— Как мучительно сидеть, ждать, надеясь на будущих встречах узнать, кто ты на самом деле!

— А почему Виктор тебе всё остальное не хочет открывать? Как я понял, вы с ним были хорошо знакомы.

— По его словам, он поклялся мне, что я не узнаю о своём прошлом. Я снял с него клятву, а он заявил, что обо мне же заботится и я начну страдать, если всё вспомню.

— Опа! — Вова вскинул руки вверх. — Вот это уже интересно… Значит, это действительно ты хотел забвения! А может, тебе плюнуть…

— Нет! Я узнаю, кем я был.

— Но как?

— Для начала поговорим с Дарьей Александровной.

— Кстати, Ваня, ты не думаешь, что, если эта дама в тебя втрескалась, тебе придется завести с ней отношения?

— Это зачем и почему?

— У тебя появятся проблемы, если ты откажешь дочери самого короля.

— Я не буду изменять Кате!

— Ты её любишь?

— Ещё один виктор нашёлся! Я не могу сейчас любить, не знаю почему… но измена не по мне!

— Девушкам надо изменять.

— Ловелас вернулся из отпуска! — фыркнул Иван. — А ты, небось, уже во всю, да?

— Нет, мне дорога Оксана, но если она что-то натворит… Я не хочу об этом говорить.

— Тебя я понял. А теперь послушай меня. Пусть король меня казнит, но предавать девушку я не стану.

— Гораздо хуже в жизни предавать друзей.

— В жизни, Вова, лучше вообще не предавать никого. Я всё-таки в два раза дольше тебя на этой земле живу. Да, на двадцать лет он меня омолодил.

Иван встал с кровати, пожелав другу спокойной ночи, и вышел из комнаты, оставив потрясённого Вову.

* * *

Катя очень плохо спала этой ночью и, только дождавшись рассвета, сразу отправилась на кухню, и заварила чай. После этого она тихо, чтобы не разбудить весь дом, включила магнитофон. Заиграла «Мочи кериланцев» — её любимая песня.

Послышались шаги, и Катя резко обернулась. Дверь открыла мать, закутанная в халат.

— Доброе утро, — прошептала только проснувшаяся Виолетта.

— Доброе, — и Катя отключила магнитофон.

Мать уселась за дубовый стол напротив дочери.

— Зачем ты его выключила? — зевнула она. — Мне нравится эта песня.

— Я подумала, что он разбудил тебя.

— Нет, я не спала.

— Всю ночь?

— Всю ночь.

— Из-за папы?

Виолетта тяжело вздохнула, затем слегка кивнула.

— Ты догадалась, дочь.

— Это не догадливость, просто некоторые вещи в твоей жизни мне понятны. Ты говорила с папой?

— Нет ещё… Я боюсь… Он меня не простит… А теперь ведь он ещё и разбогател. А у меня остаётся всё меньше шансов. Я стану для него чем-то отброшенным, всего лишь частью его прошлого.

Женщина отвернулась и прикрыла лицо ладонью.

— Мамочка, не плачь! — дочь подошла к ней и обняла. — Все люди делают ошибки, а папа это тоже понимает. А насчёт других, мам, не волнуйся. Ты у нас всё равно самая лучшая. Я не думаю, что отцу сейчас так просто распрощаться со своим прошлым. Скорее, он хватается за него. Вот у нас с Ванюшей тоже проблемы… Видишь, как женщинам нашей семьи не везёт в любви.

— Нет, — говорила Виолетта. — Это разное. Я сама виновата, а у тебя с Иваном всё хорошо будет. Кстати, Катенька, включи магнитофон, я хочу эту песню послушать.

Катя прыснула из-под ногтя водой в устройство, и из него раздалось:

«А если ты хочешь жить,

То мочи же кериланцев…»

— Кто это поёт? — с презрением произнесла Виолетта.

— Какой-то певец при дворе короля, — ответила дочь. Тема разговора сместилась с мужчин на музыку, и их с мамой настроение потихонечку поднималось. — Я вижу, что тебе не слишком нравится это исполнение, и я разделяю такое мнение. Меня вообще удивляет, что раньше её пели только так, в народе, а теперь королю зачем-то понадобилась качественная запись. Он ещё ведь и с Кроной ссорится! Они против этой песни и за сближение с Кериланом. Мама, а ты знаешь, кто её придумал?

— Какой-то сослуживец Виктора. Папа твой мне как-то говорил, но я забыла. Если честно, интересно было бы с ним пообщаться.

— Мне тоже.

— Ни разу не слышала достойного исполнения «Мочи кериланцев», хотя композиция потрясающая.

— Я считаю, что автор исполнил бы её так, как она задумывалась, и тогда она раскроется. И вообще, композитор и поэт — это как родители для песни!

— Виктор говорил, что музыка и слова одного человека.

— Тем более! Значит, только он и сможет прочувствовать её. Это ведь его дитя! Когда песню поёт её автор, она звучит естественно и в то же время захватывающе. В общем, так, как надо.

— А может, надо спросить у Вити, кто из гвардейцев её автор, узнать, почему он сам её не поёт, и познакомиться с ним?

— Да! — воскликнула Катя. — Я сейчас же иду к нему за этим.

Конечно, она могла просто связаться с отцом по недавно приобретённому им же для них тилису, но хотелось увидеться с ним и, если получится, вместе съездить к настоящему автору.

— Удачи тебе, дочка.

Катя поцеловала маму, оделась и вышла из дома. Настроение её после этого разговора поднялось, хотя раньше такое редко происходило после общения с родителями. Сначала они с отцом начала понимать друг друга, а теперь и с матерью, похоже, нашли общий язык.

Так Катя весело шла по улице, решив, что лучше пройтись пешком до Викингов, прогулявшись по родному городу. И когда она, воодушевлённая, шла по улице Дунаева, из какого-то здания вышла, чуть не столкнув её случайно, принцесса Борсии.

— Вот мы и снова встретились, — проговорила Катя, к чьему хорошему настроению теперь прибавились ещё бойкость и задор. Но не ревность, так как любимый не участвовал в ситуации.

— Да, снова, — сказала Даша.

— Я думаю, это неспроста. Ты оставишь нас в покое или ещё хочешь бороться за моего жениха?

— Не хочу, а борюсь. У нас встреча девятого, забыла?

— Я думаю, Ванька не пойдёт.

— Думай. Я рассуждаю иначе. И попомни мои слова, мы с ним будем вместе.

— Только через мой труп! — воскликнула Катя. — Я его люблю и точно знаю, что он тебя — нет.

— А тебя?

— Любит.

— Это мы ещё посмотрим, — Дарья смотрела на соперницу в ярости. — Не попадайся мне на пути больше! — тихо воскликнула она, но разборчивое ухо душ почувствовало бы в этих словах и дерзость, и внутреннюю боль. — Иначе пожалеешь. Он станет моим!

— Не станет! — воскликнула Катя, в чьих глазах и выражении лица легко читалась страсть и борьба за счастье. — Я его люблю!

— Я тоже, — принцесса слегка кивнула и взлетела.

— Мы будем вместе, — проговорила Катя и продолжила путь к дому отца.

Когда она позвонила в дверь, ей открыла та самая Оксана, которую девушка видела в газетах.

— Вы! — произнесла Катя с глубоким уважением и в то же время сочувствием. — Оксана, для меня честь с вами встретиться!

— Обращайтесь ко мне на «ты», — сказала девочка. — Я же младше вас. А вы дочь Виктора?

— Да.

— Какая именно?

Дочь Виктора застенчиво усмехнулась.

— Я — Катя, средняя. Очень соболезную вам… тебе, если так лучше. Это большое горе — потерять собственных родителей.

Ей вдруг вспомнилась ситуация с Климовыми. Их сыну всё равно, что умерли его родители, а девочка их именно потеряла!

Они стояли прямо на пороге и были поглощены разговором.

— Но ты стала великим человеком, — продолжала Катя, — когда раскрыла целой нации глаза.

— Это с какой стороны посмотреть. В Керилане и после меня стали пропагандировать ложную версию войны в Аргамии. Умные люди там и в независимых государствах понимали, что пресса лишь продолжает поливать Борсию грязью. Однако, к нашему великому сожалению, не все люди на земле умные.

Девушки прошли в гостиную. Кате очень понравилась новая знакомая, и она поразилась, что такая юная особа уже так здраво рассуждает. Катя сделала вывод, что это из-за её горя.

— Вы что-нибудь слышали про Игната Тарасова из королевства Галиандор? — продолжала Оксана.