— Может, он правда ваш родственник?

— Тетя Саня умерла, а я живая, — напомнила Валентина.

Откуда ни возьмись, появился поднос, нагруженный тарелками. Ноздри защекотал запах горячего плова. Режиссер сопротивлялся, говорил, что есть не хочет, а хочет мировой славы, признания и «Золотого льва» в номинации «рекламный ролик». Марина наседала, объясняя, что еда — это подношение от руководства торгового центра, что аборигены не поймут отказа, страшно обидятся, ведь для них огромная честь принимать у себя такую знаменитость.

После первой ложки, принятой внутрь с опаской и отвращением, пришел аппетит. Режиссер заграбастал миску и упал на свой стульчик. Съемочная группа упала на пол.

Когда в тишине и покое завершилась съемка, к Валентине, ставшей героиней номер один, подходили по очереди, с чувством благодаря за спасительную идею. Ей выдали деньги, записали координаты, пообещав будущее звезды рекламы. Валентина в звездность не верила, но чувствовала себя счастливой. День прошел среди интересных людей, в работе с полной самоотдачей и хорошими деньгами. Похвалы и комплименты напомнили ей, что она может быть полезной, нужной, а не просто бабушкой для внучек.

У мужчин жизнь организована просто. Они могут годами не встречаться, а потом в один прекрасный день появиться на пороге, обрадовав старого приятеля. Не будет вопросов, не будет неудобства, что только сейчас нашлось время. Человек не давал о себе знать, не звонил, чтобы узнать, как дела, как семья, не поздравлял с праздниками, а теперь объявился, потому что душа потребовала общения или ситуация — помощи именно этого друга. У мужчин не принято спрашивать: «Что-то случилось?» Раз друг пришел и сто граммов принес, значит, разговор будет серьезный. Еще проще, когда два приятеля встречаются случайно. На автозаправке, в магазине рыболовных принадлежностей или в винном отделе супермаркета. Ситуация резко осложняется, если в этом отделе продается что-то недостойное настоящего мужика.

Николай, пробирающийся между стеллажами, уставленными баночками и коробочками, мечтал только об одном: не наткнуться на пациента или сотрудника с работы. Как всегда в таких случаях, провидение четко выполнило инструкции, издевательски следуя дословной формулировке. Не указанный в повторяемой мантре показался Михаил, которого Николай отлично знал, но уже сто лет не видел. «Девчонки» после развода Ларисы встречались все чаще без своих половин, работы вечно вагон, и вообще как-то потеряли друг друга из виду.

Увидев Михаила, Николай постарался спрятаться за стойкой с духами, зайчиком метнулся мимо прилавка с косметикой «Эсти Лаудер», выдохнул и спиной наткнулся на Михаила, тихо, как Рембо, подошедшего с другой стороны.

— Стоять, бояться. Ты чего такой испуганный, косметику воруешь? — спросил Михаил.

— Почему ворую?

— А чего бегаешь от стойки к стойке, я за тобой минуты две по зеркалам наверху наблюдал, — он указал на зеркальный потолок.

— Черт, — Николай почувствовал себя идиотом.

— Так чего ты тут забыл?

— А ты? — перешел в наступление Николай.

— Духи Вале купил, — показал приобретение, — решил подарок сделать в честь ее выписки из больницы. Эля название написала, так что все четко, как на строевой.

Крыть было нечем.

— Светка просила краску для волос купить, — соврал Николай, успевший провернуть в голове несколько вариантов один другого фантастичнее.

— А-а-а, и ты решаешь, то ли ей с мужиком на коробке брать, то ли с теткой?

— Ну да, она сказала, вроде с мужиком покрепче.

— Коль, ты меня за дурака держишь? — по-ленински прищурился Михаил.

— Ладно, поймал, — сдался Николай, прикинув, сколько лет они знакомы. — На днях подслушал, как наши медсестры между собой разговоры разговаривали. Клянусь, случайно! Так вот они мужиков наших обсуждали, ну и сказали, что я сдал в последнее время, мол, раньше интересный мужчина был, а теперь старый, только гвозди забивать, и знаешь, как ржали, мол, на голове у меня… В общем, я решил покраситься, — Николай обреченно замолчал.

