— Добрый день, — раздалось на всё пространство, и почти все прохожие обратили на это внимание. Человек с гитарой продолжал: — Всем привет, я — Иван Тишков, гвардеец и по совместительству музыкант. Я сразу вам признаюсь, что не терплю Керилан и считаю кериланцев своими врагами. Я — патриот! И поэтому хотел бы вам представить свою песню.

— «Открывая Борсийские клубы

Мы забыли об одном

Что были затеряны сладкие губы

Под длинным западным хвостом.

***

Мочи же кериланцев,

Мочи же их всех,

Освободись от грязи

И от подлых потех».

В песне было четыре куплета и припев как отступление от основного текста. Эта музыка звучала как призыв к народу, и по её окончании раздались громкие аплодисменты, а кто-то даже кричал во всё горло, что Иван молодец.

Исполнитель стал очень часто петь свою песню. И вот однажды его схватили двое:

— Иван Тишков?

— Да.

— Пойдёмте с нами.

— Куда?

— На совет к королеве.

Только музыкант спустился в помещение для совета, как на него практически накинулся депутат Кроны Денис Климов:

— Тишков! — кричал высокий и худой человек с длинными руками и на редкость злым взглядом. — Какая неслыханная дерзость!

— Потише, — послышался голос королевы, и Иван вздрогнул. — Начнём с того, что поведение ваше итак в последнее время скверно, а вы ещё и распространяете мысль о национализме.

Гвардеец ничего не мог сказать. Он увидел глаза королевы и сразу вспомнил глаза её дочери. Они были так похожи… такие же светло-зелёные, большие и чистые.

— Значит, — продолжал Климов. — Я предлагаю вышвырнуть Тишкова для начала из штаба.

— Согласны, — раздалось со стороны совета.

— А потом посмотрим, — добавила королева.

Через неделю Иван уже разгружал вещи в квартире на улице Сов. Вскоре к нему прилетел говорящий голубь.

— Нас всегда посылают, — рассказывала птица, — когда нужно отправить какие-то официальные документы. А вам я пожелаю удачи, она вам понадобится.

Иван улыбнулся, глядя вслед крылатому почтальону. Эти птицы всегда говорят с тобой по-доброму, думал он, даже если ты не прав, и тебе присылают смертный приговор. В этот раз, посчитал он, ему прислали нечто похожее. Это было приглашение на слушание его дела по «разжиганию межнациональной розни» от короля на двадцатое февраля.

Стоит сказать, что ещё в штабе Иван следовал «совету» Даши, пытался завести другую, но всё кончалось ничем, потому что он рассчитывал снова пойти поработать где-нибудь на заданиях гвардии, а там в этом марте-апреле по словам другой Даши (Чапаева написала ему это по тилису, уже когда его выгнали из штаба), принцесса должна была снова приехать туда в тот же штаб под Доброградом помощницей. Его удивляло, что страна до сих пор не знает, что у короля и королевы есть дочь.

— Как ты будешь выкручиваться? — спросил Виктор, когда узнал о приглашении в суд.

— Я надеюсь, — уверенно сказал Иван, — что хоть у кого-то там проснётся чувство патриотизма и понимание, где враги!

Настал день слушания.

Лишь завидев Ивана, все кронцы заявили:

— Выгнать.

Выступил Денис Климов:

— По решению Кроны и военного трибунала, необходимо уволить из гвардии Ивана Николаевича Тишкова за разжигание межнациональной розни.

Обвиняемый понимал, что среди Кроны он сподвижников не найдёт. Он трагически взглянул на кого-то. Один из депутатов заявил:

— Но Тишков может дойти до высшей инстанции — короля.

Раздался удивлённый шёпот.

— Ну что ж, — сказал Климов. — Король приедет через час. Можете подождать, гвардеец Тишков, но предупреждаю, он тоже не любит таких безбашенных нацистов, как вы!

Обвиняемый вздыхал весь час, он ждал, сможет ли он вновь увидеть Дашу. По иронии судьбы, это зависело от решения её отца.

