильников. Настоящим было все, от столового серебра до льняных салфеток. Орхидеи и белые овальные свечи плавали в больших хрустальных чашах, наполненных водой. Света даже потрогала цветы, чтобы убедиться в их натуральности. Никакой традиционной для российских ресторанов позолоты, вычурности, массивности. Просто и дорого, как маленькое черное платье от Шанель. Три цвета и блеск начищенного серебра. На стенах висели картины, в основном на морскую тему. Полупрозрачные воды морей и океанов несли корабли и солнечные брызги.

Светлана осторожно оглядывалась, удивляясь, насколько уютно чувствует себя здесь, несмотря на высокий класс заведения и непривычность обстановки. Проведя кончиками пальцев по шероховатой, до хруста накрахмаленной скатерти, она подняла глаза и увидела приближающегося к столику Александра.

Дыхание перехватило. К ней шел с иголочки одетый мужчина. С тех пор, как она последний раз видела его на улице, образ спасенного пациента подкорректировала бурная фантазия и, как оказалось, в худшую сторону. Тихонов, Бандерас, Лановой, Клуни и Костолевский в одном флаконе. И молоденькие девочки, и дамы, перешедшие черту ледникового периода, падают в обморок от восторга при встрече с таким мужчиной. Их держат подальше от подруг, коллег и знакомых, сходя с ума от ревности. Про таких говорят, что родился в рубашке, и добавляют: «И в костюме с галстуком». На холеном лице пролегли морщины, говорящие, что человека занимают мысли о вечном. Облагороженная стильной стрижкой копна темных волос оповещает о хорошей наследственности. Глаза — как детская мечта о море, меняющие цвет в зависимости от настроения. Крепкие плечи, благородная осанка.