— А чего не в парикмахерской? Сейчас же многие красят, я сам видел.

— Ну да, многие. Я тут решил парикмахерскую сменить. Неудобно около дома, вдруг разболтают соседям. Думаю, сначала зайду постричься, на разведку. Потом невзначай про покраску узнаю. Выбрал такую модную, современную. «Салон» написано. Повели меня голову мыть. Подхожу к раковине с креслом. Ну, встал на колени в кресло и голову наклонил. Опозорился, в общем. В старой-то парикмахерской без выкрутасов, голову над ванной моют, с советских времен еще стоит.

Михаил улыбнулся, представив ситуацию, а Николай продолжал:

— Пока стригли, слышу, рядом ведущий мастер какому-то педику волосы красит и объясняет: «У вас луковицы близко к поверхности кожи, поэтому волосы тонкие. Луковицы должны сидеть на десять сантиметров в коре головного мозга». Не стал я у них краситься. Да и не хочу я всю голову красить, лучше, как Светка, ну, этими… клоками.

— Перьями, — подсказал Михаил.

— Точно, перьями для начала, как бы у меня натурально так волос расти стал. Должно быть чуть с сединой. Сам покрашу.

— Ты уверен, что у тебя получится? Это ж сноровка нужна, я б попросил кого.

— О, давай ты мне поможешь, — обрадовался Николай.

— Нет, ты меня не так понял, — дал задний ход Михаил. — Я имел в виду жену или Валюшку. Я не могу, не умею.

— Слушай, тебе вроде коронку давно пора менять…

— Ты злодей.

— Ты, когда меня красить будешь, помни о коронке. Как покрасишь, сделаю в лучшем виде.

— Это несправедливо. Ты всю жизнь это делаешь, а от меня ждешь работу, которой я никогда не занимался.

— А чем ты в армии занимаешься? Траву красил к приезду начальства? Это почти то же, только объем работ в несколько раз меньше.

— Хорошо, поехали к нам, — смилостивился Михаил. — Ты только никому, что я тебе в этом деле помогал.

Хотелось помочь хоть чем-то. Из рассказов жены Михаил знал достаточно, но делал вид, что не в курсе. Кому приятно, что товарищ заметил твои ветвистые рога, которые ты тщательно скрываешь под шапкой-ушанкой летом.

Взяв по дороге пива, друзья расположились на кухне. К ответственной процедуре прямо с порога приступать было страшновато.

— Может, шахматы разложим? — предложил Михаил.

— Давай.

Разложили, поставили, открыли, сели.

— Даже не знаю, с чего начать.

— С пешки и начни.

— Да я не о том… — Николаю захотелось выговориться. — В последнее время так хорошо дома стало. Я даже с работы стал с радостью приходить. Как у вас с Валентиной, ни крика в доме, ни шума, спокойно, тихо. Правда, с Ильей неувязочка вышла, но, вроде, даже к лучшему, за ум взялся, решил побыстрее с учебой развязаться, на работу устроиться.

— Да, люблю, когда покой в семье. Стресса на работе хватает, дома нужен покой и любовь, — сделал очередной ход Михаил.

— Да и с любовью, вроде, в порядке.

Михаил поднял на него глаза от доски.

— Ну, не так, как в молодости, но вполне. А тут идем со Светкой по рынку, я что-то приотстал, смотрю, на нее мужики прям зубами щелкают, глазками маслянистыми обхаживают. То попробовать предложат, то комплимент отвесят. Я уж забыл, когда ее последний раз ревновал. Мне даже в голову не приходило, что моя жена может кому-то нравиться. Она же не модель какая, обычная. Вижу, а Светке приятно, когда вокруг нее вертятся.

— Постой, Коль, работа у них такая, товар продавать.

— Не-е-е, они ей его не просто предлагали. Я ж мужик, могу отличить, когда глазки строят, а когда товар впаривают. Светка в последнее время похорошела. То ли от любви нашей, то ли… Знаешь, она всегда мне про эту романтику трещала, но я все как-то не верил, что именно этой хренью можно отношения поправить, а она прямо расцвела вся. Я же рядом с ней… — Николай досадливо махнул рукой.

— Мужик и должен быть чуть красивее обезьяны, — пошутил Михаил, желая поднять товарищу настроение.