А ты, узнав про эту женщину, из-за которой двое повесились, решил отблагодарить её. В эти дни сын третьего брата не поверил, что его дядья сами повесились. Он был уверен, что всех троих братьев убил муж той женщины, якобы она изменила ему с ними, и оскорблённый муж за это их уничтожил. Слова умирающего отца, который говорил, что дядья умерли как раз от безответной любви, а не от того, что их убил ревнивец-маньяк, сын посчитал ложью. Тогда ты решил помочь этой женщине и её мужу. Когда жители посёлка вместе с местным шерифом собирались идти в этот дом арестовывать подозреваемого, мы, оставив там бутафорские туловища, которые смог бы распознать только опытный столичный маг, инсценировали семейную ссору, которая закончилась трупом мужа и побегом жены, — Виктор ухмыльнулся, точно сам стал лет на десять моложе: — Местные, должно быть, были жутко напуганы такой расправой над маньяком, учитывая, какие художества мы им оставили.

Супруги переехали в ближайший от посёлка крупный город — Лингинию, на те деньги, за которые ты купил у них дом. И, если я не ошибаюсь, перед забвенным сном ты поселился в нём.

— Да, да, — радостно воскликнул Иван. — Он ещё стоит один одинёшенек, в отдалении от других домов.

— Точно? Я же помню, мы тогда долго этот дом искали, он на самом отшибе стоял.

— Здорово. Я там целый год прожил.

— Вот и всё, — закончил Виктор. — Теперь ты понял, что ты не кериланец.

— Боже упаси! — со злостью сказал Иван. — Я ни за что бы не стал на них работать, если бы хоть каплю вспомнил бы.

— Узнаю Ивана Тишкова, — радостно проговорил Александр.

У Ивана перед глазами встали воспоминания, как они с Виктором пробирались сквозь толпу и обнаружили два окровавленных трупа, как в Тольском ему один из убийц его родителей, уже находясь при смерти, раскрывал тайну их гибели.

И тут его осенило!

— А как была фамилия братьев?

Виктор задумался.

— Сарайские, кажется, — проговорил он наконец.

— Точно! — воскликнул Иван. — Эти богатые идиоты… Мы же над ними потешались…

— Да, — сказал Виктор. — Кажется, старший брат, который умер от инфаркта, был зажиточным. И что же вы делали?

— Ну один раз мы пробрались к ним на мой день рождения, я сделал им две дырки в толстенном заборе, убил сторожевого пса и поджёг крышу. И почему-то я чувствовал, что этот день рождения был самым лучшим в моей жизни, хотя я и не помнил остальные, — Иван едва заметно улыбнулся.

— Я понимаю, откуда в тебе эта ненависть к Сарайским, — сказал Виктор, — но неужели ребята, с которыми ты учился, такие как Вова, не помешали этому?

— Я тебе больше, скажу: они были со мной заодно. Немудрено: носок сына Сарайских Виталика стоил больше, чем ветхий дом любого из них. А детям-то — даже кериланским, где уважают чужой успех, — как объяснить, что они живут хуже, потому что их родители или предки старались в жизни меньше, чем предки тех, кто живёт в подобных дворцах? А предки этого толстяка Виталика вообще нажили свои состояния, в том числе благодаря убийству моих родителей!

— Это какая-то кровная вражда, — сказал король.

— А теперь, — вдруг серьёзно начал Ваня. — Я хочу знать, где похоронены мои родители.

— Николай, — начал Виктор, — ещё при жизни купил две могилы на нашем южном кладбище.

— Значит, мы туда поедем.

— Когда ты захочешь.

— Сейчас.

— Я с вами, господа, — сказал Александр. — Хочу посмотреть на могилу героев, погибших за свою страну. Прости, Иван, я не знал про твоих родителей. Всегда удивлялся твоему острому чувству патриотизма и нелюбви к Керилану (у Виктора снова появилось выражение презрения к этому человеку). Но теперь я всё знаю и прошу взять меня с собой.

— Я не против, ваше величество, — поразился тону короля Иван, не замечая злой физиономии Виктора.

Все трое вышли из дома. Вновь лил дождь. Александр велел конвою с Михаилом отправляться в здание гвардии и ждать его прибытия. Затем он и Иван уселись в личную трансоль к Виктору и медленно (километров сто в час) полетели в южную часть столицы.

В Иване снова проснулось давно забытое чувство ненависти к Керилану. Событий помнил мало, а чувство вернулось! Не было никакой злости на Виктора, он рассказал ему историю его жизни — без продолжения, но Иван чувствовал, что тот ему друг, и понимал, что, видимо, история забвения — это и впрямь что-то болезненное. «Как я мог! — думал он. — Они убили моих родителей, а я на них работал… Ну ничего, теперь я слишком много про них знаю! Но почему же я написал себе, что я — коренной кериланец?!»

Богатые каменные дома сменялись кирпичными высотками по семь-десять этажей, вдали виднелись деревянные постройки. Они продвигались мимо парка и множества скверов, летели невысоко, на уровне третьего этажа, и у Ивана в голове снова пробежало дежавю. Всё-таки это его город!

Наконец они остановились и вышли из трансоли. Та сразу стала видимой. Его величество оставил в трансоли свой плащ и превратился почти в обыкновенного человека, просто в очень изящных брюках и дублете. Они направились к воротам кладбища, которые стояли после моста через реку. Река текла вплотную к кладбищу и тем самым ограждала его с передней стороны. На зелёной ограде висели буквы: «Южное кладбище Доброграда».

Король подошёл к воде и, взглянув туда, сказал:

— Раньше её пробовали мыть, но ничего не помогало — она всё равно становилась того же цвета.

Иван подошёл к речке и ужаснулся. Вода в ней была совершенно алая и напоминала ту жидкость, что течёт в венах каждого человека.

— Это кровь? — спросил он.

— Нет, — подойдя, ответил Виктор. — Помните, ваше величество, мы её исследовали?

— Да, — протянул король. — Оказалось, какое-то неизвестное вещество, но не схожее с кровью человека или какого-либо животного.

Трое перешли мост и прошли в ворота ограды, ярко выкрашенной в зелёный цвет.

— Кстати, — Виктор поглядел наверх, — эту ограду выкрасили много столетий назад, но она до сих пор такая яркая, как будто её только вчера красили.

— Да, меня тоже это удивляет, — усмехнулся король. — Хорошо, что уже не испачкаешься.

Виктор хохотнул.

Иван заметил, что и вправду ограда вокруг кладбища ярко-изумрудная. Ему и в голову бы не пришло, что её покрасили так давно. Таков уж мир магии — полон загадок.

Виктор повёл их мимо пары рядов могил, потом свернул налево. Здесь на плитах стояли камни или кресты — так было принято обозначать места погребения. Александр сказал, что справа братские могилы, но они занимают места почему-то гораздо больше, чем там захоронено.

Разразилась страшная гроза, и где-то молния ударила в дерево. Александр, услышав гром, перепугался и создал магическую крышу.

И вот они оказались на небольшом холме, представлявшем из себя полянку, на которой высился деревянный крест, а перед ним стояла плита. На ней было выбито: «Здесь покоятся Николай и Евгения Тишковы, героически погибшие в 1230 году второй эпохи Борсии».

Виктор как-то по-особенному хлопнул восемь раз в ладоши, и на холмик перед плитой легли восемь цветов. Иван упал на колени перед могилой, и из глаз его пролилось несколько слёз. В памяти вдруг встало множество происшествий, связанных с этими людьми, особенно с мамой. Вот он, совсем маленький, вместе с ней впервые пришёл в центральный парк, и всё вокруг такое большое. Отец показывает ему первые аккорды на гитаре и учит петь. Он вспомнил их лица и голоса.

Он вдруг понял, что, если бы они были живы или у него ещё кто-нибудь бы остался, он ни за что бы не попросил стереть себе память.

— Покойтесь с миром, — произнёс он, и словно эхом раздался двойной удар грома.

Иван встал с колен. К могиле ближе подошли Виктор и король. Оба эти лица были очень мрачные. Несколько минут все трое стояли молча.

— Ты же понимаешь, Иван, — наконец открыл рот король, — что тебе ничего не грозит за твой шпионаж, если ты ничего полезного не успел сообщить в Керилан. Как мы можем такого человека как ты в чём-то обвинять!