— Для этого надо победить в войне!

— Не сомневаюсь, — улыбнулся император. — Ты победишь.

— Что? — недоумевал Иван. — Я не понимаю, а чего вы тогда хотите? Я не перейду обратно на вашу сторону!

— Вот именно, что обратно. В одну реку два раза не войдёшь.

— Тогда зачем вы так говорите? Вы хитрите со мной?

— Конечно, хитрю, — снова улыбнулся Крилов. — Я, вообще, хитрый жук. Но давай пока не будем говорить о войне.

— Тогда мне с вами не о чем разговаривать!

— Но! Но! — Крилов посадил Ивана на кресло с помощью левитации и сел рядом. — Что ж ты так грубо со мной. Юноша или мужчина, как лучше?

— Вы что? Знаете?

— Всё знаем. И про забвение, и про омоложение, и про песни, и так далее.

Иван вдруг испугался. А вдруг они и про Дашу в курсе?

— Вот мне интересно узнать, — продолжал император, слегка приобняв Ивана. — Чем живёт лидер главного врага столь сильной империи как Керилан, Ордена Армега?

— Я не собираюсь с вами ни о чём разговаривать, — несмотря на произнесённую фразу, Иван чувствовал, что император начал ему нравится, он непроизвольно захотел с ним пообщаться. И нотку неправды Крилов в речи Ивана всё же заметил.

— А где твоя невеста? — вдруг спросил Крилов.

— Она у вас, — с досадой произнёс Иван. — Вы её схватили.

— Можем отпустить. Слушай, Вань, а что ты такой колючий? Я же вижу, ты не прочь со мной пообщаться чисто по-дружески. А этот идиотский «долг перед страной» разрушает наши межличностные отношения. Тебя никогда не бесила фраза: «Не ставьте личные интересы выше общественных», а? Не хотелось сменить в ней приоритеты?

— Чего вы хотите?

— Я? — Крилов нагнулся и шепнул Ивану на ухо. — Мне нужно с кем-то пообщаться. Понимаешь? Просто, по-человечески.

— А как же этот? — пленник кивнул на Лапутина.

— Этот? — продолжал шептать ему на ухо правитель. — У него мозгов-то нет, он крайне неинтересный карьерист. Ты же, кажется, с ним знаком… Мне здесь среди всех этих боёв нужен кто-то, с кем можно просто поговорить, как с другом.

Иван начал немного доверяться этому обаятельному собеседнику.

— А зачем же именно меня-то хватать? Других что ли нет?

— Ну брось, Вань, — почти нежно сказал император, вручную развязывая верёвку на пленнике. — А с кем же ещё поговорить, как ни с тобой! Таким чудесным и интересным человеком. Таким же лидером, ровней.

— А с чего вы взяли, что я такой чудесный?

— А разве нет?

— Что вы делаете? — вдруг крикнул Фёдор, глядя, как император развязывает пленника.

— Помолчи, полевая крыса, — озлобился на него император и с таким же лицом посмотрел на своего нового друга, дабы правдоподобнее выглядеть. — А ты разве сам в себе сомневаешься?

— Я-то нет… Хотя не знаю… — задумчиво проговорил Иван. — А вы-то с чего взяли, что я такой?

— Ты прав, тут неувязочка. Видишь ли, многое мне сказала о тебе твоя биография.

— Только вы не думайте, — вдруг очухался очарованный гость, — что я вам скелет грифоносфинкса передам.

— Ну что ты, брось, я ж не такой дурак, чтобы на это рассчитывать. Я ж говорю, никаких общественных дел, никакой политики. Только ты и я. И вот ещё, Лапутин, выйди-ка за дверь.

Фёдор ушёл. Иван решил, что просто не будет затрагивать тему политики и спокойно поговорит. Император продолжал:

— Вот мне интересно, что для такого человека как ты главное в жизни? Семья, друзья, работа или, может быть, родина, война?

— Да какая семья, — развёл руками Ваня. — Любви я хочу, а она у вас.

— Любовь-то? У меня? Ты хочешь, чтобы мы отпустили дочку Виктора?

— Да, — Ивану даже показалось, что он начинает управлять решениями самого императора Керилана.

— Ну, раз ты просишь, я отпущу её. И тебя отпущу, только оформлю некоторые документы и сразу отпущу. Я за честный бой, поэтому и считаю, что ты победишь.

— Стойте! — вдруг вскрикнул Иван, вскочив с кресла. — Вы же враг! Вы же враг!

