До Кати воде оставалось полметра, как вдруг снизу по поверхности что-то ударило.

На этот раз это было сражение других стихий: Воды и Огня.

Катя решила, что это отец, и начала сопротивляться. На её стороне явно было преимущество — воды гораздо больше, чем одной струи пламени. Однако у Ивана тоже был мощнейший плюс — человек, спасающий жизнь любимому, всегда больше уверен в своей цели, нежели любой самоубийца.

— Папа, нет! — вскричала Катя.

Иван этого не слышал, а просто орал. Он подбежал ближе и, приблизившись к озеру, смог поднять воду где-то на 50 метров.

Катя не понимала, что в этой ситуации делать, и тут взглянула на «противника», поняв, что это не отец, но ещё не узнав, кто это.

Вдруг Иван использовал резкий манёвр: он направил огонь назад, тем самым оттолкнулся и полетел на Катю. Однако над ними висела огромная масса озера.

Иван схватил Катю, вода практически за две секунды упала вниз, но он, благодаря высокой скорости, сумел вытолкнуть её на другой берег. Они завалились на нижнюю часть скалы и их накрыло небольшой волной.

На небе в этот день сгустились тучи, и полил дождь. Стало темно, хотя на дворе стояло лето.

Когда они упали на песочную скалу, Катя сначала не понимала кто её спас. Она посмотрела и увидела его… В сердце что-то запело!

— Ваня, — тихо произнесла она.

Он ничего не хотел говорить, он просто хотел быть рядом с ней, у него уже ни на что не хватало сил после этого спасения и вновь пережитого ночью. Он просто обнял её. Она вцепилась в него что есть мочи и не хотела отпускать:

— Ванечка, Ванюша! Почему ты меня спас? Зачем ты это сделал?

— Я не мог иначе, — с очень глубоким чувством проговорил он.

И вдруг Катя заметила его левую руку.

— Боже, — воскликнула она. — Что это?

— Ну надо же было как-то остановить твою волну и вызвать огонь.

Катя взвыла, стараясь его пожалеть, но получилось как испуг. Она вымыла руку в озере, провела по ране, и через пару мгновений она затянулась.

Они поднялись повыше, туда, где в скале было укрытие от дождя. Они устроились там на песчаной зелени.

— Вань, я не понимаю, — сказала Катя. — Я читала твоё письмо…

— Не надо! — он подошёл к ней и закрыл её рот ладонью. — Не надо! Да, я любил её, но это было раньше! Я даже не могу сказать, была ли это любовь или страсть. Сейчас я могу думать только о тебе. Я не мог позволить, чтобы ты с собой что-нибудь сделала, — и он прокричал: — Я люблю тебя!!!

Из глаз Кати полились слёзы, и она бросилась к нему в объятия.

— Я тоже, — всхлипнула она, вспомнив, как он страдал: — Я очень тебя люблю и всегда буду с тобой! Слышишь! Чтобы не случилось, я всегда помогу тебе и приму тебя, каким бы ты ни был! Я люблю тебя.

Иван прижал её к себе как только мог. Катя разрыдалась, она не могла больше держать в себе такой груз за столько лет, накопившийся чуть ли не с рождения. Он сам чуть ли не заплакал. Ему вдруг стало очень хорошо с ней, и они оба поняли, что счастливы.

Они улеглись на траву, сняли друг с друга всю одежду, так и провели несколько часов…

* * *

Прошло около пяти часов. На небе уже светило солнце, а Ваня и Катя лежали в какой-то несерьёзной одежде всё на том же месте. Оба счастливые, глядели друг другу в глаза, радовались природе, любви, друг другу и самой жизни! Они очень крепко поцеловались, Иван опёрся спиной о скалу, а Катя легла ему на колени. Оба смотрели в сторону Чаши.

— Как красиво, — сказал Иван.

— Да, — загадочно проговорила Катя. — Озеро очень чудесно смотрится в этих лучах, почти как ты.

Она снова прикоснулась своими губами к его и почувствовала, как слёзы счастья текут по щекам.

— А знаешь, — говорила она, — я никогда не понимала, как люди плачут от каких-то хороших чувств.

— Я тоже, — он снял слезу с её лица. — Я даже не знал, что когда-нибудь буду так счастлив.

— А расскажи мне, как у вас с принцессой всё было.

