— Я всё вспомню, — повторил Иван с глубочайшей радостью. — Поверить не могу…

— Да, ты всё вспомнишь. Всё вспомнишь и будешь счастлив, — произнеся эти слова, Виктор вспомнил дочь и тяжело вздохнул.

Затем Виктор перевёл дух — как показалось Ивану, с видом человека, который собирает силы для того, чтобы сделать то, что следует — и наполнил другие два стакана.

— Ты тоже? — удивился Иван.

— За компанию, — объяснил Виктор. — Тем более я раньше никогда таких зелий не пробовал. Говорят, если ты память не терял, то эта штука просто голову прочищает. Буду лучше всё запоминать.

Они встали.

— Ну что ж, — проговорил Виктор. — За Борсию?

— За Борсию, — поддержал Иван.

Чокнулись.

— Ты первый. — И когда Иван начал поглощать это сладкое и чуточку кислое с ароматом лилии зелье, глядя в глаза Виктору, тот произнёс заветное: — Вспомни!

Тут Ивану как будто в голову ударило. Да так сильно, что он пошатнулся.

— Не волнуйся, — сказал Виктор. — Это предварительный заряд. Кстати, в прошлый раз ты упал на стул и разбил Машину чашку. Прогресс налицо. И вот этой ночью ты увидишь сон, в котором заново переживёшь события своей жизни, что привели тебя к забвению. Сразу говорю, это будет не чудный сон, который если тебе кто-то случайно оборвал, ты готов его за это испепелить до тла, а скорее кошмар… Нет, конечно, не совсем уж ужас, но всё же.

— Значит, я не весело и счастливо жил…

— От такой жизни не стирают себе память!

— Да, правда.

— Ну а сейчас-то ты счастлив?

— Как я могу быть счастлив, если я не знаю своей жизни?

Виктор согласился. Он склонил голову и подумал: «Этого-то ты и не понимал тогда», а затем добавил вслух:

— Но после этого сна ты всё вспомнишь.

— А те обстоятельства, которые подтолкнули меня на тот отчаянный шаг, потеряли своё значение?

— Конечно. Ведь прошло два года, сам посуди! Жизнь течёт, всё меняется.

Иван и Виктор искренне радостно обменялись рукопожатием и вышли из дома. Уже немного темнело. Было около шести часов вечера.

— Иван, друг, я очень рад, что ты всё вспомнишь, и будешь счастлив. Ты поймёшь, и почему я так себя вёл на протяжении всего нашего второго знакомства.

— Спасибо. Завтра встретимся у вас в двенадцать часов. У Кати на дне рождении. Я уже приготовил подарок.

— Катя… — горько проговорил отец.

— А вы?

— Я? Я тоже, — абсолютно спокойно сказал Виктор, а затем снова улыбнулся, взглянув на сияющего друга.

— Я сегодня пораньше засну.

— Что ж. Приятных снов.

— До завтра.

— Пока.

И Виктор с грустным видом закрыл за собой дверь.

Иван шёл весело, чуть ли не вприпрыжку, и даже не заметил, как преодолел весь путь до улицы Сов. Он поднялся к себе на этаж, погладив по дороге соседскую собачку, и попутно умелым заклинанием помог сыну соседа спустить свою маленькую трансоль.

Зайдя в квартиру, Кати он не нашёл. Ваня отправился в спальню и увидел на кровати листок. Он взял его и прочитал выведенное красивый почерком:

«Любимый

Я пошла к маме и сёстрам, затем пойду к папе и останусь там — день рождения ведь там начнётся. А ты ложись спать, и, если ничего из ряда вон не случится, мы завтра увидимся. Я очень этого жду и уверена, что скучаю по тебе в момент, когда ты читаешь эти строки.

Целую. Только твоя Катя.

P.S.: приятных снов».

— Катюша, — ласково проговорил Иван. — Словно все знают, что сегодняшняя ночь — самая главная в моей жизни…

Он окинул взглядом комнату и почувствовал, что действительно в ней долго жил. Его окутывали такие чувства, какие может испытывать человек, когда он находится в таком месте, что понимает: здесь его очаг. Иван с лирическим настроением подошёл сначала к тумбе, аккуратно убранной Катей (Иван попросил её не утруждаться, но она всё же это сделала), взял из ящика альбом и снова очень чувствительно просмотрел все фотографии. Затем он медленно подошёл к гитаре, наиграл пару задушевных мотивов, вдруг пришедших в голову откуда-то, и почувствовал, что когда-то сочинял музыку.

Больше Ваня не хотел терять ни секунды и решил поскорее заснуть. Он взглянул на часы и обнаружил, что уже семь. Он быстро перекусил, чтобы ускорить процесс засыпания, выпил полстакана волшебного снотворного. Иван уже лёг в кровать, но понял, что не тут-то было…

Он, предвкушающий увидеть всё, наоборот был переполнен энергией и не мог отключить своё сознание. Он схватил тилис и связался с Володей.

— Ну как? — буднично спросил тот.

— Он возвращает мне память, — воскликнул Иван, которому очень надо было поделиться переполнявшей его радостью с кем-нибудь.

Глаза Вовы точно удвоились от изумления.

— Поздравляю, дружище! — воскликнул он. — Что теперь?

— Я посплю, всё вспомню, когда проснусь, я хочу, чтобы ты был рядом.

— Конечно.

— Через пару часов всё равно съезди к Виктору.

— Да я и сам хотел. Ещё раз поздравляю!

— Спасибо! — Иван отключил тилис.

Он был переполнен радостью и стал ходить туда-сюда по комнате. В голове — сладкие мысли предвкушения. Затем он запрыгнул в кровать и поднял ноги вверх. Он подрыгал ими, затем сделал свечку, устремив носки к потолку и опираясь на локти и спину, попробовал бег на месте по стене, потом укутался одеялом. Наконец он почувствовал усталость и сонливость. Так приятно он никогда не засыпал.

И вот, наконец, в 19:34, Иван заснул сладчайшим в мире сном, которого он так долго ждал и предвкушал. Сном, который вёл за собой его жизнь.

(Главная глава. Здесь будут описываться события, пережитые Иваном до забвения, и одновременно он будет вновь их переживать, но как в первый раз, во сне, и не будет знать, что с ним произошло в будущем, в том числе и после забвения. ВНИМАНИЕ!!!)

Измождённое солнце поднималось всё выше и выше. Наконец оно оказалось в зените, тени уменьшились до минимума, и настал полдень. Фасад загородного штаба гвардии Доброграда осветило полностью.

Здание состояло из двух основных этажей и одного цокольного. В нём было множество окон. В самом низу находилась гвардейская столовая и запасной выход, рядом кладовая. Из неё внезапно выбежал человек ростом выше среднего, лет сорока и ринулся по коридору. Затем он преодолел маленький пролёт, оказался на первом этаже, добежал по более просторному коридору до его середины и свернул налево (направо была лестница). Пробежав ещё несколько метров, он выскочил через главный вход, чуть не выбив дверь, побежал по тропинке, сворачивающей слегка влево к главным воротам, что были частью забора, окружающего загородную базу, и вышел на дорогу.

Там остановилась общественная трансоль, и из неё выпрыгнул мужчина, слегка моложе, лет тридцати пяти, в майке и шортиках, ниже среднего роста. Эти двое кинулись друг к другу и обнялись как старые добрые друзья.

— Ну здорова, как дорога? — спросил первый.

— Да всё бы ничего, только трансоли здесь уж слишком редко ездят, — ответил второй.

— Да, пора бы уже и привыкнуть, Ваня, а то четвёртый год сюда ездишь. А как в городе?

— Здорово. Как там ещё может быть по сравнению с этой деревней…

— Ну не говори так. Здесь природа!

— Да, тут ты прав. Слушай, Вить, а как народ, гвардейцы наши?

— Все по отпускам разъехались.

— И как? Ты теперь тут один остался? На всю базу?

Витя кивнул. Ваня громко рассмеялся.

— Ну ты принц прямо…

— Я вот сидел в кладовой, вещи перебирал, тут тилис работает — я сразу понял, кто с выходных возвращается…

— Да уж. Сегодня двадцать второе июня, самый длинный день. Надо искупаться перед отъездом.

— Как так? — не понял Витя. — Перед каким ещё отъездом?