— Ну опять, ну что ты, мы же договорились — без политики, — обаятельно сказал, привстав, император. А потом, через каких-то секунд пять, резко поменялся, махнул рукой — и Ивана кинуло в угол. Его начала бить дрожь. Крилов холодными шагами вышел в коридор. Там стоял Лапутин.

— Нам нужен профессиональный андрогипноз, — сказал император. — Я, кажется, даже знаю с какой стороны подходить.

— Вы уверены? Это заставит его передать нам грифоносфинкса?

— Без сомнения. Я кинул на него бессознательное заклятие, но он оказался не такой слабак, как я думал, и начал бороться с ним. Его взяла дрожь.

— Вам нужна андрогипнотическая вода?

— И побыстрее.

Через полминуты лакей принёс Крилову поднос со стаканом, на первый взгляд, самой обычной H2O. Крилов выпил его, и они с Лапутиным вошли обратно в кабинет.

В углу всё так же валялся в судорогах Иван. Он, не кладя камень в рот, вдруг оказывался на поле боя и бил кериланских вервольфов и огненных псов. Потом снова оказывался в кабинете № 17. Это было похоже на кошмар, на какой-то бред, на белую горячку!

Крилов и Лапутин начали ходить вокруг по комнате.

— Фёдор, — вдруг тихо прохрипел мученик, лежавший в углу кабинета. — Как ты нас выследил тогда, когда Виктор мне память стирал?

Лапутин усмехнулся.

— В Тольском есть магический маяк, управляемый из служб Керилана, где я работал.

— Что за маяк? — прорычал Иван, получивший нить с окружающим миром.

— Волшебный камень, у которого ты с Каретным сидел в тот день. Вот там вы все свои действия и высказали прямо в эфир команде агентов. Виктора схватили в транспольпорте Войланска, когда он хотел ехать домой, отправили в Доброград, не сказав, в чём именно его обвиняют, наложили заклятие «правдивые слова» — разрешённое только для гвардейцев, и кинули в тюрьму. А кто уж там будет разбираться с жертвой забвения в какой-то глухой деревушке, тем более в Керилане. Вот я и стёр твои координаты.

— Ну ты и падаль!

— А ещё, я вспомнил, господин Крилов. Память он стирал затем, чтобы забыть девушку, которую безответно любил, Дарью Чаеву.

— Принцессу Борсии? — удивился Валерий. — Очень интересно! А теперь…

Ивану было очень неприятно, ему казалось, что эти люди над ним смеются. Не было сил ни встать, ни трезво пошевелиться. Но тут Крилов взмахом руки повернул его к себе и гипнотическим подсознательным заклинанием заставил смотреть в глаза. Перед взглядом начала проскакивать жизнь, Ивану уже показалось, что он сейчас умрёт…

Но тут всё кончилось. Он снова лежал на полу и дрожал.

— Всё ясно, — проговорил Крилов. — Для него действительно любовь так важна. А после той истории с принцессой, важно ему, чтобы любили его. Это может управлять им. Да, Ваня! — он резко посмотрел на жертву, и та начала дёргаться сильнее, мучиться больше.

Ивану хотелось, чтобы рядом была Катя. Он смотрел в глаза императору и начал понимать, что его никто не любит. У него потекли слёзы, стало невероятно тяжело. Он начал думать о ней, но уже почти не верил в то, что нужен ей.

— Он боится одиночества, — усмехнулся император. — Ему же хуже. Эй, Ваня, а, Ваня?! У меня есть та, кто любит тебя. Я избавлю тебя от одиночества!

Иван поверил и очутился на поле боя. Тихо раздавались слова:

— Уничтожь базу Ордена Армегов, и я дам тебе её.

Ивану уже было всё равно кого: Катю или кого-то ещё. Но всё же он смог сохранить мысль именно о ней. Он отвернулся от базы с флагом блёкло-красного, почти оранжевого, кулака на синем фоне, и повернулся к той, где реял красный стяг с золотом посередине. Он ударил по ней, но затем обернулся, затрясся и снова оказался на полу в штабе кериланцев.

— Ты лжёшь! — кинул он императору. — У тебя её нет!

— Я приведу тебе женщин, которые будут тебя любить!

— Они не будут меня любить! Я это знаю.

— Чёрт, — император повернулся к Фёдору и вновь заговорил тише: — Так не прокатит. Нам нужна дочь Каретного.

Фёдор подошёл ближе к императору, чтобы пленник ни в коем случае не слышал его слов: