— В общем, — начал Иван, — Фёдор и Михаил, который познакомил нас с органами, узнают где находится ваша база, мы с ректором и Володей нападаем, а эти двое идут подкреплением.

Глаза Кати стали красными и влажными.

— Я боюсь за тебя, котик. Они очень подлые в этих органах. Вы рискуете, а они на подхвате! Вас просто подставляют! Вдруг с тобой что-нибудь случится…

Он прижал её к себе и убеждающе прошептал:

— Не бойся, лапочка, у нас с Вовой есть хорошее оружие, и вообще это не так уж и опасно. Если честно, я не чувствую себя настоящим патриотом, — он вспомнил, что до забвения, скорее всего, был борсийцем. — Просто… Я не очень люблю деньги, но всё-таки надо на что-то жить, пока мы с тобой и Вовой учимся в институте, а тут такая интересная работа, и нам платят по десять тысяч!

Последний аргумент на девушку не подействовал — она ни то что не порадовалась, даже не удивилась!

— Деньги не главное. Вот если бы у меня были эти деньги, я бы дала их тебе, чтобы ты никуда не отправлялся! (Ивана передёрнуло — вспомнилось, как его лучший друг некоторое время жил за счёт обеспеченных женщин старше себя). Но знай, что в этих органах очень подло относятся к людям. Фёдор рассказывал, что летом в городе завёлся какой-то шпион, и они наняли молодых парней из других городов, а сами трусили: видите ли, у всех были отпуска…

— Эти парни — мы, — наконец удивил девушку Иван. — Кстати, это был только дух, представляешь?

— Интересно.

— Вот. Это не столь опасно, сколь интересно. В прошлый раз меня прикрыл Михаил, в этот раз он будет вместе с Фёдором, а ещё с нами Константин Константинович — так что нечего боятся!

— Вам платят больше, чем в прошлый раз?

— Ну, да, — с опаской отвечал стажёр органов. — В несколько раз, а что?

— Значит, это задание опаснее в несколько раз, — пояснила Катя.

И тут за стеклом, рядом с Фёдором, появился Вова. Ваня и Катя вышли с балкона.

— Что случилось? — спросил Иван.

— Что у вас с тилисом? — интересовался Вова. — Я не мог связаться с вами. Мне пришла почта от отца, а доступ к ней сейчас у тебя. — он посмотрел на друга. — Отец мне ни разу не писал, только деньги высылал… Я боюсь, что что-то случилось…

Алексей Козлов, отец Вовы, отправлял сыну мешочки с золотыми монетами. Хорошего тилиса, чтобы мог точно найти в огромном Войланске тлистовый адрес их номера в Тимпурской гостинице, в Тольском не было.

Иван вышел из номера и направился вниз к ящикам. Володя, Катя и Оксана отправились следом.

— Ты Катина сестра? — спросил Вова у Оксаны.

— Да. А ты?

— С Иваном живу, учусь, ещё мы выполняем спецзадания. Ну не профессионально, естественно.

— М-м. Интересно.

«Ну-ну, — думала Катя, наблюдая за тем, как оскалился друг её парня, отчего стал ещё больше похож на тушканчика. — Давай, давай, Вовчик, у Оксаны таких, как ты, миллион был, и всех отшила!»

Они спустились вниз, и Иван протянул другу конверт. Тот развернул его. Внутри был какой-то красный лист, и рука Вовы задрожала.

— Что такое? — спросил Иван.

Вова показал ему. Белые буквы на красном фоне — похоронка.

— Мы пойдём, — попрощался Иван с девушками.

Он приобнял друга, они поднялись в свой номер, там Володя зачитал письмо, лежавшее в конверте вместе с похоронкой:

— «Дорогой Володя,

Я должен сказать тебе две важные вещи в этом письме. Во-первых, я серьёзно болен, и вскоре придет мой последний час.

И второе, самое важное. Я не мог сказать тебе это при жизни, но не имею право унести с собой в могилу. Дело в том, что я не твой родной отец.

По иронии судьбы я познакомился с твоей мамой там, где ты сейчас учишься, — в Войланске. Она была уже беременна от какого-то борсийца. К сожалению, он этого не знал, да и она не сказала тогда ни его имени, ни координат — ничего. Так что ты вряд ли когда-нибудь узнаешь, кто твой родной отец. Твоя мать тоже была борсийкой. Я любил её, а она думала, что я не стану растить чужого ребёнка, и скрывала от меня свою беременность. Но когда скрывать стало невозможно, я открыл ей свой секрет и раскрываю тебе. Я не могу иметь детей в виду наложенного на меня заклятья бездетности, и поэтому я всегда мечтал о ребёнке.

Как ты уже знаешь, Света умерла при родах. Я взял тебя к себе, решил, что первые 20 лет тебе будет лучше не знать всей правды и жить вдали от Войланска. Так я стал растить тебя. Сын, ты вырос настоящим мужчиной, хотя и бабником (Ваня улыбнулся). Я горжусь тобой. Ты был моим сыном, и мне наплевать на кровное родство!

Я желаю тебе удачи и счастья в жизни, передавай от меня «привет» Ивану, он у тебя настоящий друг. И прощай, не поминай лихом.

19 сентября 1252 года»

— Датировано 25 числом, — читал Иван похоронку.

По щекам Вовы текли слёзы. Он долго сидел молча, уставившись в одну точку.

— Значит, он не был мне родным, — наконец произнёс парень. — Но всё равно я буду считать его своим отцом. — затем он повернулся к другу. — Знаешь, я хотел тебе сказать, чтобы ты не искал себя, ведь так сказано в записке, что ты сам написал, вдруг тебя это напугает; но теперь я тебя понимаю. Мама, видно, тоже не сказала мужу, кто мой отец: боялась, что это может напугать. Но я найду своего родного отца, чего бы мне это не стоило, даже если он по-настоящему страшная личность! Я хочу знать о своих корнях. Тем более, мама не известила его о том, что у него есть сын. Наверное, тоже страх. Хватит бояться! Он не виноват, что не вырастил меня. Я клянусь, как и ты, что найдёшь себя, найти его, родного отца. Ужасно, что мой другой отец умер… — Володя сжимал зубы, сдерживая слёзы. — Теперь, Вань, мы оба — борсийцы! Соотечественники…

Друзья обнялись. В этот момент Иван вспомнил одну вещь.

— Вов, послушай. Я забыл тебе сказать. Ты знаешь, кто отец Кати?

— Нет. А кто он?

— Виктор Каретный. Мулин — его настоящая фамилия, — у Володи открылся рот от удивления; Иван продолжил: — Мы оба поедем в Борсию, когда окончим институт. Как быть мне, я представляю, а как тебе…

— Не волнуйся. Мы сначала узнаем, кто ты такой, твою семью, и почему решил забыть всё; а затем я вывешу объявление с фотографией моей мамы и её полным именем — пусть хотя бы откликнутся те, кто знал её, а там и пап, и дедушек, и бабушек, и братьев моих найдём! Но начнём с твоего Виктора.

— Я рад твоему настрою, Вова! Кстати, Катя мне сказала, что обязательно нас познакомит.

Вова встрепенулся.

— Она знает? — спросил он. — Знает про забвение?

— Нет. И не должна.

— Почему? Может, вы были знакомы?

— Я боюсь, что мы можем потерять отношения. Вдруг меня омолодили, а когда Кате было 5 лет, я её выпорол, и она меня возненавидела. Зря смеёшься. Или что-то в этом духе. А там я обо всём поговорю с её отцом, и мы решим, что ей говорить, а что нет. А вдруг он запретит ей встречаться со мной!

— Послушай, дружище, ты точно строишь с Катей отношения не из-за её отца?

Сначала Ваня хотел закричать Вове, что тот чёрствый циник, но потом задумался о той рыжей девушке, которая оказалось принцессой Борсии.

— Не знаю… — задумчиво произнёс он.

— Она тебе хотя бы нравится?

— Кто?

Вова насторожился.

— Кто, кто! Катя, конечно, кто же ещё!

— А, Катя… Да, она мне очень нравится.

— Между тем, её сестрица тоже ничего.

— Не засматривайся, — Иван похлопал друга по плечу. Хотелось отвлечь его от мыслей о потере. — Мне Катя говорила, что она недавно развелась, а по большому счёту профессионально мужикам сердца разбивает. Тем более про твои похождения она наслышана, и просто так не дастся.

— А если я серьёзно захочу?

Иван рассмеялся.

— Да нет, правда! Нельзя же всю жизнь девчонок каждый день менять.

— Тебе можно, — ухмыльнулся Иван и вспомнил, сколько раз они с дядей Лёшей ему именно это и говорили, а парень пропускал мимо ушей их слова. Но лишний раз сыну об отце Ваня решил сегодня не напоминать. — Знаешь, я думаю твой родной отец тоже бабник, поэтому твоя мать всё о нём скрыла — а ты весь в него!