Вскоре король пришёл. На вопрос, оставлять ли Ивана, раздалось громко:

— Тишкова?! Нет, этого нам не надо. В документах записано, — на память говорил Александр II. — «Тишков Иван Николаевич, автор песни «Мочи кериланцев», изгоняется из гвардии за исполнение своей песни, чьи дерзость и национализм, который проглядывает уже в самом названии указанной песни, противоречат нашей политике». Тишков, вы уволены из гвардии!

— Но, ваше величество, — начал бедняга. — Разве вы не понимаете, что Керилан — наши враги, и что населению надо помочь и открыть глаза на происходящее?

Вся Крона уставилась на короля. Он насупился и заявил:

— Нет! Я не хочу этого даже слышать. Керилан — выгодный для нас партнёр и союзник! Я прошу вас удалиться.

Когда Иван вышел из здания Кроны, на крыльце собралась небольшая толпа журналистов и горожан. Он достал гитару и встал перед ними.

— За что вас выгоняют? — спросил один журналист.

— За любовь к родине, — ответил Иван и громко, на всю улицу, спел свою песню.

На следующий день Ивану пришло извещение из Кроны:

«Иван Николаевич Тишков

Отныне вам запрещено исполнять вашу композицию «Мочи кериланцев» в связи с полным запретом на исполнение этой песни и чтение стихов или употребление каких-либо цитат из её текста. В противном случае вас, либо тех, кто нарушит запрет, ждёт уголовная ответственность».

— Ну конечно, — ругался в тот же день Виктор. — Наш король же не пойдёт против Кроны, легче прогнуться и выгнать тебя!

— Я работу-то найду, но вот Даша… Я же не смогу приехать и завоевать её снова.

— Король сам не понял, что натворил. А песня-то хорошая, знает же, что она распространится, вот её и запретили.

Целую неделю из головы Ивана не выходила Даша. Гвардия была для него способом завоевать её вновь, как он теперь считал. И он всё ещё надеялся на какие-то её чувства.

Как-то Виктор рассказал ему:

— Сидели мы вчера с Катькой и смотрели знаменитую пьесу в театре, Оксана опять с женихом кериланцем гуляла… В общем, там в пьесе героиня хотела пообщаться с героем, но он не мог, хотя тоже любил её, но ему было больно.

И этой ночью (13 марта) Иван не мог уснуть, его как по голове ударило. «Она же почти плакала, — вспоминал он. — Она не хотела, чтобы я тогда уезжал. Мелкая Даша сказала, что ей не хочется вспоминать лето. У неё кто-то есть — ерунда! Она не хочет со мной общаться… Всё сходится, я ей небезразличен».

Но неуверенность в этом вселила в него страх. Ваня решил узнать, где она. Связавшись с Мариной и Олесей, он узнал, что Даша работает помощницей при охране одного из окраинных военных парков, который, кстати, находился недалеко от города, а именно рядом с центральным парком. Иван попросил не говорить Даше о своём приезде, взял с собой Виктора и в ближайшее воскресенье отправился туда.

Чем ближе трансоль подлетала к месту, тем сильнее у Ивана билось сердце. Он буквально чувствовал удары горлом.

— Ой, Витя, — говорил он. — Как я трепещу перед этой встречей. Ей богу, никогда так ни переживал.

И действительно, его трясло, по всему телу била дрожь. Когда они доехали, сердце у Ивана чуть из груди не вылетело. Они приблизились к месту, где их уже ждали некоторые люди. Гости подошли к компании, их поприветствовали. За метр от Иван стояла она… Даша, девушка его жизни.

Завязался весёлый разговор с другими гвардейцами. Иван шутил, что-то рассказывал, искренне интересовался гвардейскими новостями. Ребята с иронией поведали, как некоторым служащим повысили зарплату на десять золотых, в то время как в Кроне депутатам повысили её на несколько тысяч. Затем Иван вдруг повернулся к ней и робко проговорил:

— Привет, Даш.

— Привет.

— Как дела?

— Хорошо.

Через несколько минут она изъявила об уходе. Иван отвернулся от компании, находиться в которой ему очень понравилось, и, оставив её за Виктором, пошёл за Дашей.

— Постой, — проговорил он, останавливая её.

— Чего ты хочешь?

— Скажи мне, почему ты не желаешь со мной общаться? Тебе больно?