— Хорошо. Кстати, когда я убил журналиста, со мной работали ваши знакомые. Иван и Вова.

— И что же они? — испугался Виктор.

— Да ничего. Иван их задержал — настоящий агент. Но они никого не убивали.

— Да, конечно, хороший гвардеец был, — сказал Виктор, выходя из комнаты, после чего пробормотал себе под нос. — Знаю я, как он их задержал. Виталик Ерёхин Ваню узнал, а ты его, Миша, пристукнул. Вот и хорошо, а то Ваня бы всё узнал; но убийство — грех, и ты, Мишаня, за него ответишь перед законом.

И Виктор спустился вниз, взял тилис и связался с Василием, который уже пришёл домой.

— Чёрт, Витя, — ворчал тот. — Как же жизнь ужасна! Меня уже родная жена колотит!

— Крепись, — отвечал Виктор. — Или разводись.

Василий рассмеялся.

— У тебя хорошее чувство юмора.

— А поверишь ли ты, — начал бывший гвардеец, — если я скажу, что ещё лучше у меня развита интуиция.

— Если докажешь — поверю.

— Тогда давай заключим пари.

— Какое?

— Если я проиграю, я отдам тебе и Лёньке свой дом.

— Нет, — засмеялся Василий. — Мы его не возьмём.

— Возьмёте. Я к жене поеду жить, — («Какое счастье, что я уже выиграл, и мне не надо будет возвращаться к Виоле»), — не бойся, она не как твоя.

— В чём пари?

— Завтра в музее на буквах «Ц» и «К» появится Дубовский.

— Нет. Этого ты не можешь знать.

— Ещё раз тебе говорю. Интуиция.

Василий вновь залился смехом.

— Мы не возьмём твоего дома. Ты уже заранее проиграл!

— Это мы ещё посмотрим. Я никогда не ошибался. А тут сижу у камина после вашего ухода, и мне словно кто-то в ухо шепчет: сообщи им, Дубовский будет в музее. И как образ передо мной «Ц» и «К». Я никогда не ошибался. Вспомни Турдистаб.

— Ну попробовать можно. А нам что ставить с Лёнькой?

«Ну, король, берегись», — подумал Виктор и сказал в экран:

— Если Дубовский завтра, в одиннадцать часов, после закрытия музея, там появится, и вы его возьмёте, то ты и Леонид увольняетесь из гвардии.

— И это в обмен на такие хоромы? — захохотал Василий. Виктор чувствовал, что тот уверен в победе и лишь раздумывает, брать дом или просто посмеяться над «интуицией». — Ну хорошо, раз ты такой щедрый, готовься проиграть, потому что таких совпадений не бывает. Готовь домик к сдаче и сваливай к жёнушке.

«Ни за что!» — подумал Виктор и вслух добавил:

— Значит, по рукам, — они прикоснулись через тилис ладонями. Ощущалось это как через стекло.

— С радостью, — сказал Василий. — Завтра в одиннадцать часов на буквах «Ц» и «К».

И они оборвали связь.

— Посмотрим, — говорил Виктор, — чей будет дом, и сколько человек поплатится за содеянное в ближайшее время.

* * *

Семнадцатое июня выдалось тёплым и солнечным. В музее все охранники смеялись над Ушаковым, которому чиновники Кроны не дали отпуска, и этой ночью он должен был дежурить в одиночку.

— Ночка будет тёплой, — сказал один.

— Ночь в музее, — сказал другой, и остальные расхохотались.

Ушаков сам смеялся над собой, но не делал ничего, что бы охранники не сочли подозрительным и догадались, чем он здесь будет заниматься.

Музей «Богатства народов» представлял собой трёхэтажное величественное здание. Наверху, под фронтоном, время показывали большие часы. На левом и правом ризалитах были изображения: с одной стороны — сцена коронации подводного короля-русалки с трезубцем в руке, с другой — на горе с посохом стоял человек, окутанный пламенем. В остальном фасад был симметричным, а элементы — чёткими и упорядоченными, ведь проектировал «Богатство народов» известный зодчий Россов. Стены были жёлтые, между ризалитами — белая колоннада и белый скульптурный фриз вдоль капителей и на фронтоне, а над ним — красная крыша.