— Да чего там… Мы с Виктором работали в штабе возле Доброграда, на природе, рядом с речкой. Ну, естественно, не знали, что она принцесса. Я решил завести с ней отношения, но на носу уже был отпуск, и я просто спросил, согласилась бы она стать моей девушкой, если бы я остался. В конце концов, у нас там за час до моего отъезда что-то такое произошло… мы целовались… просто целовались, говорили… В общем, она просила меня отложить отпуск, а я уехал. Сразу понял, что она мне нужна, затем через полгода снова выполнял задания в другом штабе. Там были её подруги. И тогда меня выгнали из гвардии. А потом я снова встретил Дашу, но у неё уже кто-то был, а я не мог продолжать бороться и быть рядом с ней: не хотел быть навязчивым, да и меня выгнали из гвардии.

— Сейчас они наоборот думают, как бы оставшиеся не поуходили. А ведь какая красивая история…

— Ты что! — сказал Ваня, заметив в Кате знакомый настрой. — Ты опять ревнуешь? Брось!

— Ну ты же меня знаешь, я не умею без этого.

Иван прижал её к груди.

— Нет. Я теперь всё иначе воспринимаю, просто как факты рассказываю…

— Да, с письмом это не сравнить… Я представляю, как ты себя корил за то, что уехал…

— Да, корил, ещё как! Но сейчас у меня к этому отношение проще. После того, как я потерял память, искал кто я, я встретил тебя — в жизни появились другие вещи, и теперь я уже забыл её… И люблю тебя!

Он заметил, что Катя расстроилась.

— Знаешь, — сказала она. — Я ведь действительно не знала, что такое счастье, любовь. Меня ведь никто никогда не любил…

— Ты что! — ласково проговорил Иван, обнимая её. — А твои родители, подруги.

— Нет! Я уж не знаю, какие у вас отношения с папой, но знаю лишь, что ко мне относились хуже… Я никогда это никому не рассказывала.

Иван взглянул на её кругленькое красивое личико встревоженным и любовным взглядом.

— Почему ты так решила?

— У меня ведь две сестры, младшая и старшая, а я… ко мне всегда было отношение хуже. Оксана? Гуляй на здоровье, будь свободна, меняй парней как перчатки, вот тебе ещё деньги. Ей гордились, ставили в пример. Маша, — ну младшая дочь — всегда любимица родителей, её окружают заботой, забыв о других. И другие тоже должны жертвовать собой для неё, уделять ей время, особенно средняя! Может, родители и не специально это делали, но у меня никогда не было в семье нужного для меня тепла.

Иван поцеловал её в лоб, очень сильно стискивая в объятиях. Катя невольно расплакалась и прижалась к нему сильнее.

Он дивился, узнавая, как обстоят дела в семье его друга не с его слов. Катя рассказывала, не деля родителей на маму и папу.

— А потом, — продолжала она, — в моей жизни лишь одно стало играть роль… Я встретила тебя. Я, девчонка-неудачница, которой всегда не хватало человеческого тепла, влюбилась… понимаешь, когда ты был рядом… во мне были силы, я могла жить и радоваться жизни…

— Понимаю.

— Мне ещё столько надо тебе рассказать, ты себе не представляешь! Я вообще стала другой. Ты же меня знаешь не такой, какой я была раньше. Может, при первой встрече что-то помнишь… Я хуже выглядела, робко говорила с людьми, робко что-то делала… Ты изменил мою жизнь…

И когда вчера ночью у меня отняли тебя… Это письмо… Ваня! Я так люблю тебя!

— Я тоже! Я мчался к тебе, я боялся, что с тобой что-то случится! Я ещё утром боялся, что ты меня не любишь!

— Ну ты что, Ванюш… Я вечно буду тебя любить! Я клянусь! Я никогда не обману тебя и не предам. Только не бросай меня!

Иван снова прижал её к себе.

— Не предам… Слышишь? Никогда не предам…

Вскоре они оделись, собрались. Пара спустилась по склону к озеру, начала играть, тискаться.

— Ну вот, — усмехнулся Иван. — Уже полвосьмого — пора двигаться! С днём рождения тебя!

— Спасибо, Вань.

— Пошли, я подготовил тебе сюрприз. Надеюсь, Вова уже притащил его на Викингов.

Иван и Катя в обнимку обошли озеро, сели в трансоль и направились в сторону города.