— Таня, подключай томограф!

В голове мелькнуло: «Господи, только этого мне не хватало!»

— Расстегните ему рубашку, да не три пуговицы, все.

Мужчина рванул рубашку на груди своего шефа, пуговицы полетели в разные стороны. Его напарник заглянул в кабинет и застыл у двери, держась за ручку, не в силах отвести взгляда от сцены, достойной сериала «Скорая помощь».

Светлана начала делать массаж сердца, но через секунду поняла, что это бесполезно, прибор не фиксировал пульс.

— Таня, не стой как статуя, давай дефибриллятор! — прикрикнула она на медсестру.

Дальнейшее Светлана делала автоматически. Побледневшая Таня молча помогала, забыв про синяки и ушибы.

— Разряд!

Ток, пронзивший безжизненное тело, заставил его подпрыгнуть, но сердце не хотело работать.

— Еще разряд, — Светлана почти физически ощущала утекающее словно песок сквозь пальцы время. Пять-десять минут промедления — и человек гарантированно отправится на кладбище.

«Господи, миленький, ну давай же, оживай!»

Она была врачом от Бога, лучшей на курсе. На практике в больнице ассистировала сложнейшие операции, нарабатывая клинический опыт. Позже, работая самостоятельно, тяжело переносила смерть пациентов, ночами анализируя историю болезни и выискивая свои ошибки. Слишком человечная для жесткой профессии хирурга, она хотела спасать людей, не желая признавать, что на всех ее сил не хватит. Старенький профессор посоветовал своей любимице сменить профиль, уйти в терапию. Она сдалась, только когда перестройка и хозрасчет оставили в операционных лишь скудный минимум, как в военное время.

— Разряд! — Светлана увеличила мощность. «Не может такого быть, — проносилось в голове, люди не умирают в кабинете кардиолога».

— Таня, давай на всю.

— Вы что, Светлана Валерьевна?! — в расширившихся глазах медсестры плескались тяжелые волны страха.

Светлана строго посмотрела на нее и тихо сказала:

— Уволю, — затем добавила: — Разряд.

Тело дернулось в очередной раз, и по кабинету поплыл терпкий запах обожженной кожи.

— Да что ж вы делаете, доктор?! — заорали сопровождающие одновременно. Мужчина, стоявший рядом с кушеткой, клетчатым носовым платком вытирал выступивший пот. Руки у него тряслись. Тот, что оставался у входа, быстро пришел в себя, с треском захлопывая за собой дверь, ринулся в кабинет.

— Вы же его зажарили! — рявкнул он на Светлану. — Да я… да мы…

— Есть пульс, — сказала бледная как полотно Танечка.

Светлана, также следившая за показаниями прибора, удовлетворенно кивнула. Дело было сделано.

Через несколько мгновений в кабинет ворвалась вызванная охранником бригада «скорой помощи».

Когда голоса за дверью стихли, Светлана без сил упала на стул. Проведя рукой по ушибленной ноге, машинально отметила затяжку на колготках.

— Ну вы, Светлана Валерьевна, даете, — Танечка смотрела на начальницу как завороженная.

— А что было делать, — Света потерла виски. — Объясняйся потом с главврачом, почему у меня в кабинете человек скончался. Как говорится, у каждого врача есть свое персональное кладбище. Будем надеяться, что мое сегодня не пополнится.

Посмотрев девушке прямо в глаза, добавила:

— Танюш, извини за резкие слова, нервы сдали. И спасибо, ты была молодцом.

Медсестра зарделась от удовольствия.

— Так, сейчас по сорок капель валерьянки, чай отменяется. Пять минут на восстановление, и будем принимать. Пациентов, я имею в виду, а не очередного умирающего, — Светлана вымученно улыбнулась.

Наталья уже битый час слушала молодую пару, выразившую желание развестись.

Мужчина, высокий голубоглазый блондин, приехавший из дальнего зарубежья, то ли Швеции, то ли Швейцарии, эту деталь Наталья пропустила, производил неизгладимое впечатление. Цвету его волос, пепельному с легким мышиным оттенком, позавидовала бы любая крашеная блондинка. Жена, невзрачная, скучная, как дождливый день, являла собой неудачный вариант победы духовного над телесным. Таких берут на шпионскую работу: сто раз увидишь и на сто первый с трудом вспомнишь, как она выглядит.

Слегка коснувшись рукой тщательно уложенных волос, Наталья подумала, что в свои пятьдесят выглядит куда лучше. Пусть она не так молода, зато ей не стыдно смотреться в зеркало.

По мнению Натальи, супругам требовался не юрист, а психиатр. Во всяком случае мужчине. Интересно, он женился с закрытыми глазами? Куда он смотрел, когда, приехав в наш город, из всех красавиц, стаями порхающих в поисках мужа, он выбрал именно это убогое и бесполое создание?

Девушка теребила край безразмерного свитера цвета грязного асфальта, готовясь вот-вот расплакаться.

— Так, в чем у вас проблема? — в очередной раз пыталась выяснить Наталья, обреченно постукивая «монбланом» по раскрытому на чистой странице блокноту. Про себя она отметила, что в таком виде даже за картошкой вряд ли пошла бы. Мышь серая. Золушка с кандидатской степенью.

— Понимаете, мы любим друг друга, но разница менталитетов ставит под вопрос достижение гармонии, — оставив в покое свитер, «мышка» полезла в объемистый рюкзак, служивший ей сумочкой.

— В чем это выражается? — устало поинтересовалась Наталья.

— Мы по-разному смотрим на мир! У нас разные политические и религиозные убеждения. Вы знаете, я агностик, — сделав это заявление, девушка извлекла из рюкзака пачку одноразовых носовых платков. — Кроме того, мне ближе демократические отношения в семье, а Пауль пытается насадить домострой.

— Девушка, я не семейный психолог, я занимаюсь разводами. Имущество будете делить?

— Какое имущество? — подняла на нее непонимающие глаза собеседница, забыв о салфетках.

«Понятно, развод отменяется», — Наталья переставила карандаши в стакане, вздохнула, делая еще одну попытку.

— Если можно, объясните конкретнее, что вы хотите от меня.

— Понимаете, — начал ее неотразимый спутник. Наталья с грустью подумала, что молодой человек годится ей в сыновья, а своего отца, наверняка такого же сногсшибательного, он, к сожалению, с собой не захватил. В голове пронеслось: «Эх, была бы я лет на пятнадцать моложе», — Верочка отказывается переезжать ко мне, — швед или швейцарец, кто их разберет, говорил по-русски с легким оккупационным акцентом, что добавляло ему шарма. — Она считает, что женщина в первую очередь должна состояться как личность и только потом может посвятить себя семье.

— Вот именно, — вмешалось пугало с хвостиком на затылке, явно седлая любимого конька. — Семья должна держаться не на борщах, а на близости интересов, родстве душ. Еще мне претит подход к отношениям с точки зрения «моя половинка». Почему сразу «половинка»? Разве я сама по себе не целостная самодостаточная личность? Если я одна, разве я ущербна, неполноценна? Нет на этом свете моей половинки, есть люди, с которыми я «на одной волне».

— Любимая, но я же не против, — мужчина с обожанием посмотрел на жену. — В конце концов, мы могли бы искать смысл жизни вместе, а не по отдельности. Неужели тебе было так плохо эти два месяца жизни со мной? Захочешь, будем жить в городе, поближе к библиотекам. Если нет, поедем в Альпы. В горах удивительно тихо, очень способствует сосредоточению на работе. Будешь заканчивать монографию.

После этой тирады Наталья чуть не взвыла. Она готова была задушить девушку собственными руками. Мало того, что она, пусть не уродина, но далеко не красавица, подцепила иностранца как с журнальной обложки, так он еще и всю домашнюю работу готов делать, пока она будет искать себя.

— Послушайте, — задушевно обратилась к «мышке» Наталья, стараясь скрыть свое раздражение, — зачем все усложнять? Зачем пробивать стену головой, если рядом есть дверь. У вас прекрасный муж. Поезжайте и посмотрите. В конце концов, наймете садовника, повара, домработницу. Тогда вопрос о мытье посуды при наличии трех дипломов отпадет сам собой. Реализуетесь как личность на все сто пятьдесят процентов. Надоест — вернетесь, я вас быстренько разведу.