Кроме трёх этажей в музее был чердак. Он тоже представлял собой художественную ценность, но там сейчас должна была проходить реставрация, приостановленная из-за летних отпусков. Однако на чердак по-прежнему были наложены чары невесомости. Это нужно было, чтобы работники не залезали ни на какие лестницы, а спокойно летали и восстанавливали здание. Сюда в десять часов вечера прилетел Гарриклонский и остался тут, так как в любом другом месте могли бы услышать его шаги или увидеть его. Здесь же никого не было, и вместо того, чтобы ходить, воришка-шпион летал, не напрягая собственных магических способностей.

На трёх этажах были расположены экспонаты в алфавитном порядке. Первый этаж: от «А» до «З». Второй: от «И» до «Т». Третий: от «У» до «Я».

Больше всего предметов находилось на втором этаже. На первом место занимал санитарный узел, гардероб и охранный пост. Третий был меньше, ввиду архитектурных особенностей.

Под первым этажом имелся подвал, в котором с девяти утра (время открытия) и до десяти вечера (закрытия) сидела вся администрация, а после — только охрана. И сегодня ко времени закрытия в музее должен был находиться один Ушаков, но в Борсии всегда реальность отличалась от официальных данных.

Когда Гарриклонский невидимкой прибыл на чердак, в самом низу Ушаков закрыл передние ворота, а на задние плюнул. «Какому идиоту взбредёт в голову препираться сюда ночью? Какой идиот вообще добровольно будет посещать музей, когда он окончил школу?!»

Ушаков прождал в кабинете администрации около часа, как и было обговорено, и поднялся на первый этаж.

— Никого, — бормотал он. — Пойду дальше.

Он забрался на второй этаж и пошёл от буквы «И» к букве «К», на которой должен был стоять Кинжал Дракона. Вдруг лжеохранник заметил, что по лестнице спускается тень. Высокая и широкая.

«Вот идиот, — думал Ушаков. — Почему ты, Гарриколнский, по главной лестнице не спускаешься? Бери скорее, и идём к заднему входу».

Ушаков не мог остановить напарника, потому что на втором и третьем этажах находились жучки с глазами, и увиденное ими завтра могла лицезреть администрация «Богаства народов». Гарриклонский должен был подойти к пьедесталу букв «К» и «Л» и взять с него кинжал.

Но фигура, за которой Ушаков следил из-за двух экспонатов буквы «И», где не было жучков, просто подошла к кинжалу, полюбовалась им и пошла к другой скульптуре. Затем фигура начала что-то записывать, заглядывая под постамент.

«Вот придурок, — усмехнулся про себя Ушаков. Наблюдать за напарником становилось крайне забавно. — Не думал, Гарриклонский, что тебя интересует борсийская культура».

И Ушаков бесшумно захихикал.

Но фигура, переписав информацию с таблички на свой листочек, отправилась по лестнице вниз.

— Что он ещё задумал, — тихо пробормотал Ушаков с возмущением и бросился за этим человеком.

Догнав его, он потрепал человека сзади по плечу, воскликнув:

— Гарриколонский, иди и возьми кинжал!

Человек обернулся, и Ушаков обнаружил, что это никак не его сообщник.

— Ты! — воскликнул Ушаков.

— Кто такой Гарриклонский? — спросил Михаил Дубовский. — И почему он должен взять кинжал? Кинжал Дракона?

Сразу после этого на втором этаже появился Леонид. У него в ухе сидел волшебный жук-короед, с помощью которого он связывался с Василием. Леонид засел в то же место, где минуту назад скрывался Ушаков.

— Ну как у тебя? — спросил он Василия.

— Здесь на третьем этаже, — отвечал напарник, — рядом с буквой «Ц», я пока никого не обнаружил. А у тебя?

— Тоже.

— Боюсь, Витя останется без дома, — ухмыльнулся Василий.

— Я так и думал, что это не стоит и минуты времени.

— У него, должно быть, после войны крыша съехала.

Тут рядом с буквой «К» появился человек. Почти такой же крупный, как в досье на Дубовского.

— Да нет, — сказал вдруг Леонид. — Это мы уйдём из гвардии.

— Что?! — воскликнул Василий. — У тебя появился Дубовский? Спускаюсь.

Фигура, вся в чёрном, подошла к пьедесталу. Леонид насторожился. Человек огляделся по сторонам и вдруг схватил кинжал.

— Давай скорее, — прошептал Леонид. — Похоже, это ограбление.